Рулетка судьбы - Карасик Аркадий - Страница 57

• Предыдущая
• 57/125
• Следующая

Философ раздумчиво чертил веткой на песке понятные только ему одному знаки. Говорил медленно, окаймляя каждую фразу длинными паузами.

— Вырастешь — поймешь… Сажают либо за честность, либо за глупость. Я сел и за одно и за другое, — старик вздохнул. В его груди забулькало, заскрипело. Позже Ксана узнала: туберкулез. Последняя неизлечимая стадия.

— Захотел лучшего, вот и загремел с семью годами на ушах… Тебе еще жить да жить. Вот и мотай на ус: прежде чем наступить ногой на землю — подумай: не опасно ли, не раздавить бы червяка либо лягушку. Живые существа, им тоже хочется дышать воздухом, кушать вволю… Ну и все прочее…

Неизвестно по какой причине Ксана, откинув голову на спинку сидения, вспомнила Философа. Прав был, старикан — нельзя наступать на «живые существа», они тоже имеют право на жизнь… Тот же Поронин. Разве он родился киллером? Нет, конечно, убийцей его сделала жизнь. Выдать — все равно, что наступить ногой, раздавить… Девушка еще не знала: любит ли она Сергея или их соединил случай? Зато была уверена: не выдаст!…

Дождавшись, когда девушка вошла в коттедж, Сергей принялся водить биноклем по улице и прилегающим участкам. Если ментовка заявилась не одна, сыскари находятся рядом, ожидают появления киллера. Выйдет — навалятся, обеззоружат, защелкнут на запястьях браслеты.

Зря надеются, рисковать он не будет!

Выждав минут пятнадцать и убедившись в относительной безопасности, киллер выбрался из баньки и, маскируясь разросшимся ягодным кустарником, пробрался в дом. Со стороны кухни. Затаился возле двери, ведущей в столовую. Снял «мухобойку» с предохранителя. За брючным ремнем — «диктатор»…

Увидев гостью, Неонила всплеснула ручонками, забегала вокруг нее.

— Господи, да как же так — без предупреждения? Пироги не испечены, закуска не изготовлена… Сереженька, как на грех, уехал по своим делам… Присаживайся, красавица, хотя бы чаем с вареньем угощу, кваском побалую… Филя, марш в кладовку!

Она так искусно подмигнула мужу, что Филимон все понял. Проверить: одна заявилась ментовка или вот-вот за ней пожалуют оперативники-омоновцы? Заодно убедиться: на месте ли постоялец, не удрал ли еще за речку в лесок?

Возвратившись с двумя банками клубничного варенья в одной руке и непремененой бутылкой горилки — в другой, Некуда громогласно об"явил результаты проверки.

— Все нормально, Нила. Вокруг — никого. Кроме разве соседского шалопая Ефимки. Кошку задумал мучить… Ну, я ему показал!… Ой, за что! — дернулся великан в сторону от жены, в очередной раз ущипнувшей его. — Я ведь ничего…

— Не болтай лишнего о… соседях!

Ксана не удержалась от смеха. Она все поняла. Вот это — семейная дрессировка, любой циркач позавидует! Опомнившийся от боли Некуда водрузил варенье на стол, открыл.

— Пробуйте! Самолично собирал, а Нила готовила. В медном тазике. Она знаете какая умелица!

Отпив полстакана горилки, закусил вареньем. Снял пробу и с того, и с другого. Гостья с удовольствием зачерпнула чайной ложкой. Лизнула розовым язычком.

— Какая прелесть! Клубничное — мое самое любимое… Просто об"ядение. Стыдно просить, но придется… Подарите баночку, а?

— Хоть две!

Ксана аккуратно, придерживая за крышку и стараясь не касаться стекла, на котором отпечатаны лапищи великана, опустила банку в целофановый пакет, уложила в сумку. Получив «пальчики» Филимона, Столков убедится: Поронин никакого отношения к знаменитому киллеру не имеет!

Стажер представила себе разочарованную мину на лице капитана и рассмеялась… Вдруг смех оборвался. Побледневшая девушка поднялась со стула и застыла, прижав руки к груди.

На пороге стоит Поронин. Вернее — Собков. Российский терминатор.

— Никаких чаев! — грубо приказал он. — Нам с Ксаной нужно поговорить. Немедленно… Пошли ко мне!

