Офицерская охота - Карасик Аркадий - Страница 49
- Предыдущая
- 49/74
- Следующая
Старый дружище не подвел — об»явился.
— Исповедаться нет желания? — скрипуче осведомился он, настолько необычно, что захотелось выглушить стакан холодной воды из-под крана.
— Всегда готов! — бодро ответил Костя пионерским «салютом». — Когда прикажете, ваше высочество?
— Сам не мог позвонить, прохиндей? Натягивай дырявые штаны, галстук похоронного цвета и жми ко мне.
— Вот только загляну в комок, захвачу бутылку…
— Никаких бутылок! Уже стоит на столе и прокисает… Жду!
К концу разговора Ваня немного отмяк, в голосе появилась бодрость и приветливость. Не привык сыщик таить злость и обиду, так же быстро гаснет, как и вспыхивает. Бузину показалась — шершавая телефонная трубка помягчела, сделалась гладкой и теплой.
Брешет, старый враль, про бутылку, не хочет быть обязанным провинившемуся дружку даже в самой малости, ласково подумал Костя. Сейчас закончит разговор и рванет в магазин. Жена у Ваньки — в от»езде, по этой уважительной причине холодильник пуст, по полкам щкафчиков разве только отощавшие с голодухи разгуливают мухи да тараканы.
Поэтому Костя не выполнил «приказания» друга — забежал в магазин и плотно набил прихваченную хозяйственную сумку буталками и свертками с сыром и колбасой. Подумав, прихватил связку бананов.
Неелов открыл дверь и не ожидая, когда Бузин пройдет в крохотную прихожую, возвратился на кухню. Уселся во главе накрытого стола — злой, неприступный — с»узив глаза, ожидал «подследственного».
Костя расположился на табуретке напротив. Сковырнул ножом пробку с принесенной бутылки, наполнил рюмки.
— Давай выпьем за нержавеющую дружбу сыщиков, — весело предложил он. — И за доверие.
Иван кивнул. Давай, мол, черт с тобой, с бандитом и убийцей.
Выпили. Закусили.
— Можешь об»яснить, что происходит? — неожиданно взорвался Неелов. — Убивают человека, ты — рядом, может быть, даже учавствуешь. Убегаешь от милиции на подобии нашкодившего пацана. Без разрешение носишь оружие. Неужто отставной сыщик продался бандюгам?
Подсмотрел все же, глазастый дьявол, пистолет в бардачке, весело подумал Бузин. По опыту прошлых встреч знал — если Ванька брюзжит и ругается, значит, он в растерянности, не знает, как поступить. Дело за малым — нажать, внести ясность и «суровый следователь» расплывется манной кашкой, превратится в жидкий кисель.
— Отвечу на все твои вопросы, вампир. Не сомневайся. Дело в том, что я вступил в подпольную организацию Удав… Слышал о такой?
Иван округлил глаза и покачал головой. Нет, не слышал и слышать не желает. Его дело ловить преступников, подпольщиками пусть занимается служба безопасности.
И все же поинтересовался — любопытство пересилило боязливость.
— Что ещё за организация?
Этого Костя и добивался. Теперь главное не пересолить, не испортить.
— Сейчас все поясню. Только давай выпьем. На трезвую голову не примешь. А мне нужно, очень нужно, Ванька, чтобы ты вник, понял меня… Помнишь растерзанного бандитами Славу Ножкина?… Так вот…
Неелов приподнял свою рюмку. Рука мелко подрагивала. Будто у старика.
— Слушаю, — произнес он отщипывая от буханки ломоть хлеба. — Чем же вы занимаетесь в своей «революционной» организации?
Старомодное словечко «революционной» выдано крупным шрифтом с подчеркиванием, но Костя не обратил на ехидный подтекст ни малейшего внимания. Он начал говорить, сначала медленно, обдумывая каждое слово, как обдумывают каждый шаг, пробираясь по краю пропасти. Постепенно разгораясь, перешел на быстрый темп, возбужденно размахивал руками.
Иван не перебивал, вертел в руке хрустальную рюмку, с преувеличенным вниманием изучая на ней узоры.
— Понятно, — протянул он, когда «вербовщик» умолк. — То, что вы ликвидируете бандюг и взяточников без суда и следствия, без допросов и показаний свидетелей — хоть и проивозаконно, но правильно… А зачем ты все это рассказываешь мне? Не боишься — продам?
— Нет, не боюсь, Ваня. Не тот ты человек, чтобы заложить, предать. Покойный Севастьянов, да, мог бы, ты — отпадает… Скажи, не хочешь вступить в Удав? Мне поручено официально пригласить тебя.
