Лохотрон для братвы - Сергеевский Александр - Страница 26

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая

О беседах с Таней и Галей авантюрист сообщил все, о своих намерениях, естественно, умолчал.

Макарыч прослушал запись и сказал:

— Вот что, придурок! Если Кротов обо всем узнает, то тебя никто уже не спасет. Репкина ты будешь обходить стороной. Понял? И еще, у тебя должно было остаться четыре тысячи баксов. Где они?

Доставать из-под буфета деньги Юрик в присутствии бандитов не мог, тогда бы он терял все. Поэтому опять соврал:

— Наташка увезла, я завтра у нее заберу.

— И зашлешь нам, — грозно дополнил Равиль.

— Ладно, мне пора, — посмотрев на часы, спохватился Макарыч. — Рав, развлеки подопечного.

Татарин собрал с пола рассыпанные купюры, протянул стоящему в позе кающегося грешника Чернявчику две сторублевые бумажки и рявкнул:

— Дуй за водкой! Черт! Закусь как бы не забудь!

Через несколько минут, заглотнув первый стакан принесенной Юриком водки, отморозок принялся развлекать несчастного жулика:

— Бабули для «тамбовских», типа, где надыбаешь? Они как бы ждать не будут…

Семейный ужин в квартире Репкиных был великолепен, Нина Петровна постаралась на славу. Костров великодушно принимал угощения из рук чрезмерно заботливых дамочек, раздавал комплименты, рассказывал невинные анекдоты, шутил, все больше очаровывая суетившихся хозяек. Довольный, напыщенный Репкин радовался приходу нового друга и с нетерпением ожидал перехода к деловой части вечера. Наконец девочки все убрали, оставив мужчин наедине.

После нескольких стандартных фраз, азартный кандидат в кандидаты в депутаты в Государственную Думу невоздержанно задал вопрос:

— Андрей Дмитриевич, вы о чем-то хотели сообщить?

— Действительно, Василий Иванович, утром я звонил в Москву руководству корпорации рекомендовал вас в качестве представителя от нашего регионального округа и получил «добро». Так что поздравляю. С нашей поддержкой вы уже одной ногой во власти и в любом случае станете видным политиком. Рекламу с началом избирательной гонки мы организуем, — увлеченно импровизировал стареющий авантюрист.

— Я пытался вам вчера задать несколько вопросов, — не мог угомониться Репкин.

Но Костров перебил:

— Помню, помню, уважаемый Василий Иванович, и сейчас же на все отвечу. Нас ни в коем случае не волнует ваше политическое кредо, вы можете пропагандировать любые идеи широкого спектра от крайних правых до патриотических левых, последнее даже лучше, — заметил хитрец, зная про коммунистические настроения своей «дичи». — Демидеи уже достаточно дискредитированы наглыми реформаторами, но об этом вы и сами можете аргументированно говорить. Нас интересует совсем другое, а именно, лоббирование коммерческих интересов корпорации на самых высоких уровнях власти.

Костров решил запутать судью так, чтобы у того даже на секунду не возникло и доли сомнения относительно личности Андрея как представителя высоких коммерческих кругов. Поэтому он открыл свой «дипломат», извлек из него многострадальный проект строительства мотеля на трассе Москва — Хельсинки и развернул пухлые бумаги. Рисунки, чертежи, карты вызвали живой интерес Репкина. Тем более что место предполагаемой стройки располагалось недалеко от дачи судьи.

Друзья-партнеры долго обсуждали преимущества проекта, и перспективы сотрудничества, и политические пристрастия, но самое главное, чего добился Макарыч, это полного доверия судьи к собственной персоне и реальности предложенных этой персоной грандиозных замыслов.

Наконец собеседники коснулись щепетильного вопроса финансирования избирательной кампании, и Василий Иванович спросил:

— Андрей Дмитриевич! Выборы потребуют значительных вложений. Не могли бы вы назвать источники получения денег?

Хитрый интриган был готов к подобным вопросам и с удовольствием переключился на финансовую тему:

— Что касается организации, администрации и рекламы в прессе и на телевидении, корпорация использует свои средства. В отношении собственного имиджа, Василий Иванович, здесь уже вы сами должны подсуетиться, впрочем, это и не такие большие расходы.

