Дворец грез - Гейдж Паулина - Страница 90

• Предыдущая
• 90/121
• Следующая

Мне бы хотелось всю жизнь полулежать вот так на подушках, наслаждаясь чувством освобождения, что нее с собой аромат фруктовых садов, но очень скоро показался причал, мы встали на якорь, и кормчий сошел со своего насеста, чтобы сбросить сходни. На этот раз меня не встречали. Мы с Дисенк прошли под входным пилоном. Привратник Гуи поднялся со своей скамеечки, я коротко поздоровалась с ним, и он пропустил нас. Одни лишь птицы разноголосым свистом приветствовали нас.

Ослепительно белый двор казался пустынным, но за входными колоннами слышался приглушенный шум, жизнь в доме шла своим чередом. В дальнем конце длинного коридора промелькнул слуга, оказавшись в лучах света, льющегося из открытой задней двери. Сверху доносились грохот посуды и резкий гнусавый смех. Мы подождали. Через некоторое время из сумрака выплыла внушительная фигура Харширы; он подошел к нам и поклонился со своим обычным неспешным

— Вижу, что меня не ждали, Харшира, — сказала я.

— На самом деле тебя ждали, госпожа Ту, — невозмутимо сказал управляющий, — но мы не знали точно, когда ты приедешь. Пожалуйста, прости мне это упущение. Дисенк, ты можешь подождать в комнатах слуг. Мастер в своем кабинете, госпожа.

Я кивнула и устремилась мимо него.

Я постучала в дверь и вошла. Внутренний кабинет был тоже открыт, и, когда я приблизилась к нему, оттуда вышел Гуи. У него был усталый вид, но, увидев меня, он широко улыбнулся. Взяв за руки, он притянул меня к себе.

— Ту! — воскликнул он. — Значит, тебе передали мое сообщение. Садись.

Я устроилась в знакомом кресле, в котором сидела столько раз.

— Я ненадолго, Гуи, — сказала я. — Завтра мы с фараоном отплываем в Фаюм осматривать мою землю. Почему ты сам не пришел ко мне?

Он присел на край стола и смотрел на меня теперь сверху

— Итак, ты снова в милости у царя, — задумчиво сказал он. — Хорошо. Прости, что пришлось вызвать тебя, Ту, но я городе вспышка лихорадки, и слишком многим знатным семействам потребовались мои услуги. Расскажи мне, что произошло между тобой и Рамзесом.

— Я удивлена, что Паибекаман не передал тебе каждое слово! — язвительно ответила я. — Я обижена на этого человека, Гуи. Я чувствую, что он втайне презирает меня. В нем нет человеческой теплоты!

Гуи наклонился вперед и погладил меня по щеке, и, как всегда, от его прикосновения мое негодование стало улетучиваться.

— Расскажи мне, малышка, — мягко повторил он.

— Это была твоя ошибка, — угрюмо проговорила я. — У Рамзеса были писцы, и он выносил решения о пропорциональном распределении товаров, привезенных на торговых кораблях. Сначала я слушала, а потом, когда писцы ушли, попыталась переубедить его. Слишком много добра уходит Амону и совсем мало в царские сундуки. Он очень рассердился. Он преподал мне подробный урок царской политики и велел убираться. — Я сглотнула. — Я была лишена его милости целых три дня, Гуи! Три дня меня все презирали, и я не знала, призовет ли фараон меня еще когда-нибудь!

— Но он призвал. — Гуи сложил руки на груди. — Он твой пленник. Ту. Может показаться, что он наказывал тебя, но он не может без тебя жить. Пройдет некоторое время, все забудется, и ты снова можешь попробовать заговорить с ним об этом. Со временем он покорится.

Я напряглась.

— Нет, не думаю, что он покорится, — медленно сказала я. — Я всегда доверяла твоему мнению, Мастер, но на этот раз, полагаю, ты ошибся. Я теперь узнала Рамзеса лучше, чем ты. Он прекрасно понимает сложившуюся ситуацию, а также ее последствия и опасности, с ней связанные. И он ничего не сделает, чтобы освободиться от нее, потому что не может себе этого позволить. Я никогда не смогу изменить его мнение и не намерена больше пытаться.

Я поднялась и повернулась к нему. Мне потребовалась вся моя храбрость, чтобы взглянуть в глаза человеку, который был мне и другом, и наставником, и отцом, и судьей, и повелителем моей судьбы с тех самых пор, как я встретила его, будучи еще совсем ребенком. Я чувствовала себя будто перед богом.

— Я обязана тебе всем, Гуи, — с трудом продолжала я. — Благодаря тебе исполнились мои мечты, и я никогда не смогу отплатить тебе за все, что ты сделал для меня. Но я не могу больше рисковать тем, чего достигла. Ты и твои друзья, вы думаете, что ситуацию в Египте можно исправить, что Маат можно восстановить, но я пришла к выводу, что при Рамзесе это невозможно. Кроме того, о какой Маат идет речь, Гуи? Маат того старого, давно исчезнувшего Египта? Я больше не буду защищать твои интересы в этом деле с фараоном. Умоляю тебя простить меня.

Он не шелохнулся. Все его тело будто застыло, и только взгляд медленно скользил по моему лицу, внимательно изучая каждую черточку. Его лицо было необычайно бледным. Долгое время я стояла под его изучающим взглядом, сохраняя внешнее спокойствие, когда внутри у меня все дрожало от напряжения. Потом он вздохнул, кивнул и соскользнул со стола.

— Очень хорошо, Ту, — сказал он спокойно. — Ты была послушной девочкой. Ты изо всех сил старалась мне помочь. Конечно, я прощаю тебя. Ну вот, — он подошел к открытой двери внутреннего кабинета, — ты спешишь. Что тебе нужно для пополнения запасов врачебной сумки?

— Я забыла сумку, Мастер, — смиренно сказала я. — Но мне нужно еще шипов акации. Это очень важно для меня. И касторовое масло, и серая сурьма для моих бальзамов. Корица и свежий натрон…

Он поднял палец:

— Я приготовлю все это. А ты пока выпей вина.

Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, а я печально налила вина и уставилась в его алую глубину. Я разочаровала его. Я подвела его, и не важно, что моя решимость в будущем избегать политических тем в общении с фараоном сильна, я хотела бы, чтобы все было иначе.

Гуи появился с маленьким сундучком и вручил его мне.

— Шипы акации, возможно, слегка темнее, чем обычно, — сказал он. — Но не беспокойся. Они еще сохраняют свои свойства, хотя и были собраны некоторое время назад. — Убрав волосы с моего лба, он запечатлел на нем долгий поцелуй, снова вздохнул и легко подтолкнул меня к выходу. — Будь счастлива, малышка Ту, — сказал он. — Желаю тебе добра.

Меня пронзил внезапный приступ тревоги. Его слова прозвучали как прощание. Я обернулась, хотела что-то сказать, но дверь кабинета уже была плотно закрыта.

Подняв руку, чтобы постучать, я помедлила, прикоснувшись пальцами к ароматному кедру. Нет. Я приняла решение. Я разорвала еще одну нить, связывавшую ребенка, которым я больше не была, с прорицателем, и он не должен больше управлять моей судьбой. Тем не менее дурное предчувствие не покидало меня; я послала за Дисенк, мы прошли обратно к причалу, туда, где покачивался мой скиф, я взошла по сходням, и мы отчалили. Позади оставался дом Гуи, в который я долго и прочно врастала корнями день за днем, месяц за месяцем. А впереди был дворец, где я закрепилась пока только самыми тонкими усиками. У меня возникло неуютное чувство одиночества.

Но уже на рассвете следующего дня я гордо прошествовала к причалу дворца, где меня поджидала царская ладья. Утро еще не утратило своей быстротечной свежести, и на восточном крае неба еще розовела тонкая полоска. Хотя расстояние до Фаюма было невелико, чуть больше дня пути при попутном ветре, за судном фараона теснилась целая флотилия; и на ступенях причала толпились слуга, торопливо заканчивая приготовления и громко перекликаясь между собой. Все замерли и склонили головы, едва завидев меня; Дисенк несла за мной сундучок с необходимыми в путешествии вещами. Лишь только я ступила на сходни, как вокруг возобновилась суета в окружении своих слуг и стражи приближался Рамзес. Свежий и отдохнувший, он с улыбкой шагал прямо ко мне, его сандалии, украшенные драгоценностями, бодро шлепали по камням. Я, как и все вокруг, распростерлась при его приближении.

— Встаньте! — рявкнул Рамзес, и его тяжелая рука легла мне на затылок. — Прекрасное утро, чудесное утро, — почти запел он.

Когда я поднялась, он обнял меня за плечи и повел на палубу, где уже были расставлены кресла и разложены подушки.

• Предыдущая
• 90/121
• Следующая