Ромашки для королевы - Демченко Оксана Б. - Страница 66

• Предыдущая
• 66/98
• Следующая

«Общее сердце» издали расслышал только седой. Собственно, кроме него никто не помнил, как это должно звучать и ощущаться. А сам Орильр твердо знал: услышать сердце в нынешнем мире невозможно! Это даже не заклинание, а нечто иное. Его создала королева, она вообще много странного и необычного знала о магии. Кроме Тиэсы со временем этим способом лечения овладели две ее подруги, Эриль – единственная из них жива и теперь. Но она очень, очень далеко!

Но сердце билось! Вот уже и Вэйль осознала его присутствие и удивленно склонила голову, вслушиваясь. И тогда седой понял, что дольше бессмысленно притворяться, что невозможное – не существует. Он бросил повод и побежал, благо, лагерь уже рядом. И споткнулся, едва не упал, когда ощущение погасло. Выпрямился, снова заспешил. Лагерь открылся перед ним. Эльфы смеялись и напевали, весело и деловито суетились. Словно не они вчера едва могли шевельнуться!

Седой скользнул мимо хранов, пробился в самую середину плотной толпы. Обреченно вздохнул, увидав бледное до синевы лицо жены. Попробуй найди для такой тихое место! И здесь еле жива. Позвал, падая на колени.

Черные глаза жены оказались мутными и блеклыми. То есть дело зашло куда дальше обычного состояния слабости. Синими губами Сэльви невнятно прошептала про свой кулачок, по-прежнему сжимающий привет от Эриль. Она даже не стала спорить, когда муж отдал ей часть своих сил. Полежала у него на руках, жмурясь от удовольствия. Согрелась, чуть отдышалась.

– Ты цел? – уточнила ведьма, уже накопившая сил для беспокойства и жалоб. – А я тут со всеми чуть не поругалась, представляешь? Им вообще все на свете безразлично, мне так показалось. А на самом деле всего-то три дурака лекаря – негодные эльфы. Я бы таких близко к больным не подпускала под угрозой страшной казни. Может, проклясть их скопом? Тут все не против.

Вокруг закивали и принялись снова лечить и кормить ведьму. Она не отказывалась. Ей очень нравилось, что о ней заботятся, и что всем весело и хорошо.

– Я тоже не против, – улыбнулся Орильр. – Сперва только гляну, что вас поссорило.

– Не что, а кто. Ты погляди, может, еще что подправишь, а то мы все выдохлись.

Седой обнял жену и прижал, баюкая и успокаивая. Она все шептала – нельзя лечить, если у самого хоть немножко не болит от чужой беды. И вдвойне нельзя бросать человека в ночи без поддержки и внимания, даже если он – эльф. Орильр усмехнулся. Никого она опять не проклянет. Чего не умеет – того не умеет. Он нашел взглядом упомянутых лекарей, толпившихся смущенно в стороне от лагеря. Храны мрачно опекали целостность границы, не пуская лекарей к остальным.

– Посиди с Диалем, я скоро, – ласково попросил он. – Не надо проклинать, мы и так, по простому, на первый раз их воспитаем. Методом гномов.

Пока жена соображала, что же за особый метод воспитания есть у подгорных жителей, седой неспешно снял пояс с клинками – во избежание соблазна.

– Вас так приучили сидеть за стенами, что вы стали комнатными эльфами, – фыркнул Орильр. – Три дурака – уже дворец в миниатюре. Сами ума и доброты не накопили, хоть бы разбудили кого постарше! Так, храны, пошли вон. Мы с женой за себя не отвечаем.

Сэльви согласно кивнула, заулыбалась, устраиваясь поудобнее, довольно толкнула Диаля локтем. Мол, смотри, что сейчас будет! Орильр воспитал лекарей в несколько движений, хотя ему из лагеря советовали не торопиться. И велел им пешком двигаться в сторону столицы, как раз ребра перестанут болеть, когда доберутся до Жаса. А рыжий добавит. Не понимают чужой боли – пусть пока на своей тренируются…

Вэйль села рядом с внучкой. Выслушала сбивчивый шепот про подарок Эриль и взялась говорить слова настройки для дальнего видения. Приняла тепло силы, разжав пальцы кулачка, сведенного судорогой за прошедшие часы. Сэльви довольно потрясла рукой.

– А когда мы домой поедем?

– Знаешь, внучка, – прищурилась Вэйль, – немедленно. Пусть твой Орильр сам разбирается с тайным логовом Черных за болотом, у самой Стены. Я тебя запру на замок и буду кормить. Иначе это плохо кончится, ты совершенно не умеешь себя беречь. Диаль, найди нам повозку.

Седой согласился с планом «бабушки». Вторая сотня будет здесь к вечеру, и вся, до последнего воина, понадобится для прочесывания болота. Маги есть, так что ведьма может ехать в столицу. И отдыхать – скоро снова в путь, а она ходить не способна!

Обвинение пришлось признать состоятельным. Сэльви попыталась встать и поняла – не сегодня. Диаль ее отнес и устроил на повозке, той самой, на которой в ночь привез дрова. Рядом положили сконфуженного «скрипача», пристроили еще троих, не способных ходить. Усадили первого из приговоренных, по-прежнему мирно спящего эльфа, – того самого, кому Сэльви пообещала пробуждение дома.

На бортик сели еще несколько самых слабых. Кого-то подсадили в седла. И повозка, скрипнув колесами, покатилась по гладкой ухоженной дороге. Сэльви смотрела на облака и думала, насколько позже осень приходит в край эльфов. За Стеной уже холодно и дожди, а тут пока почти лето. Небо синее, клены золотые – не зря Кэль так страдал по поводу осени в долине Лирро. Глаза закрылись сами, но и во сне облака продолжали плыть, а кленовые листья кружились и танцевали. Они, как казалось Сэльви, рассказывали ей про осенний бал.

Когда Сэльви проснулась, она не сразу поняла, что успешно пропустила вечер, всю ночь и утро – вместе с ужином и завтраком. Небо было по-прежнему синим, а клены предместий столицы оказались еще красивее более северных. Бдительный Диаль тотчас пристроился рядом. Он шел, напевал и усердно впихивал в руки голодной ведьме то пирожки, то кусок запеченного цыпленка, то яблоки, то сладкий сушеный виноград.

Запив поздний завтрак водой, Сэльви грустно вздохнула. Сытость располагала к задумчивости.

– Кастрюльки так и не достались мне, – сообщила она Диалю. – Такие симпатичные, с узором, с толстым заговоренным многослойным дном. А сковородочки – вообще достойны слез. Ты их не видел, а я отравлена, у меня таких никогда, пожалуй, не будет. И где этот дворцовый повар? Был бы цел, я бы его того, ограбила.

– Грабь, – согласился вчерашний больной, с интересом рассматривая свои обмотанные тряпками руки, уже вполне согласные гнуться в локтях. Ниже, возле запястий, отеки пока до конца не спали, но Вэйль с самого утра обновила повязки и уверила больного, что все обойдется. – Только у меня дома, если не отобрали, еще лучше есть. Гномья работа, в них ничего не пригорает.

– А не жалко? – удивилась Сэльви.

– Нет. Для уважаемой ведьмы – хоть всю посуду из кладовой, – заверил выздоравливающий. – Если бы не ты, я бы свои сковородки и не вспоминал уже. Подумать страшно! Скоро мой дом, по левой стороне дороги, за поворотом.

– А говорил – скрипка какая-то, – вспомнила Сэльви. – Музыкантом прикидывался.

– Не какая-то, а работы моего деда, наилучшего нашего мастера, – поправил повар. – Он учил меня, а я вот к кухне пристрастился. Так и пошло – то готовлю, то играю. А самому делать скрипки правильно, душу вкладывая и дерево ощущая – оно ведь не всякое поет, – я так и не научился. Но у меня есть время, теперь займусь, наверное. Хотя – попозже. Как подумаю, что мою кухню закоптили, – сердце колет. Ничего, я этих олухов сковородкой, вспомнят о порядке.

– У вас, кстати, намечается какой-то бал. И пятое блюдо, как уверяет Рир, не особенно удалось. Вот и займись, нечего меня попусту посудой дразнить, – вздохнула ведьма, запоздало сознавая, что подарок наверняка придется нести в заплечном мешке.

– Осенний бал? – глаза эльфа раскрылись наконец во всю ширину, и Сэльви их хорошо рассмотрела – болотно-зеленые, с золотым ободком, очень красивые. А вчера в них никакого намека на цвет не было, одна тоска… – И что, без меня утвердили меню? Да они в балах ничего не понимают! Сколько блюд?

– Пятнадцать.

– Позор, – эльф завозился, пытаясь лечь поудобнее. – А сладкое? А сюрпризы, особое меню к винам, вечерняя перемена, фруктовый стол? Нет, ну совсем все плохо…

• Предыдущая
• 66/98
• Следующая