Девушка покорно пошла к лестнице. Будто овца в убойный цех. Снова на нее нахлынула непонятная слабость. Убей ее сейчас киллер, задуши — пальцем не пошевелит, не отстранится.

Некуды молча переглянулись. Хозяйка принялась убирать со стола, Филимон вышел покурить во двор. Заодно оглядеть окрестности поселка, лишний раз убедиться в безопасности…

— Думаю, оправдываться, тем более, каяться нет необходимости. Никакие признания не помогут. Да, я — киллер, по русски — наемный убийца. Такая же профессия, как, скажем, дворник либо слесарюга, либо банкир. Каждый зарабатывает на пропитание как может и чем может — старая истина. В эту ходку сколько я ликвидировал? Четверых? Годовая норма. Подстрелю еще одного, получу бабки — можно отдохнуть… Надеюсь, тебе все ясно?

Собков нервно ходит по комнате. Голова упрямо наклонена, сильные руки заброшены за спину. На собеседницу не смотрит. В голосе — нескрываемая гордость за свою профессию и всегдашнюю удачу.

Ксана сидит на диване, провожает киллера жалобным взгядом. Все, что сейчас говорит Сергей, стажер уже слышала от Дымова и Столкова. Казалось бы, она должна испытывать ужас и брезгливость, но общение на зоне с зеками сделало черное свое дело. Дочь вертухая сидела на коленях гнусных убийц, выслушивала исповеди рэкетиров и воров-карманников. Однажды вытирала покаянные слезы насильнику. С раннего детства научилась видеть в них не преступников — людей обиженных жизнью.

— Почему молчишь? Ясно или продолжим беседу?

Александр присел рядом с левушкой, больно сжал плечо, испытующе всмотрелся в черные пропасти глаз.

— Ясно, — с трудом заставила себя ответить Банина.

— Сейчас ты — единственный человек, посвященный в мою тайну? Единственный, — повторил он, не сводя взгляда с побледневшего лица девушки. Будто гипнотизировал ее. — Элементарная безопасность требует от меня… убрать опасного свидетеля. В противном случае — арест, суд, зона или даже — пуля в затылок…

— Понимаю, — так же односложно ответала стажер, будто речь шла о другом человеке, представляющим смертельную опасность для киллера. — Как решишь — тому и быть.

— Доложила?

— Нет… И не собираюсь…

— Вот как? Можно узнать — почему?

Ксана снова пожала плечами. Как же он не понимает простой истины? Которую, кстати, она сама не знает. Еще не знает.

— Словами этого не скажешь, Сергей. Просто не привыкла топтать ногами живое существо, — она снова вспомнила умершего зека по кликухе Философ. — И потом… неужели ты сам не понимаешь?

— Понимаю, — согласился так ничего и не понявший Собков. — Тебе можно верить?

Девушка улыбнулась. Дескать, верить или не верить — твои проблемы, от своего решения все равно не отступлюсь. Но когда Александр попытался закрепить достигнутое соглашение — привлек ее к себе, Ксана неожиданно выскользнула из его об"ятий. Не убежала — остановилась возле двери.

— Сейчас не нужно, Сереженька… Дай мне прийти в себя, милый… Если очень, — слышишь, очень! — захочешь меня видеть, позвони домой. На работу не звони. Опасно.

Нельзя сказать, чтобы киллер поверил влюбленной девушке на все сто профентов. Он вообще привык никому не верить. Но что делать, если приходится выбирать из двух вариантов единственно возможный? Ликвидировать Ксану он не может, вот и приходится верить. С оглядкой, но — верить…

— Вы удивлены моим приглашением? Понимаю, оно необычно. У меня предостаточное количество помощников и референтов всех мастей. Зачем общаться с малознакомым человеком, если даже он поддержал меня в не совсем трезвой дискуссии? Ответ до примитивности прост: работает моя безошибочная интуиция, интуиция опытного политика. Вы мне нужны.

Пушкарев остановился посредине комнаты с протянутой к собеседнику пухлой рукой. Будто тот сейчас вложит в раскрытую ладонь восторженное согласие с торжественным изречением. Депутата можно понять — постоянно одерживающий на думском фронте многочисленные победы и столь же многочисленные поражения, он нажил немалый опыт обшения с разными людьми. Именно на этом опыте, будто на удобренной почве, сорняками распустилась вера в непогрешимость, которую он именовал интуицией.

• Предыдущая
• 57/125
• Следующая