Паутина - Каннингем Элейн - Страница 65
- Предыдущая
- 65/84
- Следующая
Отбивая укол копья мерроу, Федор ощутил знакомое тепло ярости, омывающее его тело. Неожиданно его глаза оказались на одном уровне с глазами высоченного мерроу. Почти комичный удивленный вид существа медленно исчезал с его лица; затем, придя в себя, он вздернул копье вверх и в сторону по плавной дуге. Иллюзия, конечно. Боевая ярость Федора всегда ускоряла его движения до такой степени, что мир вокруг него, казалось, начинал двигаться ползком.
Метнувшаяся рука молодого берсерка перехватила древко оружия мерроу. Отступив в сторону и с силой дернув, он резко выбросил вперед колено. Дерево расщепилось, как хорошо отлежавшиеся дрова. Один конец сломанного оружия остался в его руках, и Федор с такой силой ткнул им в живот мерроу, что его кулак вошел туда следом. Отпустив оружие, он погрузил его еще глубже, смыкая пальцы на другом твердом объекте – одном из ребер.
Используя инерцию падающего существа, Федор вырвал ребро. Он развернулся, пригнувшись, уходя от взмаха клинка другого мерроу, и одним движением вонзил жуткое оружие ему глубоко в глаз. Потянув за изогнутое ребро, он повел его о кругу вниз, словно вращая лебедку, заодно, в буквальном смысле, соскребывая мерроу мозги. Серое вещество хлынуло сквозь ноздри огра, плюхнувшегося вниз лицом в пропитавшуюся кровью землю.
Разобравшись с первой угрозой, молодой берсерк оглянулся в поисках врагов. Мерроу плотней всего столпились вокруг Ведигара – в каком-то укромном уголке мозга рассудок Федора решил, что их специально проинструктировали разобраться с вождем Хольгерстеда. Он направился туда, расчищая своим черным клинком дорогу к Первому Топору.
Ведигар истекал кровью из десятка ран, в том числе глубоких, и покачивался на ногах. И все же он сражался, взмахами боевого топора разгоняя огромных противников. Федор отметил, что он сражается не под действием ярости. Может быть, мерроу слишком быстро добрались до него, или затуманенные отравленным медом мысли не могли сосредоточиться. Как бы там ни было, Федор встал за его спиной, сражаясь с мерроу, угрожавшими жизни его командующего и друга.
Предупреждающие крики раздались из крепости; несколько женщин наклоняясь из высоких окон отчаянно жестикулировали, указывая на внешние укрепления. Часть из них взяли небольшие луки, и начали посылать стрелу за стрелой в дальний край двора.
Федор кинул мгновенный взгляд через плечо. Орда уродливых рыболюдей подкрадывалась к сражающимся устрашающе-четкими клиньями. Две таких группы обошли его с флангов и начали сближаться с израненным Первым Топором и его юным защитником. Федор ощутил, как стоящий за его спиной пошатнулся, затем опустился на колено.
Ведигар, Первый Топор Хольгерстеда, все-таки пал.
Вторая волна изменения накатила на Федора, нечто намного превосходившее огонь и лед его боевой ярости. Словно могучий ветер дул сквозь него, унося за грань разума. Черный меч выпал из его хватки, и с разворота он ударил двух мерроу, триумфально стоявших над Ведигаром, занеся копья, готовясь добить упавшего. Гигантские когти перечеркнули глотки обоих, и кровь их как алый фонтан хлынула, омывая сраженного Первого Топора.
Федор прокричал предостережение остальным, показывая на новых врагов. Он вовсе не был удивлен, услышав рев разъяренного медведя из своего горла, или увидев собственную указующую руку как огромную, покрытую черной шерстью лапу. Опустившись на все четыре лапы, он бросился на рыболюдей.
С щелкающим визгом существа разбежались, спасаясь от бушующего черного медведя, несущегося к ним. Но воин Рашемена был быстрее, и его раздирающие когти и разрывающие клыки находили себе жертв среди рыболюдей.
