Тающий человек - Каннинг Виктор - Страница 44

• Предыдущая
• 44/59
• Следующая

8. В продолжение вопроса морали — исторический сверток находится у меня. Я занимаюсь небольшим получестным делом, которое существует на деньги моих клиентов, некоторые из которых — неважные плательщики. Поэтому у меня вошло в привычку в некоторых случаях прибавлять к плате моих клиентов существенные суммы, скрываемые мной при каждом удобном случае. Эти деньги не облагаются налогом и я льщу себе, что трачу их с умом и не только на себя, да и нужно признать, что основная их масса возвращается в итоге государству в виде “Игорного налога”. Настоящая проблема заключается в следующем: что мне следует сделать со свертком. Я могу продать его за кругленькую сумму либо О'Дауде, либо генералу Гонвалле. Или я могу продать его Интерполу, хотя они никогда не заплатят столько, сколько предыдущие. Или я могу его уничтожить.

— И что, — спросила Джулия, — вы намерены сделать?

— Это тестирующий вопрос, да?

— Разве?

— Для меня, да. Чтобы сделали вы?

— Отправила бы его в печь немедленно.

— Что ж, решительно и высокоморально. Я, возможно, рассмотрел бы этот вариант, если бы у меня был сверток. Но он сдан на хранение.

— Это меня не удивляет. Такая тактика ограждает вас от импульсивных поступков, например, от того, что я только что сказала.

— Умница.

— Вам понравились пленки?

Мне не понравилось, как она это спросила.

— Я видел и получше, — сказал я. — Однако давайте перейдем к другому моменту, который является, скорее, делом домашним. Кроме свертка у Интерпола в этом деле есть еще один интерес. Кто-то пишет им анонимные письма о вашем отчиме.

— Естественно, это не я.

— Нет, вас я сюда не включаю. Но вы не догадываетесь, о чем могут быть эти письма?

Она не ответила, но я был уверен, что она догадывается. Прежде чем пауза успела приобрести оттенок неловкости, я продолжил:

— Хорошо. Давайте подойдем с другой стороны. Вы уже давно хотите поговорить об этом. Если бы я был порешительнее, я мог бы вытащить это из вас в ваш первый визит. Но я где-то рад, что этого не произошло, потому что это могло все усложнить. Почему вы не сказали мне, что Отто Либш был в свое время вторым шофером в шато?

— Я не думала, что это может помочь. — Ответила она быстро, но ответ был неубедительным.

— Послушайте, — сказал я, — я всецело на вашей стороне. Поделитесь некоторыми сведениями. Хорошо, в тот момент информация об Отто не помогла бы мне в моей работе. Я могу догадаться, каким образом возникла связь между ним и Максом. Зелия была очень одинокой. Отто возил ее. Они разговаривали. Он ей нравился. Нравиться людям было для него обязательной частью его образа. Возможно, он сводил ее в дискотеку или что-нибудь еще в Женеве, она замечательно провела там время, а затем она встретила Макса и держала все это в секрете, так как это был, как она считала, ее первый большой роман. Что-нибудь в этом духе?

— Да, думаю, что так.

— Ну, если это так, то не случилось бы ничего страшного, если бы вы рассказали мне все это в Турине. Но вы этого не сделали. И я знаю почему.

— Почему?

— Потому что у вас был свой интерес к Отто. Правильно?

Она пристально посмотрела на меня и мягко кивнула головой.

— Хорошо. У вас был к нему другой интерес, но вы не были уверены, что с ним делать. Вы даже не были уверены в том, что можно рассказать об этом мне, потому что вы все еще не доверяли мне. Вы думали, а возможно, и сейчас еще думаете, что любую частную или конфиденциальную информацию, которую я получаю, я тут же анализирую с точки зрения возможности получения с нее какого-либо дохода.

— Это неправда!

— Нет?

— Нет! — Ее негодование было искренним и мне это было приятно.

— В таком случае, давайте разберемся во всем сейчас. Какое отношение имел Отто к смерти вашей матери?

Она медленно положила сигарету в пепельницу, встала, подошла ко мне, взяла мой пустой бокал, повернулась ко мне спиной и пошла к бутылкам, чтобы наполнить его. Это была замечательная спина, замечательные ноги и мне нравилось, как ее черные волосы спадают на ее прекрасную шею.

