Последняя версия - Карасик Аркадий - Страница 60

• Предыдущая
• 60/65
• Следующая

Впрочем, почему порвалась ниточка? На другом её конце — помощник депутата Никаноров, работник хозяйственного управления Фомин. Вот завершу срочные дела с бандой Волина — переключусь на них. Тем более, что, как мне кажется, и у «музыкальной» команды, и у депутатской братии имеется одна и та же икона, перед которой они отбивают поклоны. Зовется эта «икона» жаждой обогащения, которую невозможно погасить, ибо она не имеет пределов. На этом и нужно сыграть задуманную «мелодию»…

От раздумий оторвал шум шагов в коридоре. «Аналитический» кабинетик находится всего в нескольких шагах от хозяйского, поэтому посетителям не миновать моих дверей. Раньше они проходили мимо почти на цыпочках, сейчас, видимо, убедились в покровительстве, оказываемом скромному аналитику всесильным хозяином, считают своим долгом заглянуть, подобострастно поздороваться.

Противно и… полезно.

В дверь вежливо постучали. Получив разрешение, заглянул Богомол. Ни следа прежней ехидной улыбочки — светится дружелюбием. После того, как я поиграл на его цыплячьем горлышке, Листик превратился в лучшего друга. Привязанность к бывшему сыщику он то и дело подчеркивает ласковыми слрвечками и умильным выражением лица.

— Добрый день, Константин Сергеевич, — прокудахтал он.

— Не такой уж он добрый, — кивнул я на окно, за которым прыгал по лужам премерзкий дождик. — Впечатление — на улице не весна, а ранняя осень… Как дела, Евгений Степанович?

Листик поморщился, будто я насильно засунул ему в рот таблетку хинина.

— Какие там дела — они у вас, у меня — мелкие делишки, которых хватает разве на скудное пропитание… Помогли бы мне, а?

— Чем же я могу помочь преуспевающему бизнесмену?

Богомол опасливо посмотрел в сторону страшного кабинета Волина. Ему и хочется продолжить разговор с удачливым знакомым, и одолевает боязнь. Как бы не подслушали непростую беседу с бывшим врагом, а нынче — лучшим другом.

Не сомневаюсь, что аптечный бизнесмен в удобную минуту с наслаждением всадит нож в спину «лучшему другу». Такова уж специфика уголовщиков, не знающих любви и дружбы, не признающих приятельских отношений. Все заслоняет жажда наживы.

Листик переборол боязнь и решился на крохи откровенности.

— Посоветуйте Семену Аркадьевичу уменьшить плату… Ведь обдирает почище рэкетиров…

— Подумаю, — равнодушно обронил я.

— А я уж отблагодарю вас… Не пожалеете… Значит, завтра навещу?

— Не знаю, как сложится день.

Отказать в услуге — проще всего, оказать её — намного сложней и… опасней. Черт его знает, как поведет себя непредсказуемый босс, услышав неожиданное «ходатайство». Авторитеты, воры в законе, короли всех мастей терпеть не могут, когда их шестерки дружат между собой, им значительно приятней и поэтому — безопасней всяческие разборки, ненависть, неприязнь.

Не ожидая более конкретного согласия, Листик тихо прикрыл дверь и пошел по коридору. Походка стала более уверенной, полусогнутая спина выпрямлена.

Включить маг? А что нового я услышу? Только зря истрачу дефицитную пленку… И все же, более машинально, чем продумано, я нажал клавишу дистанционного переключателя. Микронаушников не приготовил — они предназначены для более серьезных посетителей.

Через полчаса после посещения Листика, пол в коридоре задрожал под тяжелыми шагами двух человек. Если, конечно, обитателей волинского зверинца можно называть людьми. Второва сопровождал охранник. Банкир — более значительная личность, нежели аптечный предприниматель, только что покинувший хозяйский кабинет.

Занятно!

— Добрый день, родственник, — без стука заглянул ко мне Второв. — С племяшкой не помирился?

— Идут переговоры, — улыбнулся я. — Имеются кой-какие надежды…

— Слава Богу… Как настроение у босса?

— То улыбается, то морщится. Ничего особенного.

После ухода банкира я сменил кассету. Все ранее записанное — прелюдия, вряд ли несущая в себе стоящую информацию. Сейчас заявится Пантелеймонов, его беседа с Волиным — решающая.

