Сценарий фильма "Кин-дза-дза" - Данелия Георгий Николаевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/22
- Следующая
- А тот не дышит. Тот последний выдох в шарик выпускает.
- Ну ладно, приехали… Приготовились! - Цан взяла кофемолку, встала. - Играем, как репетировали.
- Буксир, - сказал Гедеван.
Машков аккуратно собрал нарезанную траву, спрятал ее в нагрудный карман и взял у Гедевана скрипку и смычок. Гедеван поднял футляр.
Платформа остановилась у катера.
Это был ржавый большой буксир со свежевыкрашенной оранжевой рубкой. Поломанная мачта, упиралась в фальшборт, лежала клотиком на песке. К фальшборту был привязан большой серый шарик.
- Заходите, ребята, - позвала Цан, освобождая место в клетке.
- Цан, в клетке мы петь не будем. Это унизительно, - твердо сказал Гедеван. - И тебе не позволим! Выходи! Пусть попробует кто-нибудь что-то сказать. Я с ним поговорю!
- Кю! - раздался истеричный вопль и их рубки на палубу выскочил взъерошенный, небритый мужик, с лицом помятым, как привокзальный пирожок.
- Кю! Кю! Кю! - завизжал Пирожок, поглядев на артистов. Он двумя руками содрал привязанный к борту серый шар и сжал его руками. Шар с шумом лопнул. Пирожок бросил на палубу остатки и скрылвя в рубке.
- Чего он сказал? - спросил Машков.
- Говорит, чтобы мы не выступали. У него башка болит. Ребята, подтяните телегу, а то тут подъем, - попросила Цан.
Машков положил скрипку на платформу, соскочил на шпалы и приналег на платформу.
Та не двигалась с места.
- А шарик зачем он раздавал? - спросил Гедеван.
- Потом расскажу, Ты, скрипач, не филонь! Помоги дяде Вове, - сказала Цан. Гедеван спрыгнул, но не успел он прикоснуться к платформе, как та быстро покатилась.
- Привет, ребята! - крикнула Цан и выбросила на песок скрипку, портфель и футляр.
Платформа, развив скорость, мгновенно превратилась в точку в далекой перспективе рельс.
- Уехала, - удивился Гедеван.
- Такова жизнь, родной, - сказал Машков голосом Би и пошел за вещами.
- Кю! - из рубки выскочил Пирожок с тяжелой чугунной трубой в руках и провел невидимым лучом по рельсам. Рельсы запузырились и растеклись по песку.
- Кю! - Пирожок провел трубой у себя под ногами.
- Лазер, - шепнул Гедеван.
- Здоровайся! - в панике шепнул Машков Гедевану. - Присел, хлопнул себя по щекам и крикнул:
- Ку!
- Ку! - пустил петушка Гедеван и зашлепал себя по щекам нещадно.
Пирожок наконец обратил внимание на землян.
- А где еще одна штука? - спросил он, тяжело дыша.
- Уехала и нашу клетку увезла. Ку, дорогой! Ку! – Машков снова похлопал себя по липу и присел.
Пирожок вздохнул, положил трубу на борт и задумался, глядя на землян тяжелым свинцовым взглядом.
Помолчали.
Вдруг раздался скрип, скрежет и корма катера, развалившись, грохнулась на песок. Пирожок мельком взглянул на обломки и, вернувшись взглядом к землянам, начал бить по фальшборту пальцем и размеренно выговаривать:
- Идите и передайте Пж, что Кырр был вынужден трэнклюкировать шарик своего отца, чтобы его последний выдох не видел, как на Плюке пацаки перед стопроцентным чатланином без клетки хотели петь.
- Слушаюсь! - козырнул Машков. - За мной, скрипач! – и зашагал по рельсам.
- Есть! - крикнул Гедеван и побежал за Машковым.
- Стоять! - грозно крикнул Пирожок.
Земляне застыли.
- Передайте ему, что не для того мы его выбрали, чтобы он спокойно смотрел, как каждую ночь над моей головой висела и нахально светилась эта пацакская планета Зетта! – Пирожок показал на небо.
- Слушаюсь! - сказал Машков.
- Есть! - крикнул Гедеван.
- Стоять! И передайте этому клоуну, что если он не приступит к тренклюкации,. то я… Хотя нет! Я ему сам все скажу!
