Офицерская охота - Карасик Аркадий - Страница 37

• Предыдущая
• 37/74
• Следующая

Отдохнуть не пришлось — в гостиной на диване распластался одурманенный Лягаш. Рядом с ним Корень собирал свой «медицинский» чемоданчик. Как он успел обогнать женщин да ещё облагодетельствовать наркотиком босса? На такси расщедрился, что ли?

На кухне Кариес пил водку, закусывая салом и малосоленными огурчиками, жадно чавкал, отправляя в рот огромные куски с»естного.

— Давно приехал? — шопотом спросила Дуплишка, кивнув на хозяина.

— Минут пятнадцать, — громко ответил фельдшер, зная, что сейчас босса и праздничным салютом из сорока орудий не разбудить. — С порога спросил про тебя: где, мол, шалашовка, почему не встречает?

— Что ответил?

— А что мог сказать? На промысел отправилась, после к доктору — проверяться…

— Молоток, фельдшер, все сделал, как надо. При случае расплачусь… Про сестренку ничего не говорил.

— Как же, упоминал. Где, мол, новая шлюшка, почему отсутствует? Я пояснил: ушла вместе с Дуплишкой. Присматривается, готовится… Промолчал босс, только пофыркал.

Наташа расстроилась — Костя ещё не успел поднять по тревоге пятерку, дом не блокирован, очухается Лягаш — удерет. Хорошо еще, если захватит с собой «семью», тогда не все потеряно — на новом месте тоже можно спеть оговоренный «Марш Энтузиастов»…

На кухне, куда отправилась закусить Дуплишка, разгорелось целое сражение. Кариес требовал «репетиции» предстоящего «спектакля». Проснется босс, чем его порадовать? Ежели шлюшка невесть для кого бережет новоявленную сестренку, пусть сама ложится.

— Пошел ты знаешь куда со своим «спектаклем»! — почти визжала разгневанная проститутка. — Выпотрошена я, понял? Хоть раз обслужил бы ненасытного мужика — поглядела бы я на тебя, овца шебутная, дерьмо собачье!

Крутнулась и пошла в ванную. Оттуда позвала «сестренку» — потереть спину, помочь раздеться-одеться. Заодно самой постоять под душем, побалдеть в горячей водичке.

Кариес приоткрыл дверь, сунул любопытный нос. Проститутка изучена и опробована, а какова в голом виде новая лярва? Женщина с силой толкнула дверь и телохранитель со стоном схватился за голову.

— Взбесилась, потаскуха?

— Еще раз заглянешь — евнухом сделаю, паскуда!

Помотал телохранитель одуревшей башкой и поплелся на кухню приканчивать ополовиненную бутылку. А чем ещё прикажете заняться? Опасности для босса никакой нет, машина в полном порядке — смазана и заправлена. Только и жрать водку да мечтать о женских фуфелях…

К вечеру Лягаш очухался. Сел на диван, помотал чугунной головой, открыл опухшие глаза.

— Сколько времени?… Ух, ты, третий час ночи! Никто не звонил? — шестерки недоуменно переглянулись — на этот раз жили в квартире без телефона. — Твари безголовые! Вот эта штука не пищала? — Лягаш достал из кармана сотовый телефон. — Вот так — пи-пи-пи? — потешно сложил он губы трубкой, пошевелил подвижным носиком. На подобии голодного комара, выискивающего место для укола.

— Вроде, нет…

— Неужто повязали дружана… Вот горе-то!… Кариес, дерьмо собачье, живо запрягай! Через пять минут выезжаем… Учти, падла, загребут сыскари, тебе первая пуля… Быстро! Быстро! Шалашовки, собирайте барахлишко… Едем!

— Куда? — наморщил лоб телохранитель, будто выискивал среди мозговых извилин маршрут движения.

— Прямо! — завизжал босс, хватаясь за рукоятку «макарова». — По дороге скажу!

Минут через десять от под»езда жилой башни отчалил черный «жигуль». Кариес — за рулем, Корень — рядом, сзади, между двух женщин — Лягаш. Ведет себя смирно — не поглаживает, не щупает и не щипает, то и дело поглядывает назад. Ему не до развлечений — чешется спина, что случается только перед серьезными неприятностями. Пасут его, точно пасут, но кто именно — неизвестно. Может быть, менты, но не исключено — конкуренты… Или — ещё не проявленная, но смертельно опасная «третья сила»…

Боевики Удава снова опоздали… На три минуты.

— Вон они! — Павел навалился на плечо управляющего машиной Бузина. — Жми, Костя, выдавливай все лошадиные силы!