— Медленно и своими словами, — я решил ей помочь.

Не поворачиваясь, она начала говорить.

— Это случилось более двух лет назад. Мы все были в шато. Моя мама сказала мне, что она уходит от О'Дауды. Она полюбила другого человека.

— Кого?

Она повернулась.

— Она не сказала. Я думаю, что даже тогда она боялась говорить об этом. Она только сказала, что мы скоро узнаем об этом. Она собиралась уйти утром, и Отто должен был отвезти ее в Женеву. Разговор был поздно вечером. Я пошла спать и больше ее не видела.

— Почему?

Она вернулась и поставила бокал передо мной.

— В полдень следующего дня отчим сказал мне, что она утонула в озере Леман. Он сказал, что она встала рано утром, попросила Отто отвезти ее к озеру — у нас там была пара катеров — Кермод и она вышли на катере и катер перевернулся.

— Это было вероятно?

— Она любила катера и она любила скорость. И она любила рано вставать. В любое другое утро это могло бы оказаться правдой. Но не в то утро. В то утро она должна была уйти навсегда с другим мужчиной.

— И ее тело так и не нашли?

— Нет. В этом озере такие вещи случаются. Оно очень глубокое.

— Понимаю. И в процессе расследования Отто поклялся, что он отвез ее к озеру и видел, как она и Кермод садятся в катер?

— Да.

— А Кермод рассказал свою историю. Слишком большая скорость, резкий поворот, катер переворачивается, он в благородном порыве пытается ее спасти и тому подобное?

— Да.

— И вы, и Зелия стали с того момента подозревать О'Дауду?

— Я думаю, он подстроил ее убийство.

— А что с тем человеком, с которым она собиралась уйти? Он проявился как-нибудь?

— Нет.

— И вы понятия не имеете, кто он?

— Нет. — Она села на кушетку, поджав под себя ноги.

— Я полагаю, что вскоре после этого Отто ушел от вашего отчима?

— Да.

— Вы хотите, чтобы я сказал, кто тот человек... тот мужчина, с которым собиралась уйти ваша мать?

— Как вы можете это знать?

— Я думаю, что это магия. Но лишь чуть-чуть. Это был Денфорд...

— Это невозможно!

— Нет, возможно. Мы говорим о любви, а любовь порой проявляется самым неожиданным образом. Это был Денфорд. Именно он писал анонимные письма. Его ненависть к О'Дауде не есть необычная, тихая ненависть секретаря к боссу-миллионеру. Он настолько переполнен ненавистью к вашему отчиму, что вьется и вертится подобно осе, зажатой между рамами. Он делает все, что в его силах, чтобы нагадить О'Дауде, особенно в его поисках машины. Он, должно быть, был тем, кто первый сообщил команде Гонваллы о пленках и ленте. Он бы сделал все, что может досадить О'Дауде. Он собрался уйти с вашей матерью и каким-то образом О'Дауда узнал об этом и с присущим ему черным юмором решил избавиться от вашей матери и оставить Денфорда при себе, догадываясь, что тот все же узнает правду, но будет совершенно бессилен что-либо сделать. Такие вещи О'Дауда любит. Именно поэтому он завел себе восковой музей. А Денфорд пытается изо всех сил достать его. Он так старается, что забывает об осторожности. И если он будет забывать о ней и дальше, то когда О'Дауде все это надоест, он попросит Кермода прокатить его на катере.

— Денфорд... Не могу в это поверить.

— А я могу. И я могу поверить и в кое-что еще. Если ваш отчим убил вашу мать, то ни вы, ни кто-то еще ничего не сможете поделать с этим. Отто мертв и не сможет сообщить под присягой о своем лжесвидетельствовании. Кермод жив, но он не станет давать показаний. Она была на озере, как все и говорили. И это не удастся опровергнуть. Это не только мое мнение. Мне кажется, что в Интерполе думают так же. Поэтому советую вам забыть об этом. У вас есть личные деньги?

— Да.

— Тогда последуйте примеру Зелии. Идите своей дорогой. С вашими настоящими чувствами вы не сможете продолжать жить под его крышей.

— Именно это я и сделала.

• Предыдущая
• 44/59
• Следующая