Надо бы выразиться по другому: не «поручено», а «разрешено», но Бузин не мог отказать себе в удовольствии немного возвыситься.
Сыщик не ответил. Выцедил из бутылки последние капли, распечатал свою. Не предложив чокнуться, выпил. Поднялся. подошел к окну, отодвинул занавеску и долго вглядывался в ночную темноту.
— Нет, Костя, не хочу, — тихо ответил, не поворачиваясь. — И не потому, что боюсь, нет. Отвык на своей сволочной работенке страшиться. Просто законность страшная вещь, в»едается в душу, в кровь, в нервы. Ведь вы убиваете не просто авторитетов и садистов — уничтожаете живых людей…
Он резко повернулся, так резко, что смахнул с подоконника стеклянный кувшин и тот разлетелся на мелкие обломки.
— Поздно мне переучиваться да перевоспитываться. Поэтому и отказываюсь.
— У нас, между прочим, есть генералы, отведавшие эту твою законность на протяжении сорока-пятидесяти лет. А вот не считают поздним «перевоспитываться». Потому-что речь идет не только о мести, но и о судьбе государства… Прости за высокопарность…
— Ничего… И все же отказываюсь. Я не генерал — простой, зачуханный сыщик, которого ежеминутно могут подстрелить, как подстрелили тебя, посадить, как это сделали с Мироновым, обвинив его в получении взятки, которую он не получал… И все же ловить и сажать преступников, на мой взгляд, значительно честней, чем решетить их пулями… Ну, ликвидируете пару десятков авторитетов — что изменится: исчезнут убийства, рэкет, грабежи?
— А чего добиваешься ты, отправляя на зону повязанных преступников? Сам знаешь, они редко отсиживают свои сроки — сбегают либо их освобождают «дядюшки»… Во всяком случае, после наших операций никто не сбежит и никого не освободят…
— В чем-то — согласен… Но, повторяю, меня не переделать, не перестроить на другую волну!
Бузин понял: не переубедить, нет у него для переубеждения железобетонных аргументов, невышибаемых фактов. Все, что он только-что сказал — правильно, справедливо, но для такого человека, как Иван, — малоубедительно…
— Не выдашь?
— Можешь быть покоен.
— Ну, что ж, может быть твой Неелов и прав, — задумчиво вымолвил Пахомов, выслушав Костю. — Только одного он не учитывает: преступность стала опасной не только для общества, но и для страны, превратилась в криминальную основу, на которую опираются и правительство, и Дума, и бизнесмены… Но дело не только в высоких материях. Каждый из нас ощутил на собственной шкуре, что из себя представляет бандитский беспредел. Ты потерял друга, я — родителей, Наташа — отца, Павел — жену. Месть — святое дело, никто не переубедит меня в обратном… Пусть Иван сражается с преступниками статьями уголовного кодекса, мы — пулями.
Пятеро боевиков сидели на излюбленном месте — в лесу под дубом-гигантом. Только-что закончились тренировки по стрельбе и карате. Первые вел Пахомов, вторые — Наташа. Все устали, хотелось спать — поднялись затемно.
— Ладно, этот вопрос решен. Дай Бог, чтобы Неелов не побежал на дрожащих ходулях к начальству. Дескать, раскрыл подпольщиков, повесьте мне на грудь лишний орденок…
— Иван не такой человек…
— Повторяю: дай-то Бог… У нас — свои заботы… Слава, ты долгое время общался с Лягашем. Что за человек, откуда у него садистские наклонности, что и кто его родители, жена, дети. Постарайся припомнить любые мелочи. Иначе мы будем за ним гоняться до самого Страшного Суда.
Наташа выжидательно смотрела на «Корня», ей хотелось выложить свои наблюдения, но она стеснялась Николая. Секретарев по привычке строгал сухую ветку. Бузин отслеживал снующих в траве муравьев. Он не мог пересилить обиду на несправедливые подозрения в адрес Ваньки.
— Мужику лет сорок, — медленно говорил Кудряш, глядя в глубь леса. — По образованию и опыту работы — стоматолог. Родители живут в Москве — однажды Лягаш проговорился. Похоже, садизм и жестокость — в крови. Уверен, в детстве мучил кошек, резал по живому щенков… Кажется, отсидел на зоне лет пять-восемь — тоже как-то брякнул. Наркоман, без наркотиков жить не может… Пожалуй, все… Да, вот что еще! В последнее время Лягаш подгреб под себя ещё один вид бизнеса — с недвижимостью. Возглавляет его некий Козырь. Конечно, кликуха…
- Предыдущая
- 49/74
- Следующая
