Рулетка судьбы - Карасик Аркадий - Страница 27

• Предыдущая
• 27/125
• Следующая

— Помню, — напрягся киллер. Уж не заподозрила ли бизнесменша своего «мужа». Вдруг расколола Валеру? — Завалил тебя на мешки с крупой, что ли?

— грубо пошутил он.

— Счаз-з! Я сама кого угодно завалю… Его убили!

— Как это убили? — «не понял» киллер. — За что?

Похоже, у телки — ни намека на подозрение. Просто принесла очередную бабью сплетню. Дай-то Бог. А если Любка соотнесла выкачанную у нее информацию об адресе офиса Ганса, практически выпрошенный пистолет, возвращение заполночь с убийством кавказца? Тогда придется продумать ее ликвидацию.

— Убийца не оставил записку… А ты как думаешь — за что?

Есть верный, не раз опробованный способ уйти от об"яснений. Халатик — не преграда, легко снимается. Сопротивляться Любка не станет, наоборот, сама займет привычную позу. Вперед!

— Не люблю говорить на расстоянии. Присядь на диван — скажу.

Такое приглашение — редкость. Как правило, инициатива идет от женщины. В другое время Любка вспорхнула бы голубкой, набросилась на любовника. А сейчас нерешительно покрутила пышной прической, медленно поднялась и села на другой край дивана.

— Говори, блин…

Собков провел рукой по женскому бедру. Медленно, маняще. Все выше и выше. Глаза у Любки затуманились, дыхание прервалось. «Лекарство» сработало — она прерывисто вздохнула и упала навзничь. Смутные подозрения, убийство кавказца, непонятные упражнения сожителя с утюгом — все это растворилось в жгучем желании…

Утром следующего дня киллер решил прокатиться по Москве. Принюхаться к обстановке в столице, проверить — идут за ним топтуны или он вне подозрений. Каждый выезд за пределы особняка связан с трудностями. Пока живы Ахмет и Босяк приходится гримироваться, менять парики и одежду. Либо в подвале знакомого магазина, либо под прикрытием мусорных контейнеров.

В холле тихо беседуют Феликс и Валера. Говорит один коротышка, телохранитель отвечает короткими словами, улыбками, жестами. Знакомая картинка, но киллера насторожила тема беседы. Речь шла об убитом бизнесмене.

— … вот что странно, — задумчиво базарит водитель. — Выстрелили в горло… Представляешь? — Валера кивнул. — Обычно убивают — в грудь, контрольку — в голову, а тут… Непонятно ведет себя неведомый киллер, опасно это для него — сыскари могут зацепиться…

— Да?

Непонятно совсем другое, подумал Александр. Почему коротышка говорит излишне громко? Или намеревается донести свои опасения до стоящего на верхней площадки лестницы хозяйкиного хахаля? Так сказать, заботится об его безопасности?

И снова тревожные мысли забили в набат. Кто же такой этот «заботливый» водитель, на кого он работает? Не пора ли поговорить с ним с глазу на глаз, откровенно? Если понадобится — с применением утюжка?…

Профессора Звягина знали и уважали в среде московских ученых. Не только за многочисленные труды — за общительность, энциклопедические знания, доброту. Никто не подозревал, что Нестор Анатольевич — выходец из старинного дворянского рода. Его дед в годы гражданской войны командовал полком врангелевской армии, а родной брат живет в Соединенных Штатах Америки. Все эти прискорбные факты хранились в строгой тайне, иначе не видеть Звягину ни престижного института, ни публикации научных трудов.

После прихода к власти демократов, Нестор Анатольевич открылся. Конечно, не полностью. Поскольку не особенно верил в устойчивость новой власти. Как говорится, береженного и Бог бережет.

Жить бы ему да радоваться, но неожиданно посыпались неприятность за неприятностью.

Первый удар нанесла старшая дочь, Любовь.

То, что она выскочила замуж за сотрудников института, в котором трудился отец — ничего страшного, обычная история. Через два года молодожены развелись. Тоже ничего ужасного — в наше время то и дело сходятся, расходятся, снова сходятся. О втором браке Звягину не сказали. Ибо молодожен работал обычным сантехником. Даже высшего образования не имел.

А вот то, что Костомарова вдруг переметнулась из школы, где она преподавала литературу и русский язык, на частное предпринимательство, скрыть не удалось. Любка сама проговорилась. Хватит коптить небо, считать в кошельке гроши, созданная ею фирма за один день приносит доход равный годовой учительской зарплате!