Судья, привыкший в своей жизни ценить каждую заработанную копейку, заметно погрустнел, что не скрылось от острого взгляда бандита, но с интересом спросил:

— А сколько хотя бы примерно?

Макарыч извинился и вышел в туалет, где спокойно заменил кассету в диктофоне, вскоре вернулся и стал перечислять:

— Несколько костюмов, пальто, спортивные комплекты, сорочки, галстуки, обувь обойдутся тысяч в десять — пятнадцать условных единиц. Транспортные расходы — самолеты, поезда, такси — вам придется тоже оплачивать самому. Практика показывает, что уйдет от пяти до восьми тысяч. Самые крупные вложения — представительские: банкеты, подарки, подкуп нужных чиновников и журналистов — порядка тридцати тысяч. Ну и непредвиденные дела. Итого пятьдесят — шестьдесят тысяч у. е…

По мере перечисления глаза кандидата в кандидаты закатывались все выше и выше и на «итого» неподвижно застыли между переносицей и нижней кромкой редких волос. За переменами в лице потенциального спикера Парламента пристально наблюдал его будущий псевдодоверенный бандит Макарыч: «Не переборщил ли?» — подумал он…

Затянувшуюся паузу прервал Костров:

— Да, дорогой мой, Василий Иванович, это только в Конституции записано, что каждый гражданин России может избираться и быть избранным в любой орган власти, но на деле печальная участь подавляющего большинства — это скромно потоптаться у избирательных урн, выпив бутылочку дешевого пива. И только зажиточные люди могут позволить себе заниматься политикой, и то, при поддержке каких-либо промышленных или финансовых групп. Корпорация, конечно, и так понесет приличные убытки, исчисляемые сотнями тысяч Долларов за каждого кандидата, но рассудите сами, Василий Иванович, она же не может изъять носильные веши, съеденные обеды, сувениры у кандидатов, не прошедших отбор. Время коробок из-под ксерокса с наличными прошло! Впрочем, может быть, я и ошибаюсь… Но при любом исходе надо помнить, что вложенные деньги вернутся даже в случае неудачи. Вас заметят, и тем самым, ваша профессиональная карьера получит резкий толчок.

— Дорогой мой, Андрей Дмитриевич! Но где же я, рядовой судья, могу взять столько денег? — заерзал несостоявшийся политик, его наивные мечты осчастливить народонаселение рушились прямо на глазах. Оказывается, эта благородная цель требовала огромного личного самопожертвования, выраженного в условных единицах.

Как раз этого вопроса хитрый отморозок и ждал:

— Василий Иванович! Дружба обязывает людей не таить в себе нечистых мыслей, А ведь мы — друзья, не правда ли?

— Конечно! — насторожился Репкин.

— Только без обидняков. Вчера вы после нашего замечательного банкета, — Макарыч пошел ва-банк, — признались мне в порыве о не совсем чистом деле, случившимся недавно в вашей судебной практике. Я не собираюсь использовать, да и не могу, некоторые ваши откровения и даже осуждать услышанное… — Старикаша замолчал, увидев, как изменилось посеревшее лицо падшего судьи.

«Не дай Бог он еще и загнется!» — цинично подумал он, но Репкин справился:

— Прошу вас, продолжайте, Андрей Дмитриевич!..

Чуть помолчав, бестия участливо продолжил:

— Еще раз повторяю, как друг я не могу носить камень за пазухой. Речь идет о деле Георгия Кротова. О нем вы рассказали все…

Пришло время серьезно задуматься и бесхитростному судье. Он прекрасно понимал, что разговор надо довести до конца, и ему необходимо собраться с мыслями о дальнейшем поведении. В принципе, честный, скучный человечек, вершивший судьбы тысяч людей, впервые за двадцать пять лет попал в такую ситуацию, где его самого ткнули мордой в собственное дерьмо, от которого не отмыться.

Оправдываться было унизительно, отрицать глупо. Сердиться можно было только на себя или на своих близких и на мерзавца Юрочку; но не на влиятельного и умного человека, каким виделся в глазах судьи Костров, пришедшего с дружбой и самыми благими намерениями. Если бы Василий Иванович знал, жертвой какой интриги он стал, то легко разрубил бы этот жизненный узел, но, руководствуясь совестью, наш серенький герой полез в капкан:

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая