Кондотьер Богданов - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/14
- Следующая
Аня плакала, хотела обратиться к командиру полка, но девчонки отговорили. Мише помочь было нельзя.
Аня по-прежнему хотела летать. Она подала рапорт по команде (уже не первый), и тут пропавший без вести Богданов вернулся в полк.
Лейтенанта Богданова в полку любили мужчины и женщины. Женщины, понятное дело, по-своему. Лейтенант не выглядел сладким красавцем. Широкий шрам от ожога на левой скуле, обожженные руки – обычное дело у летчиков. Шрам, однако, лейтенанта не портил, скорее наоборот. Женские сердца трепетали при виде мужественного летчика. О храбрости Богданова ходили легенды. Лейтенант воевал с первых дней войны, на его счету шестьсот боевых вылетов, грудь украшают три «боевика» (ордена Боевого Красного Знамени) и медаль «За отвагу». О Богданове регулярно писала фронтовая газета, даже «Красная звезда» напечатала заметку. Опыт летчика-снайпера приезжали перенимать из других полков. При всей славе лейтенант не задирал нос. Дружил с механиками, был ласков с оружейницами. В полку передавали из уст в уста истории о похождениях летчика. Как-то Богданов, подбитый зенитками, приземлился за передним краем в расположении наших войск. Пехотинцы встретили радушно, но накормить смогли черными сухарями – другой еды не имели. Богданов позвонил в полк, доложил о вынужденной посадке и попросил прислать бортпайков. Кому-кому, а ему не отказали – сбросили с самолета мешки. В полк Богданова привезли через три дня, на специально отряженной машине, пьяного до изумления. Пехота, получив от летчиков невиданную еду (в бортпайках был шоколад, галеты и американская тушенка), не хотела лейтенанта отпускать…
Когда линия фронта покатилась на Запад, полк стал менять аэродромы. «По-2» не летает на дальние расстояния, особенно в короткие летние ночи. Крейсерская скорость – сто километров в час, пока доползешь… Выбирать площадки для аэродромов подскока посылали самого опытного, то есть Богданова. Как-то он сел близь освобожденной деревни. Местные позвали обедать. Угощение оказалось богатым, даже самогонка присутствовала. Хозяйка, пока гости ели, пожаловалась: немцы забрали корову, дети без молока. Богданов достал из кармана пачку денег и вручил ошеломленной солдатке. Летчики не успели доесть, как хозяйка привела во двор корову – купила у соседа. Многие пилоты и штурманы отсылали денежные аттестаты родным, у Богданова близкие томились в оккупации, поэтому деньги получал сам. История с коровой мгновенно стала известной. Над Богдановым подтрунивали, как бы мимоходом интересуясь «молочно-товарной фермой». Лейтенант в ответ смеялся.
Девушки полка мечтали о Богданове, Аня – нет. Уважая заслуги пилота, Аня осуждала его распущенность. Богданов крутил любовь с официантками – нагло и у всех на виду. С официантками спали и другие офицеры, но те хоть таились. Поскольку официантки одна за другой беременели, вместо них присылали других. Так в полку появилась Клава. Высокая, полногрудая, румянощекая – настоящая красавица. Филимонов на тот момент имел любовницу, Клава досталась штурману полка. Капитан был женат, Клаву это не смутило. Богданова в тот момент в полку не было – залечивал раны. Вернувшись, лейтенант отбил красавицу в первый же день. Штурман полка чуть с ума не сошел – бегал за летчиком с пистолетом, грозил застрелить. Филимонову страсти не понравились – не хватало ЧП в полку! – и ревнивца перевели в дивизию. Капитан не проявил себя в должности, Богданов был нужнее.
Полк, затаив дыхание, следил за романом; по отбытии ревнивца вздохнул с облегчением. Девушки переживали за пилота, Клаву осуждали. Аня видела, что подруги завидуют: многие желали занять место официантки. Аня не понимала: как Богданов живет с распутницей? Ведь знал о капитане? Полюби Богданов нормальную девушку и женись на ней, Аня одобрила бы. Так нет же! Как можно спать с мужчиной до свадьбы! Покойный Миша не распускал рук и даже целовал ее в щечку, хотя Аня не возражала, чтоб и в губы. А тут… Красный командир! Комсомолец! Срам!
Однако летать с Богдановым Ане хотелось, и он взял ее в экипаж! У Ани будто крылья выросли. Она поделилась радостью с механиком.
– Он-то, конечно, герой, – согласился Тимофей Иванович, – только много дырок в плоскостях привозит. Целыми днями латаю. Другие самолеты целые.
– Командир звена должен быть там, где опасно! – возразила Аня.
– Ага! – согласился механик. – И пить должен больше всех, и баб у начальников отбивать. С начала войны на фронте, а все лейтенант. Другой бы эскадрильей командовал, а то и полком…
Тимофей Иванович еще на что-то жаловался, Аня не слушала. В полку знали, что механик к своему пилоту милеет, как к сыну, а отцы, как известно, любят поворчать…
Следующий разговор состоялся с Гайворонским. Капитан неожиданно вызвал Лисикову и спросил:
– Ты комсомолка?
– Да! – ответила Аня.
– Задание тебе, ответственное! – поднял палец особист. – Будешь присматривать за Богдановым. При попытке перелететь к немцам застрели! Самолет приведешь сама…
– Товарищ капитан! – изумилась Аня. – Лейтенант Богданов – герой!
– Герои, по-твоему, не изменяют Родине? – возмутился Гайворонский. – Что ты знаешь, сержант? Вспомни генерала Власова! Родина для него все сделала: дала образование, доверила высокую должность, награждала орденами… А он? Сдал армию немцам! Почему? Морально разложившийся человек! Пьянствовал беспробудно; будучи женатым, завел любовницу. Богданов по той же дорожке катится…
«Богданов не женат!» – хотела возразить Аня, но промолчала. В чем-то Гайворонский был прав.
– После полетов станешь приходить и рассказывать, как себя вел! – распорядился особист. – Свободна!
Разговор с капитаном удручил Аню. Радость разом померкла. Она не представляла, как сможет выстрелить в Богданова. А если лейтенант изменит? Такое невозможно представить, но Власов-то смог! И не он один… Богданов морально нестоек, от него можно ждать. Подумав, Аня решила: выстрелить сможет. Сначала, конечно, пригрозит пистолетом, а в случае неподчинения… Только самолет на аэродром не поведет. Направит его на какой-нибудь фашистский объект – склад или блиндаж, лучше всего – на танк. Нельзя ей возвращаться домой с мертвым Богдановым, не простят. Лучше погибнуть вместе. Богданов останется героем, она будет рядом. В могиле. Скажут о них добрые слова…
Аня всплакнула, представив церемонию, но быстро успокоилась. Собираясь в первый боевой вылет, надела подаренное Мишей белье. Если погибать, так в новом и чистом. Надо отомстить за смерть жениха! Штрафную роту Мише присудили свои, но убили-то немцы! Мишин подарок на теле как бы нес возмездие.
Первые боевые вылеты прошли без происшествий, но привычка надевать в полет подарок осталась. Теперь Мишино белье защищало Аню. Им везло – самолет возвращался целехоньким. Тимофей Иванович удивлялся и благодарил Аню. Техник почему-то решил: штурман благотворно влияет на пилота. На самом деле, как понимала Аня, везение заключалось в умелой тактике и правильном расчете. Богданов был ас, теперь Аня понимала это лучше, чем прежде. Ну и она бомбила метко, без дополнительных заходов на цель… Ане нравилось быть штурманом, ее давнишняя мечта исполнилась. Пусть она всего лишь сержант, но обедает вместе с летчиками, сидит за столом, покрытым скатертью, еду приносят официантки. Та же Клава… Ане даже фронтовые сто граммов наливают, правда, она не пьет, отдает пилотам. Летчики и штурманы ее уважают – не за водку, конечно, а за то, что дерется с врагом. Ей платят за каждый боевой вылет. Денежный аттестат Аня отослала матери давно, но теперь была счастлива, что помогает больше. В редких письмах, которые писали соседские дети по просьбе матери, сообщалось об ужасной дороговизне в Москве.
К Гайворонскому Аня ходила с удовольствием. Подозрения особиста не оправдывались, чему Аня радовалась. Капитан ее чувств не разделял. Хмурился и наказывал смотреть внимательнее. Только однажды особист оживился: Аня рассказала о виражах над оккупированным городом.
– Почему Богданов крыльями качал, как думаешь? – спросил Гайворонский.
- Предыдущая
- 6/14
- Следующая
