Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович - Страница 49
- Предыдущая
- 49/113
- Следующая
Если бы они знали, что произошло, их тревога возросла бы многократно. Немецко-фашистским войскам удалось осуществить первую часть плана «Тайфун»: в лесах западнее и юго-западнее Вязьмы они окружили войска 16, 19, 20, 24 и 32-й армий, армейской группы генерала Болдина, и в то самое время, когда штаб Рокоссовского двинулся на новое место, немецкие танки с севера и юга спешили к Вязьме, чтобы замкнуть внутреннее кольцо окружения. Положение советских войск ухудшалось и тем, что южнее, к западу от Брянска, гитлеровцы окружили еще две наши армии — 3-ю и 13-ю.
Успех казался главарям «третьего рейха» решающим. Гитлер, с 22 июня 1941 года ни разу не выступавший публично, счел момент подходящим и уже 3 октября поднялся на трибуну берлинского Спортпаласа для того, чтобы объявить о своем триумфе.
«В эти часы на нашем Восточном фронте, — говорил он торжественно и значительно, — вновь происходят громадные события. Уже 48 часов ведется новая операция гигантских масштабов! Она поможет уничтожить врага на востоке».
Буря восторженных воплей была ответом на это, и фюрер продолжил:
«Я говорю об этом только сегодня, потому что сегодня я могу совершенно определенно сказать: этот противник разгромлен и больше никогда не поднимется».
Восхищению почитателей фюрера не было предела, сбывалась вековая мечта немецкого бюргера: завтра на востоке возникнет колониальная империя, в которой десятки миллионов рабов-славян станут беспрекословно трудиться на благо немца господина. Чтобы обывателям нацистского государства было легче ориентироваться в «беспредельном восточном пространстве» (кто ее разберет, эту Россию, где их Москва-то находится?), «Фёлькишер беобахтер» публикует огромные карты Московской области, и каждый верноподданный «третьего рейха» может теперь собственноручно по утрам отмечать карандашом, сколько километров осталось до Москвы. Газетные заголовки захлебываются от восхищения: «Исход похода на восток решен», «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!», «Военный конец большевизма!»
Всего этого не знают Рокоссовский и его товарищи, как не знают сотни тысяч других бойцов и командиров Красной Армии. В отличие от гитлеровских генералов они не считают сопротивление бессмысленным. Рокоссовский и его товарищи не знают, что Гитлер уже объявил Красную Армию окончательно уничтоженной, они не ведают, как гитлеровские чиновники готовятся к дележу огромной добычи. Они встревожены положением, но одновременно они полны желания защитить свою землю, свое Отечество, свое государство, свой передовой социалистический строй. Воля их вовсе не сломлена, и скоро фашистским генералам предстоит в этом убедиться.
Пока же штаб 16-и армии, двигавшийся по минской магистрали к Вязьме, стал встречать машины тыловых частей. В один голос красноармейцы заявляли, что их подразделения подверглись нападению вражеских парашютистов и были разбиты, спастись удалось немногим и теперь они ищут своих. Все чаще и чаще на пути стали попадаться беженцы. Из опросов красноармейцев и беженцев становилось ясно, что противник прорвался севернее магистрали Ярцево — Вязьма и там движутся большие колонны танков и мотопехоты врага. Можно было ожидать, что скоро танки повернут к югу и перережут магистраль.
Связи со штабом фронта по-прежнему не было. Никаких частей навстречу тоже не попадалось. Состояние оторванности все более овладевало командирами штаба. Надо было постараться выяснить обстановку. С этой целью Рокоссовский разослал группы разведчиков, а сам с Малининым устроился вздремнуть в сарае на сене. Оба очень устали предыдущей ночью и мгновенно уснули.
Здесь в сене их и нашел спустя час-полтора Лобачев, также с группой разведчиков уезжавший вперед.
— Что нового? — расправляя плечи, хмуро спросил командарм.
Короткий сон не освежил его. Лобачев был явно взволнован.
— Не доезжая Вязьмы, я встретил на перекрестке Василия Даниловича Соколовского. Он из Касны ехал на новый КП фронта.
— Что приказал делать нам?
— Наша задача — прежняя. В Вязьме должен находиться Лестев. Там же стрелковая бригада Никитина. Приказано подчинить ее нам.
— А что начштаба фронта сказал о положении дел?
— Сказал только, что исключительно неблагоприятно складывается все, особенно на севере.
— Ну что ж, и на том спасибо. Поехали, товарищи, скорей на командный пункт.
Через час Рокоссовский со штабом был на КП армии, размещенном километрах в десяти к востоку от Вязьмы, в лесу, неподалеку от магистрали. КП был уже готов. Начали работу радисты. Но облегчения это не приносило. Штаб фронта не отзывался, установить связь с частями и соединениями, перечисленными в приказе, не удавалось ни по радио, ни разведчикам. Все имевшиеся ранее части уже были переподчинены генералу Болдину и направлялись на север.
После непродолжительного размышления командарм решил:
— Вы, Михаил Сергеевич, останетесь здесь и добивайтесь связи со штабом фронта, а мы с Лобачевым поедем в Вязьму.
День 6 октября выдался сухим и холодным. Когда ЗИС-101 Рокоссовского с юга въехал в Вязьму, узкие и запутанные улицы города были забиты машинами и подводами с имуществом и людьми. Начальник гарнизона Вязьмы генерал И. С. Никитин ничего утешительного сообщить не мог.
— В моем распоряжении в Вязьме войск нет, — докладывал он, — располагаю только милицией. В городе очень тревожно, по слухам, от Юхнова с юга приближаются немецкие танки.
— А где же советские и партийные власти города?
— В соборе, в его подвале. Там и товарищи из области.
Собор в Вязьме найти легко. Подобно крепости, возвышается он над городом на высоком холме уже четвертый век. В подвале собора Рокоссовский действительно нашел секретаря Смоленского обкома ВКП(б) Д. М. Попова с группой партийных работников Смоленска и Вязьмы. Вместе с ними был и начальник политуправления Западного фронта Д. А. Лестев. Увидев Рокоссовского, Лестев обрадовался: «Наконец, товарищи, приехал командующий...»
Но радоваться было преждевременно. По приказанию Рокоссовского Никитин доложил Лестеву все имевшиеся у него сведения о положении Вязьмы. Услышанное поразило Лестева:
— Меня уверяли, что тут у вас пять дивизий...
— Скажите, — обратился Рокоссовский к Никитину, — как у вас налажено дело с разведкой, наблюдаете ли вы за подступами к городу?
Но Никитин не успел ответить. В подвал быстро спустился председатель Смоленского горсовета А. П. Вахтеров и крикнул, обращаясь к Попову:
— Дмитрий Михайлович, фашистские танки на подходе к городу!
— Что ты панику разводишь? — возмутился Попов.
— Да я их с колокольни в бинокль видел!
Рокоссовский, Лестев, Попов, Лобачев быстро поднялись на колокольню. С ее верхней площадки на много километров великолепно просматривалась автострада Минск — Москва, проходящая к северу от Вязьмы. На восток от города, километрах в трех по направлению к Гжатску, вся дорога была забита машинами. В бинокль отчетливо было видно, как в километрах полутора от хвоста колонны двигались немецкие танки, обстреливавшие ее из пушек и пулеметов. Танки же направлялись и к повороту на Вязьму. Густой столб дыма поднимался на окраине города — горела вяземская нефтебаза.
— Отсюда нужно немедленно выбираться! — без колебаний произнес Рокоссовский. — Вязьму защищать некому. Пошли.
В ЗИС-101 и «газики» Лобачева и Попова набилось полно людей. Из города на Старо-Московское шоссе удалось выскочить благополучно.
На КП 16-й армии Малинин встретил командарма ошарашивающей новостью: «Противник выбросил десант за 15 километров на восток от Сафонова и Дорогобужа, тыловые учреждения армии за линией фронта»,
Командарм-16 задумался. Что делать? Вернуться к дивизиям прежней 16-й армии? Немцы, захватив Вязьму, лишили его этой возможности. Кроме того, штаб 16-й армии предназначался для выполнения другой задачи... Но с новыми дивизиями никак не связаться! Рокоссовский собирает ближайших помощников и объявляет свое решение:
— В дивизии послать командиров штаба. Передать приказ выходить в северо-восточном направлении. Штаб армии переводим восточнее, в Туманово, там будем ждать войска.
- Предыдущая
- 49/113
- Следующая