Изношенный двигатель «москвича» натужно ревел, подвеска не стучала — гремела. И все же черный «жигуль» уходил от преследования боевиков. Легко, не перенапрягаясь.

— Держи прямо, — открыл дверь Пахомов. — Сейчас я ему попорчу колеса — споткнется…

Выстрелить командир пятерки не успел. Послышалась сирена милицейской машины. Впереди, на перекрестке, под тусклым светом уличного фонаря появился раскрашенный в знакомые цвета «жигуленок». Рядом с ним — два милиционера с автоматами. Замахали светящимся жезлом, что-то закричали. Наверно, требовали остановиться.

— Сворачивай под арку, — спокойно приказал Пахомов. — Если двор проходной — уйдем. Если тупиковый, выбросим оружие и сдадимся…

«Москвич», завизжав по асфальту изъезженными шинами, развернулся и влетел под арку. Двор на счастье оказался проходным и боевики проскочили через такую же арку на параллельную улицу. Миновав несколько перекрестков, окончательно запутав следы, вздохнули с облегчением. Слава Богу, ушли. Одно только вызывает горечь: неуловимый бандюга снова выскользнул из расставленных силков…

Черный «жигуль» рванул прямо на омоновцев. Вильнул, избегая автоматной очереди, ударил правой фарой по милицейской машине, сбил милиционера и свернул за угол. Невесть откуда выскочившего гаишного мотоциклиста пришлось «успокоить» пулей.

— Все целы? — пропищал Лягаш, пряча пистолет. — Раз телки не рыдают — целы… Корень, чемоданчик пулями не пробили?

— Целехонек…

— Тогда держим курс на Ногинск…

Расположились на окраине города в небольшом приземистом домишке. Телохранитель загнал машину под деревья, забросал её ветками и хворостом. Женщины перетащили в комнаты походный скарб, уместившийся в двух клетчатых сумках. Захлопотали на кухне.

Медленно рассветало. Солнце, будто умытое утренней росой, лениво поднималось над горизонтом. Всем хотелось спать — бессонная ночь давала знать о себе. Всем, но не Лягашу, который волчком крутился по дому, окидывая членов «семьи» подозрительными взглядами. Спина подолжала чесаться.

— Все — в гостиную! — визгливо приказал он, казалось, обнюхивая углы, мебель, окна. — Побазарим.

Подчиняясь нетерпеливым жестам хозяина, Корень уселся на табурет рядом с входом на кухню, Кариес загородил своей мощной фигурой дверь, ведущую на улицу, женщины расположились на диванчике с выпирающими пружинами.

Лягаш — посредине комнаты. Ни на минуту не остается в покое — бегает, что-то бормочет, размахивает руками.

— Может, сначала позавтракаем, — несмело обронила Дуплишка. — Рисовую кашу разогрела, по куску курицы найдется… Базар пойдет веселей…

— Усохни, лярва! — раздраженно взвизгнул Лягаш. — Хавать и чифирить опосля станем… Не люблю быть ушатым, не банковать!… Потому — сперва базар, потом — хаванина.

Успокаиваясь, снова забегал по комнате. Но успокоения не получалось — ежесуточное напряжение требовало разрядки, а она мыслилась только в виде разборок, покарания шестерок, не важно, виновны они или не виновны. Раньше подобные разборки неизменно заканчивались смертью одного из приближенных, чаще всего — телохранителя. В последние месяцы босс редко пускает в ход оружие, ограничивается матерщинными угрозами, размахиванием рукой с зажатым в ней пистолетом.

И все же Кариес предусмотрительно приоткрыл дверь. В случае опасности — выскользнуть на улицу, спрятаться за сараем либо за деревом. Успокоится босс — возвратится.

Сегодня, похоже, Лягаш успокаиваться не собирается.

— Нутром чую, завелась в моей «семье» ментовская рожа. Прежде такого не было — прокол за проколом. То в банке накрыли, то в Дмитрове едва не повязали, то сегодня ночью… Думал я, дружаны, долго думал и нашел, — радостно воскликнул он, по бабьи всплеснув руками. — Вот она, ментовская зараза!

Босс подбежал к сидящим на диване женщинам и ткнул пальцем в Натащу. Девушка побледнела и медленно поднялась. Дуплишка схватила её за подол платья. Словно боялась — взмахнет крылышками и улетит.

— С лица сбледнула, ментовская подстилка? — торжествующе запищал Лягаш. — Чует, шкура, что я сейчас с ней сделаю…

• Предыдущая
• 37/74
• Следующая