С дикими криками за его спиной перестраивались северяне. Завладевшее им буйство, казалось, коснулось и их, убыстряя движения, бросая их вперед в яростном напоре. На какое-то время крепостной двор превратился в мешанину мелькающих мечей и топоров, северяне крошили врагов с неутомимым ликованием. Тем временем, за линией схватки, Ведигар пошевелился, застонал и отер кровь мерроу с глаз. Картина, представшая ему, одновременно восхитила и обеспокоила. Новый изменяющий облик явился на Руатим; его люди справятся с врагом – хотя личная его заслуга тут будет невелика. Но, тут же отложив в сторону личную гордость, воин пригляделся к неестественной ярости молодого рашеми, и понял, что здесь речь идет не об обычном хамфариггене. Ведигар вовсе не был уверен, что сражение закончится, когда с морскими существами разделаются.
Первый Топор заставил себя встать, и пошатнувшись направился к толстым деревянным воротам внешней стены. Несколько мгновений он напрягшись возился с засовом; наконец тот со скрипом подался. Он тянул, пока тяжелая дверь не отворилась вовнутрь. Выжившие мерроу и сахуагины мгновенно побежали навстречу предложенному спасению. Все еще в медвежьем облике, Федор несся за ними, ревя от бешенства. За ним следовали берсерки Севера, желая сбросить врагов обратно в море.
Жена Ведигара, Альфхильда, выбежала к нему из крепости, с тревогой в глазах. Ее острый взгляд коснулся его, замечая неуклюжие движения и дрожь, которую он не в силах был контролировать. Дочь воина еще прежде чем стать женой воина, она хорошо знала предвестников болезненной слабости, приходившей вслед за боевыми ранами. Стянув с себя накидку, она обернула ей плечи мужа.
«Все кончено; довольно», молила Альфхильда. «Пойдем, позволь мне позаботиться о твоих ранах».
«Меч», проскрипел он.
Женщина медлила всего миг; затем она торопливо подобрала упавшее оружие и принесла его. Ведигар убрал его в ножны, и обхватил Альфхильду рукой за плечи, принимая помощь ее силы. «Я должен спуститься к берегу», сказал он, скривившись от новой волны боли. Альфхильда слышала историю проклятия рашеми, и мгновенно поняла, что имеет в виду ее муж. Безумие воинов Хольгерстеда уймется вслед за исчезающими врагами; Ведигар намеревался проследить, чтобы Федор тоже прекратил бой.
Глаза Альфхильды сверкали от боли, более глубокой чем мучила Ведигара, когда она вела мужа навстречу сражению, и, может быть, навстречу смерти. Хотя она по праву гордилась его воинским мастерством, она видела в бою юного рашеми, и страх холодил ее душу. Но у Ведигара есть его долг, и у нее есть ее собственный. Она примет решение мужа, и поможет ему насколько хватит сил.
Когда они наконец достигли берега, последний сахуагин отчаянно прыгнул в волны. Руатанские берсерки мгновенно остановились, некоторые попадали от истощения, другие напевали победные песни. Только Федора не успокоило бегство морских обитателей. Все еще в облике медведя, ревя от неутоленной жажды схватки, он рыскал взад-вперед по береговой линии.
«Все назад, в крепость!», скомандовал Ведигар. Глядя на яростного оборотня его люди мешкали, разрываясь между любовью и преданностью к своему Первому Топору.
Но северянка схватила топор с пояса мужа и подняла его. «Подчинитесь Первому Топору, или умрете от руки женщины», с полыхающими глазами крикнула она им.
Воины кивнули и отступили, пристыженные верностью и твердостью Альфхильды. Не оборачиваясь, она прошла в крепость вслед за ними, и своим весом помогла захлопнуть массивную дверь, отрезавшую ее мужа от безопасности.
Ведигар ждал, все так же держа меч в ножнах, пока рашеми не отвернулся наконец от моря. В медвежьих глазах, ярко и неуместно голубых на темной шерсти морды, горела смертоносная ярость, когда они остановились на раненом воине.
Они стояли так долго. Наконец дрожь пробежала по могучему телу медведя, и шерсть стала исчезать, пропала в светлокожей фигуре человека. В считанные мгновения перед Первым Топором Хольгерстеда стоял Федор из Рашемена, голый и белый от усталости, но в остальном невредимый.
Он посмотрел озадаченно на Ведигара, множество его ран, руку на рукояти меча. Потом пришло понимание, и он медленно кивнул. «Ты здесь, чтобы убить меня», прошептал он.
«Да».
Молодой берсерк долго, тяжело вдохнул воздух. «За это я благодарен тебе», сказал он просто.
- Предыдущая
- 65/84
- Следующая