- Пирожок по трапу спустился о катера, взял трубку на плечо и зашагал по песку навстречу заходящему солнцу.
Смеркалось. Машков и Гедеван топали по шпалам,
- Все должно развиваться в естественной гармонии, - говорил Гедеван. - Нет, дядя Вова?
- Да. Коли есть рельсы, то должен быть и вокзал.
- Нет, я о чем говорю… Лично я считаю, что техническая мысль не должна бежать впереди общественного сознания. Иначе плюкановский абсурд можно получить. Как вы думаете?
- Одного не могу понять, скрипач, хотел стать дипломатом, а пошел в текстильный. Ну, понимаю, в Иняз или педагогический. Почему?- помолчав, спросил Машков.
- В педагогический Алик не пустил.
- Алик кто? Брат?
- Папа.
- Мать жива?
- Нет. Меня Алик воспитал.
- Он текстильщик?
- Текстильщик дядя, Алик учитель.
- Язык преподает?
- Английский.
Помолчали.
- А я одним только иностранным овладел. Но зато в совершенстве, - сказал Машков. - Вот спроси меня, как по пацако-чатлански будет “Спокойно, скрипач. Если есть на этом Плюке где-нибудь гравипаппа, то мы ее достанем. Не такое доставали”. Спроси!
- Я и сам знаю. “Ку”.
Желтое солнце наполовину спряталось за горизонт, а рядом взошло второе - огромное, лиловое…
И, слившись, лучи двух солнц осветили фиолетовым светом свалку проржавевших и истлевших пепелацов и космических кораблей самых причудливых форм и конструкций. Машков и Гедеван сидели на сопле ракеты типа Шатл. Машков курил самокрутку из прянной травы. Гедеван слушал наушники магнитофона.
Машков закашлялся.
- Отрава!. - он посмотрела на Гедевана и заметил, что по его щеке катится слеза. Дай послушать, - попросил Машков.
Гедеван снял наушники, протянул Машкову. Из наушников загремел панк-рок…
- А… Это я не люблю, - Машков вернул наушники.
Гедеван выключил магнитофон, поставил его на сопло, и лег, свернувшись калачиком. Вдалеке пролетел, сверкая мигалками, эцилоппский летательный аппарат.
Машков затушил окурок, вздохнул, надел наушники, включил магнитофон. Послушал, послушал земное. И тоже прослезился.
Набережная. Заиндевевшие деревья. Длинные тени на свежем снегу. Гедеван в газетной пилотке, в желтых резиновых штанах, в желтых тапочках идет за представительным мужчиной в дубленке вдоль литой ограды.
Мужчина (на ходу): - Гедеван Александрович, я понимаю, когда речь идет о пропуске без уважительных причин одного или даже двух дней. Но шесть лет! Какой может быть разговор о восстановлении? Абсурд!
Гедеван (волнуясь): - Константин Борисович, мы с Владимиром Николаевичем получали два чатла за выступление. Вода и каша - полчатла в день. При самом строгом режиме экономии. Штрафы эцилоппам в среднем один чатл в три дня. А гравицаппа стоит пол-кц. Считаем. Пол-кц делим на десять, вычитаем переезды - получаем шесть лат. Раньше я никак не мог пернуться.
Мужчина: Милиграмм кц - это сколько в переводе на чатлы?
Гедеван: Двадцать тысяч!
Мужчина: Дороговато!
Гедеван: Дикие нравы. Константин Борисович. Лично я считаю, что все должно развиваться в гармонии. Иначе плюканский абсурд может получиться.
Мужчина: Все это хорошо. Гедеван Александрович. Но мне нужны не слова, а оправдательные документы. Справки, так сказать.
Гедеван достает из кармана керамический квадратик и гайку.
Гадеван: - Вот чатл. Вот цак. А гайку и песок я приложил к объяснительной записке и сдал в деканат Валентине Ивановне.
Мужчина: - Гедеван Александрович, вы же взрослый человек.
Проучились один семестр, исчезли на годы. Появились с каким-то кусочком глины, колокольчиком от донки и претендуете на функционирование. Тоже, вы меня извините, абсурд!
Гедеван: - У меня не только колокольчик. У меня еще вот.-Достает из портфеля шар со штырями, поворачивает его, шар гудит. Только это я не могу отдать. Это я вместе с песком должен отправить в Академию наук.
- Предыдущая
- 11/22
- Следующая