Шуму было — не передать! Подумать только, потомственная дворянка, профессорская дочь и вдруг — торгашка!

— Предки в гробах, небось, переворачиваются от ужаса, — схватившись руками за голову, профессор переходил от потерянного шепота до визгливого крика. — Дворянка — примитивная купчиха с дурными манерами? Дочь ученого, уважаемого человека, продает на рынке какие-то мерзкий тряпки? Есть от чего разума лишиться!

Супруга ученого помалкивала. Знала: возражать, сопротивляться — подливать в огонь горючки. Лучше выждать, дать мужу выкричаться, и потом осторожно втолковать современные истины.

Выработавший ресурс возмущения профессор рухнул в кресло.

— Ты, как всегда прав, Нестор, — зашептала супруга, поглаживая дворянина по плеши. — Гадко видеть дочку, торгующую за прилавком. Но ведь Любонька не торгует, она руководит! — Нина Сергеевна произнесла емкое словечко «руководит» максимально важным голосом. Будто подсадила дочку в кресло, как минимум, премьера. — К тому же, время сейчас такое: на учительскую зарплату не проживешь, не оденешься, а Любаша молода и привлекательна.

Ласковый тон, нежное поглаживание лысины, как всегда, утихомирили страсти. Профессор успокоился, полакомился йоргутом и, поцеловав супругу, отправился к письменному столу.

Тем не менее, болезненный укол в дворянское самолюбие время от времени давал знать о себе. Глотание успокоительных пилюль и сердечных микстур мало помогали. А вот журчащий весенним ручейком голосок жены снимал напряжение, расслаблял нервы.

Дополнительная помощь пришла с неожиданной стороны. Младшая дочь,

Алиса, решила выйти замуж за видного политика, депутата Думы. Рассказова

Дмитрия Ивановича. Правда, по мнению Звягина, профессия политика не идет ни в какое сравнение с профессией научного сотрудника, по степени важности находится где-то между старшей лаборанткой и уборщицей. Но все же

— не пропойца, не торгаш — солидный человек.

На семейном совете решили: никаких свадебных застолий — регистрация в ЗАГСе, современное венчание в церкви, легкий ужин в родительской квартире.

Молодые охотно согласились. Действительно, какой смысл гробить немалые деньги на застолье. Лучше их использовать на свадебное путешествие.

Вечером, в квартире жениха перерешили: Есть смысл, да еще какой! Свадьба — не каждый день, отпраздновать ее, как следует, — еще больше укрепить семью. Но вечеринку они организуют без присутствия старомодных предков.

— Кого собираешься пригласить? — спросил Дмитрий Иванович, после обмена в постели непременными ласками — Надеюсь, не всю Ленинку?

— Почти, — рассмеялась новобрачная.

Как и положено у современной молодежи они познали таинства любви задолго до намеченного бракосочетания. Медовый месяц растянулся на целый год и сделался привычным. Поэтому Рассказов не наваливался на сопостельницу, не накачивал мужскую силу жаркими поцелуями и сжиманием далеко не упругих женских грудей. Алиса не ласкалась, не прижималась, но всем своим поведением давала понять — готова отдаться, поспеши. И жених торопился изо всех сил. Учитывая его немалый возраст, делать это было далеко не просто.

В минуты отдыха они беседовали.

— А если серьезно?

— Библиотечных баб — ни одной, на работе осточертели. Разве только Сорокину с мужем… А вот Любку и нового ее супруга — обязательно. Все-таки, сестра, не пригласишь — обидится.

— Новый супруг, говоришь? — насторожился депутат. — Кто такой, откуда выкопала его сеструха? Не забывай, я все же — депутат, нахожусь на государственной службе, следовательно — разные секреты…

Алиса задумчиво поглядела на впалую грудь «хранителя секретов», перевела вопрощающий взгляд на тощий живот и все, что находится ниже. Да, ее предстоящий брак нельзя назвать удачным. Единственный плюс: положение видного политика и связанные с ним льготы и преимущества. Что же касается секса — ничего ужасного. Большинство мужиков смотрят на «половину шестого», посещают разные клиники и центры. А если и там не помогут, она заведет себе любовника. Так поступают все женщины, имеющие старых или слабосильных мужей.

• Предыдущая
• 27/125
• Следующая