История государства Российского. Том XII - Карамзин Николай Михайлович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая

Воеводы советовались с Дворянами и гражданами; выжгли посады и слободы; заключились в крепости и выдержали осаду, если не знаменитейшую Псковской или Троицкой, то еще долговременнейшую и равно блистательную в летописях нашей воинской славы.

Видя, что Смоленск надобно взять не красноречием, а силою, Король велел громить стены пушками; но ядра или не достигали вершины косогора, где стоит крепость, или безвредно падали к подножию ее высоких, твердых башен, воздвигнутых Годуновым; а пальба осажденных, гораздо действительнейшая, выгнала Ляхов из монастыря Спасского. Зная, вероятно, что в крепости более жен и детей, нежели воинов, Сигизмунд решился на приступ: 23 Сентября, за два часа до света, Ляхи подкрались к стене и разбили петардою Аврамовские ворота, но не могли вломиться в крепость. 26 Сентября, также ночью, взяли острог Пятницкого конца; а в следующую ночь всеми силами приступили к Большим воротам: тут было дело кровопролитное, счастливое для осажденных, и неприятель, везде отбитый, с того времени уже не выходил из стана; только стрелял день и ночь в город, напрасно желая проломить стену, и вел подкопы бесполезные: ибо Россияне, имея слухи, или ходы в глубине земли, всегда узнавали место сей тайной работы, сами делали подкопы и взрывали неприятельские с людьми на воздух. Историки Польские отдают справедливость мужеству и разуму Шеина, также и блестящей смелости его сподвижников, сказывая, что однажды, среди белого дня, шесть воинов Смоленских приплыли в лодке к стану Маршала Дорогостайского, схватили знамя Литовское и возвратились с ним в крепость. — Наступила зима. Сигизмунд, упрямством подобный Баторию, хотел непременно завоевать Смоленск; терял время и людей в праздной осаде, и думая свергнуть Шуйского, губил Самозванца!

Весть о вступлении Сигизмундовом в Россию встревожила не столько Москву, сколько Тушино, где скоро узнали, что шайки запорожцев, служа Королю, берут города его именем, и что Путивль, Чернигов, Брянск, вместе с иными областями Северскими, волею или неволею ему покорились, изменив Лжедимитрию. «Чего хочет Сигизмунд? — говорили Тушинские и Сапегины Ляхи с негодованием: — лишить нас славы и возмездия за труды; взять даром, что мы в два года приобрели своею кровию и победами! Северская земля есть наша собственность: из ее доходов Димитрий обещал платить нам жалованье — и кто же в ней теперь властвует? новые пришельцы, богатые грабежом; а мы остаемся в бедности, с одними ранами!» Так говорили чиновники и Дворяне: Воеводы же главные негодовали еще сильнее; лишаясь надежды разделить с Лжедимитрием все богатства державы Российской и привыкнув видеть в нем не властителя, а клеврета, не могли спокойно воображать себя под знаменами Республики наравне с другими Воеводами Королевскими. Сапега колебался: Рожинский действовал и заключил с своими товарищами новый союз: они клялися умереть или воцарить Лжедимитрия, назвалися Конфедератами и послали сказать Сигизмунду: «Если сила и беззаконие готовы исхитить из наших рук достояние меча и геройства, то не признаем ни Короля Королем, ни отечества отечеством, ни братьев братьями!» Рожинский писал к своему Монарху: «Ваше Величество все знали, и единственно нам предоставляли кончить войну за Димитрия, еще более для Республики, нежели для нас выгодную; но вдруг, неожиданно, вы являетесь с полками, отнимаете у него землю Северскую, волнуете, смущаете Россиян, усиливаете Шуйского и вредите делу, уже почти совершенному нами!.. Сия земля нашею кровию увлажена, нашею славою блистает. В сих могилах, от Днепра до Волги, лежат кости моих храбрых сподвижников… Уступим ли другому Россию? Скорее все мы, остальные, положим также свои головы… и враг Димитрия, кто бы он ни был, есть наш неприятель!» Гетману Жолкевскому говорили Послы Конфедератов: «Издревле витязи Республики, рожденные в недрах златой свободы, любили искать воинской славы в землях чуждых: так и мы своим мечем, истинным Марсовым ралом, возделывали землю Московскую, чтобы пожать на ней честь и корысть. Сколь же горестно нам видеть противников в единоземцах и братьях! В сей горести простираем руки к тебе, Гетману отечественного воинства, нашему учителю в делах славы! Изъясни Сенату, блюстителю законов и свободы, чего мы требуем справедливо: да удержит Сигизмунда»… Тут Паны и Дворяне Королевские воплем негодования прервали дерзкую речь; велели Послам удалиться, язвительно издевались над ними; спрашивали в насмешку о здоровье их Государя Димитрия, о втором бракосочетании Царицы Марии — и дали им, от имени Сигизмундова, следующий ответ письменный: «Вам надлежало не посылать к Королю, а ждать его Посольства: тогда вы узнали бы, для чего он вступил в Россию. Отечество наше конечно славится редкою свободою; но и свобода имеет законы, без коих Государство стоять не может. Закон Республики не дозволяет воевать и Королю без согласия чинов государственных; а вы, люди частные, своевольным нападением раздражаете опаснейшего из врагов ее: вами озлобленный Шуйский мстит ей Крымцами и Шведами. Легко призвать, трудно удалить опасность. Хвалитесь победами; но вы еще среди неприятелей сильных… Идите и скажите своим клевретам, что искать славы и корысти беззаконием, мятежничать и нагло оскорблять Верховную Власть есть дело не граждан свободных, а людей диких и хищных».