Так и есть — идет. Почему-то один, без сопровождения. Или все охранники в разгоне, или — свой человек, изучивший все ходы и выходы. Скорее всего — второе.

— Привет, изменник! — с явно наигранной веселостью прокричал генеральный директор Росбетона, настежь распахнув дверь. — Возвратиться в родные пенаты нет желания?

Шикарный голубого цвета плащ распахнут, из под него выглядывает полотнище белого шарфа. Пижон, а не глава прсцветающей фирмы, связанной с едучим цементом, вязким бетоном, маслянными смазками для форм и опалубок.

Но я подметил — настроение у бывшего босса далеко не праздничное, белый шарф напоминает просьбу о помиловании.

— Разбитого не склеить, Вацлав Егорович, — с грустным сожалением ответил я. — Да и зачем? Где бы не служил — всегда к вашим услугам.

— Запомню и при случае воспользуюсь…Возникнет необходимость — обращайся, помогу…

— Вы — соответственно…

Обменявшись с отставным начальником пожарно-сторожевой службы щедрыми обещаниями, генеральный, не прощаясь, потопал дальше.

Услышав скрип двери хозяйского кабинета, я поспешно включил маг. Нельзя, ни в коем случае нельзя упустить хотя бы одно слово из перспективной для меня беседы. Вставил в ухо микронаушник и… ничего не услышал. Зарубежное дерьмо! Придется подождать до «расшифровки» кассет.

Пока работает подслушивающее устройство мне предстоит не менее важный разговор по телефону. Важный не только для меня, но и для «слухачей» Волина, которые, небось, напряглись и подключили для верности свои магнитофоны.

Ради Бога, ребятки, старайтесь, зарабатывайте кусок хлеба с ветчиной и черно-красной икоркой, мне не жалко. Ибо то, что вы сейчас услышите — отрепетировано, продумано и прштамповано не только капитаном Роминым, но и руководителями московской уголовки, с удовольствием согласившихся включиться во многообещающую игру.

Сергеев ожидает моего звонка в МУРе. «Слухачи» — не полные идиоты, они прежде всего зафиксируют по какому номеру я звоню и доложат об этом любопытному хозяину. Поэтому ни комната, снятая в башне напротив мастерской, ни, тем более, любое другое жилье не годится — только один МУР.

— Здорово!

— Здравствуйте.

— С тобой уже говорили?

— Да, говорили.

— Ну, и как ты смотришь на возможность заработать баксы, много баксов?

— Хорошо смотрю, положительно… Только и опасность велика… Разговор — не телефонный, повидаться бы.

— С удовольствием. Тот, кто тебе передал мое предложение, подскажет где меня найти и когда… Время не терпит, поэтому лучше сегодня же вечером.

— Согласен…

Беседа — на границе между полной деградацией мозговых извилин и легкой тупостью. Все окупается невероятной жадностью, которую мастерски изобразил Иван, и сохранением в тайне имен и фамилий. Именно эти две особенности должны покорить Волина, поверить в мою старательность и невероятную тягу к обогащению Сергеева.

Представил себе, как удовлетворенно переглянулись «слухачи», как зашевелились их жадные пальцы, предчувствуя очередную немалую подачку хозяина, и ехидно заулыбался. Все идет по смазанным рельсам, движется по накатанной дорожке, близок час окончательной расплаты за все: и за убийства, и за покушения, и за похищения…

Видели, как убегает собака, стащившая у хозяина кусок мяса? Так вот, я бежал значительно быстрей. Подгоняло желание добраться до своей квартиры, прослушать доверительные беседы между хозяином и его «дружанами». Во внутреннем кармане пиджака нетерпеливо «шевелились» миниатюрные кассетки. И, конечно, их родная мамаша — минимагнитофон. Но с начала предстоит повидаться с Иваном. Встреча с ним назначена на шесть вечера. Я торопился — подпирало время. На душе неспокойно, извлеченный из вентиляционной отдушины приборчик, кажется, прожигает ткань внутреннего кармана. Операция вступает в завершающую фазу. Один-два дня и я из бывшего заплеванного зека могу превратиться в достойного сотрудника уголовного розыска и в законного мужа самой красивой на свете женщины. А мои «дружаны» займут положенные им места за решеткой.

• Предыдущая
• 60/65
• Следующая