Оппозиция как теневая власть - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 69

• Предыдущая
• 69/82
• Следующая

Снижается товарность производства, оно еле обеспечивает само сельское население. По сравнению с «нерыночным» 1985 годом в «рыночном» 1992 году товарность зернового производства снизилась в России с 40 до 24%, а картофеля — с 22 до 8% Уже на первом этапе рассредоточения скота с ферм на подворья при потере всего 1% поголовья коров товарность молока в России упала на 26%. Умиление либеральных идеологов таким усилением подворья вызвано лишь тем, что оно внешне напоминает частное («фермерское») хозяйство. На деле подворье является укладом средневековым, докапиталистическим. Его усиление — признак разрухи.

А что же фермеры, как они «накормили Россию». Ведь эксперимент поставлен крупномасштабный — крупнее некуда. Фермерам отрезали огромный клин угодий — 10 млн. га. С них они дают чуть больше 1% всей продукции. Продуктивность в семь (!) раз меньше, чем даже в сегодняшних полузадушенных колхозах. Чему тут можно радоваться?

Социолог В.Г.Виноградский умиляется: «Таким образом, заметно изменившийся за 60 лет крестьянский двор начинает постепенно, на ощупь восстанавливать свои родовые качества, привычки и знания». Мол, слава богу, советский морок кончился, русские мужички станут самими собой. Что же это такое, если на доступном языке? Сам же социолог поясняет: «Ради интенсивного использования ресурсов доколхозного двора хозяин не жалел ничего, даже подрастающее поколение, очень рано включая его в дворовую работу… Много и тяжело работали все члены семьи. И заставляли их не привязанность и любовь к земле, а, скорее, нужда. Ради этого — постоянная самоэксплуатация». И вернуться к этому — благо? Благо — для кого?

Из рассказов матери, которой с пяти лет пришлось работать в поле, я знаю, как к вечеру на всех «собственных» наделах плакали дети, весь организм которых содрогался от тяжелого труда. Наши социологи и философы, уверены, что их детям и внукам плакать в поле не придется. Скорее всего, они правы, но как грустно, что бытие действительно определяет сознание интеллигенции.

Примечание: эту статью я, как водится, отнес в газету «Завтра». Но там ее не взяли — «слишком интеллигентная». Видно, и впрямь слово «интеллигентный» в Газете Государства Российского считается ругательным. Слава богу, «Сов. Россия» пока относится терпимо.

1997

В своих статьях я почти не высказываю моего мнения — зачем давить на людей. Я ставлю вопросы. Моя цель — сделать кашу в головах чуть-чуть более упорядоченной. И тогда люди будут делать разумный выбор, который можно уважать. От тех, кто вызывает меня на полемику на драгоценных страницах «Сов. России», я прошу немногого: чтобы они прочли статью, с которой спорят. И спорили по сути.

Вот, А.Орлов (профессор и пр.) фантазирует: «Наши внуки будут думать по-английски» — спорит с моей статьей «Утопия защиты». В той статье я для примера разбираю одно положение платформы КПРФ — обещающее «защиту отечественного производителя». А.Орлов спорит не с сутью, а с примером. Суть же я определил так: в платформе «концы с концами не вяжутся и невозможно ухватить смысл. Перед выборами это мало кого трогало, надо было постараться победить. Но сейчас, если не провести чистку доктрины, может произойти отток и так немногочисленной интеллигенции, тяготеющей к коммунистам». Конечно, можно спорить и с примером, но сначала надо пару слов сказать о сути. Иначе у читателя остается ощущение, что если пример неудачен, то и суть неверна. Это прием в споре негодный.

А главное, что суть я развиваю в виде десятка конкретных вопросов к КПРФ, за кандидата которой я призывал голосовать. КПРФ на вопросы не отвечает — к этому уже привыкли. Ну, давайте сами пытаться. Раз А.Орлов вступил в полемику с моей статьей, я мог бы от него ожидать какого-то варианта ответов «за КПРФ». Полное молчание, как будто этих вопросов и не было. Но ощущение А.Орлов создает такое, будто они «сняты» его статьей. Это — тоже негодный прием.

Как же А.Орлов спорит хотя бы с примером? Прежде всего, подменяет главный термин, а ему у меня посвящена треть статьи. Я ставлю как важную проблему сам факт: «в лексику коммунистов введено слово „производитель“ — лживый термин Гайдара и Чубайса. Кому надо было заменять давно известное слово фабрикант его русским аналогом производитель? Ведь эта замена не просто искажает смысл, она меняет его социальную и политическую сущность». А.Орлову же «думается», что под этим термином надо понимать «предприятия, которые работают на российской земле, и их работников». Ну тогда бы и спорил сам с собой — зачем поминать текст, где этот термин имеет совсем иной смысл? Это уж вообще из ряда вон.

Но я готов спорить с А.Орловым в его понимании проблемы.

Сегодня в промышленности РФ 90 процентов собственности — в частных руках. Приватизация с последующей скупкой акций у рабочих означала полное разделение предприятия и работников. Производителями (если А.Орлова коробит латинское слово фабрикант) являются те, кто владеет контрольным пакетом акций, а наемные работники уже прекрасно поняли свое место. В этих условиях сказать, что «производитель — это предприятие плюс работники», на мой взгляд, нелепость. До такого классового союза еще никто не додумался. Думаю, даже среди авторов платформы КПРФ таких Маниловых нет.

Что же реально означает лозунг КПРФ? Уточним ситуацию. Советский народ под дудочку КПСС отдал собственность небольшой группе господ, которые стали «отечественными производителями». Их доход в среднем 75 млн. руб. в месяц на душу (около 300 млн. на семью). Работники имеют в среднем 500 тыс. на душу, но пока не сердятся — терпеливо доводят эксперимент до конца. Получив собственность, «производители» угробили производство. Они, шумно требуя свободного рынка, оказались неконкурентоспособны — во многом оттого, что обворовали предприятия и вывезли все, что могли, за рубеж, вместо того чтобы вложить средства в технологию.

Возникла оппозиция с красным флагом. Она могла бы сказать: «Ребята, вы оказались плохими хозяевами. Верните хоть то, что осталось от промышленности». Нет, она обещает их «защитить». Поддержать морально? Нет, добавив им еще ресурсов — сверх того, что они уже получили от страны. Из каких же средств? Отобрать у Березовского? Об этом не может быть и речи — и в Москве, и в Давосе были даны все гарантии. Единственный источник — потребление работников. Им можно платить в среднем не 500 тысяч, а 400. Сможете опровергнуть мои рассуждения, товарищ А.Орлов? Это я возвращаю вам ваш вопрос.

Иное дело, если бы предприятия вернулись в казну, мы снова стали бы их частичными собственниками — тогда имело бы смысл подтянуть ремень. А главное, это было бы эффективно, наши жертвы не пропали бы. Вспомним, что в СССР не стояло задачи защитить нашего производителя — это от нас США защищали свои рынки всякими законами и поправками. В нынешних же реальных условиях лозунг «защитить» — или демагогия, или наивность. Наши «производители» приняты в «золотой миллиард» и служат надсмотрщиками в той «зоне», в какую превратили Россию. А.Орлов намекает, что если их «защитить», нам якобы разрешат «не входить в рынок», и мы не вымрем, как индейцы. Откуда же это следует? Кто это обещал? Зачем же обманывать людей уже и через «Сов. Россию»? Разве мало нам НТВ?

А.Орлов не замечает еще одной проблемы: ведь «защита производителя» никак не может быть однобокой — против внешней угрозы. Пожалуй, даже более опасна угроза внутренняя — от дубины оголодавших работников. Экономически обе угрозы сказываются одинаково — в снижении прибыли. Так что, если назвался груздем-защитником, полезай в кузов грузовика ОМОНа (под красным флагом?). Что на это скажет А.Орлов?

Споря со мной и переходя на конкретный уровень, А.Орлов, однако, не рассматривает взятого мною примера: принуждения наших крестьян покупать трактор дороже и худшего качества, чтобы защитить «нашего» производителя против конкуренции тракторов «Беларусь» из Минска. Я же рассмотрю крайний случай, предложенный А.Орловым: производителем является крестьянин, а не заводчик.

• Предыдущая
• 69/82
• Следующая