Одним словом, казалось, что не подданные с Государем и Государством, а две особенные державы находятся в жарком прении между собою и грозят друг другу войною! Изъясняясь с некоторою твердостию, Сигизмунд не думал однако ж быть строгим для усмирения крамольников, ибо имел в них нужду и надеялся вернее обольстить, нежели устрашить их: разведывал, что делается в Лжедимитриевом стане; узнал о несогласии Сапеги и Зборовского с Рожинским, о явном презрении умных Ляхов к Самозванцу, о желании многих из них, вопреки клятвенно утвержденному союзу между ними, действовать заодно с Королевским войском, — и торжественно назначил (в Декабре 1609) Послов в Тушино: Панов Стадницкого, Князя Збараского, Тишкевича, с дружиною знатною. Он предписал им, что говорить воинам и начальникам, гласно и тайно; дал грамоту к Царю Василию, доказывая в ней справедливость своего нападения, но изъявляя и готовность к миру на условиях, выгодных для Республики; дал еще особенную грамоту к Патриарху, Духовенству, Синклиту, Дворянству и гражданству Московскому, в коей, уже снимая с себя личину, вызывался прекратить их жалостные бедствия, если они с благодарным сердцем прибегнут к его державной власти, и Королевским словом уверял в целости нашего богослужения и всех уставов священных. В таком же смысле писал Сигизмунд и к Россиянам, служащим мнимому Димитрию; а к Самозванцу писали только Сенаторы, называя его в титуле Яснейшим Князем и прося оказать Послам достойную честь из уважения к Республике, не сказывая, зачем они едут в стан Тушинский.

Уже Конфедераты, лишаясь надежды взять Москву, более и более опасаясь Князя Михаила и страшась недостатка в хлебе, отнимаемом у них разъездами Воевод Царских, умерили свою гордость; ждали сих Послов нетерпеливо и встретили пышно. Любопытный Самозванец вместе с Мариною смотрел из окна на их торжественный въезд в Тушино, едва ли угадывая, что они везут ему гибель! Рожинский советовал им представиться Лжедимитрию: Стадницкий и Збараский отвечали, что имеют дело единственно до войска — и, после великолепного пира, созвали всех Ляхов слушать наказ Королевский. Среди обширной равнины Послы сидели в креслах: Воеводы, чиновники, Дворяне стояли в глубоком молчании. Сигизмунд объявлял, что извлекая меч на Шуйского за многие неприятельские действия Россиян, спасает тем Конфедератов, уже малочисленных, изнуренных долговременною войною и теснимых соединенными силами Москвитян и Шведов; ждет добрых сынов отечества под свои хоругви, забывает вину дерзких, обещает всем жалованье и награды. Выслушав речь Посольскую, многие изъявили готовность исполнить волю Сигизмунда; другие желали, чтобы он, взяв Смоленск и Северскую землю от Димитрия, мирно возвратился в отечество, а войско Республики присоединил к Конфедератам для завоевания всего Царства Московского. «Согласно ли с достоинством Короля, — возражали Послы, — иметь владенную грамоту на Российские земли от того, кому большая часть Россиян дает имя обманщика? и благоразумно ли проливать за него драгоценную кровь Ляхов?» Конфедераты требовали по крайней мере двух миллионов злотых; требовали еще, чтобы Сигизмунд назначил пристойное содержание для мнимого Димитрия и жены его. «Вспомните, — ответствовали им, — что у нас нет Перуанских рудников. Удовольствуйтесь ныне жалованьем обыкновенным; когда же Бог покорит Сигизмунду Великую Державу Московскую, тогда и прежняя ваша служба не останется без возмездия, хотя вы служили не Государю, не Республике, а человеку стороннему, без их ведома и согласия». О будущей доле Самозванца Послы не сказали ни слова. Вожди и воины просили времени для размышления.

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая