Дворец грез - Гейдж Паулина - Страница 69
- Предыдущая
- 69/121
- Следующая
Он определенно радовался. Его круглое лицо порозовело и глаза блестели радостным ожиданием. Потупив взор, я с притворной скромностью улыбнулась в ответ.
— Конечно же, она здесь, Великий Гор, — ответила я, — но сегодня ее не интересует врачевание. Она вкусила иного мастерства и желает овладеть им в совершенстве.
«Не льсти ему, — предупреждала Гунро. — Все, маленькие девочки льстят ему, и он достаточно проницателен, чтобы распознать их неискренность и почувствовать себя оскорбленным. Он неглуп». Он проницательно взглянул на меня.
— Хм… — произнес он. — Это легкий укол скорпионьего хвоста или удар мягкой кошачьей лапки, спрятавшей коготки? Иди сядь рядом со мной, Ту. Ты выглядишь прелестно без всех этих ухищрений. Хочешь вина? Паибекаман, налей нам! — Как только вездесущий дворецкий выскользнул выполнять приказание, Рамзес с шаловливой улыбкой устроился на ложе рядом со мной. — Ну? — продолжал он. Врачевательница не будет возражать, если ее бог пожелает отведать плодов со своих виноградников?
Я улыбнулась в ответ.
— Здесь нет врачевательницы, — ответила я тихо, — а Ту, твоя возлюбленная, с радостью выпьет с тобой вина.
— Тогда пей, — предложил он, вручая мне наполненный до краев кубок, и мы отхлебнули темно-красной жидкости. — Ты снилась мне прошлой ночью, — сказал он, его карие глаза ласково смотрели на меня поверх края бокала, — и, когда я проснулся, мне было жаль, что ты не лежишь рядом со мной. Это не странно?
Я ответила, осторожно выбирая слова, сознавая, что ступаю на опасную почву:
— Это большим честь, если мой повелитель считает меня достойной его снов и желаний. Я преданная подданная моею повелителя.
Он, должно быть, ожидал большего. По-птичьи склонив голову набок и улыбаясь, он, очевидно, ждал продолжения, и я вдруг поняла, что мой осторожный ответ был правильным, потому что его слова были чем-то вроде проверки. На миг мне стало его жаль.
— Ты благоразумна не по годам, Ту, — откровенно сказал он, — но благоразумие в сочетании с красотой и юным возрастом может быть опасно.
Поддавшись порыву, я прижала ладонь к его полной щеке.
— О могучий фараон, — прошептала я, — если все эти качества живут в искреннем сердце, какая же здесь может быть угроза?
Он притянул меня к себе, уткнулся мне в шею, потом стал целовать мое лицо, перебирая пальцами мои волосы, и я отвечала ему, медленно прижимаясь всем телом и обвив его руками. На этот раз мои губы узнали его, и я почувствовала, что мне это начинает нравиться. Но я пока не хотела уступать. Поддерживать огонь страсти в этом самце было просто. Нужно только как можно дольше оттягивать момент, когда пламя в нем погаснет. Конечно, среди дюжин женщин, что являлись сюда по первому его зову и мановению руки, наверняка были и те, кто понимал это! Но подобное обращение с ним требует смелости и уверенности в своих силах и умения балансировать на краю скалы, которая обрывается в царственный гнев и забвение. Оно также требует интуиции и некоторых знаний, поэтому советы Гуи и Гунро, бесспорно, пригодятся мне. Я не могу себе позволить увязнуть в горячей, ослепляющей трясине страсти Рамзеса и упасть с ним в эту безрассудную пустоту. Для этого должны пройти месяцы.
Много раз за эту ночь я уводила его от края и много раз увлекала к нему, пока наконец мы не сорвались, он — в продолжительном взрыве чувственного освобождения, а я — взмокшая от изнеможения. Мы оба дрожали от слабости, когда я выползла из-под него и потянулась за вином; неверной рукой я держала бокал у его губ, пока он жадно пил большими глотками, потом выпила сама.
— Ты не девушка, ты демон, — прохрипел он, когда я, поклонившись ему, быстро облачилась в свое платье и попятилась из комнаты.
В сопровождении слуги я заплетающимися ногами прошла по короткой аллее, прошмыгнула мимо стражников у калитки и, глубоко вдыхая чистый предрассветный воздух, повернула к гарему. Оставшись одна и ощутив траву под ногами, я свернула к фонтану, с разбегу опустилась на колени и погрузила лицо в прохладную воду, потом растянулась у бассейна, глядя, как успокаивается взволнованная вода. Становилось светлее, приближался Ра. Признаки его возрождения были все явственнее, и, чувствуя его приближение, темнота вокруг меня стала тусклой и серой, тени исчезли.
Мое отражение медленно проявлялось на ряби воды неясным, призрачным абрисом с двумя черными дырами вместо глаз и кривящейся, подергивающейся прорезью рта. «Не девушка, демон, — прошептала я ему. — Демон». Оно злобно смотрело на меня, его контуры медленно волновались, выражение было безразличным. Я поднялась и пошла к своей келье.
Дисенк не будила меня, и я проспала как убитая до тех пор, пока дневная суета двора не начала прорываться в мой сон. Тогда я заставила себя дойти до ванной комнаты, оживая, как поникший цветок, под благоухающими струями волы, которой Дисенк обливала меня, и ароматными маслами, которые массажист втирал в мою кожу. В это время дня обе ванные комнаты, как и комната для массажа, были заполнены оживленно болтающими женщинами, в ярком свете скользкие нагие тела блестели, как атлас, и благоухали ароматами всех оттенков; от смеси насыщенных запахов вокруг у меня слегка закружилась голова. Некоторые женщины здоровались со мной, но для них я все еще была чужая необычная девушка, что могла прописывать снадобья, и, хотя они все улыбались мне, на их лицах читалась либо настороженность, либо вежливая отстраненность. Но меня это не особенно трогало; свежеомытая и умащенная, с мокрыми волосами, обвитыми вокруг головы, я отправилась обратно в свое жилище.
У двери я увидела знакомую фигуру, человек стоял со сложенными на груди руками, устремив безразличный взгляд на беззаботную суету двора.
— Харшира! — закричала я, подбежав к нему. — Как я рада видеть тебя! Все хорошо?
Он с серьезным милом повернулся ко мне и поклонился:
— Все хорошо, Ту. Мастер в комнате.
Я опешила:
— Здесь? Гуи здесь?
Я рванулась через порог и бросилась к белой забинтованной фигуре, которая поднялась со стула рядом с моей кушеткой. Я едва заметила Гунро, которая, выходя из комнаты, задела меня плечом.
— Гуи! — выдохнула я, неистово обнимая его. — Я так скучала но тебе! Что ты здесь делаешь? Почему ты ничего не писал мне, с тех пор как я уехала из дому?
Он обнял меня, потом твердо отстранился в своей неизменной манере, взял меня за подбородок затянутой в перчатку рукой и повернул мое лицо к свету. Некоторое время он внимательно изучал его, потом отпустил меня.
— Ты стала другой, — уверенно сказал он. — Ты изменилась, моя Ту. Дисенк, принеси нам что-нибудь поесть. Ту, расскажи мне все.
С ощущением, что я вновь вернулась к жизни, я уселась на кушетку, и слова потоком хлынули из меня. Он хладнокровно слушал, а я не сводила с него глаз. Вернулась Дисенк с подносом, я что-то ела, не замечая, что кладу в рот, переводя дыхание между торопливыми фразами.
Когда я начала описывать последние две ночи, Гуи оживился, начал откровенно спрашивать меня о том, что фараон говорил и делал и как я себя вела. Я отвечала, не стесняясь. Я как будто стала пациенткой Гуи и описывала симптомы своей болезни, чтобы он поставил диагноз.
— Хорошо, — похвалил он. — Очень хорошо. Ты отлично справилась, Ту. Но тебе не следует впредь пить его вино. Это в обыкновении Рамзеса — на какое-то время сильно увлечься новой наложницей, но, если спустя недели ты все еще не наскучишь ему, на тебя начнут обращать внимание. И далеко не всегда оно будет восторженным. Будь осторожнее!
— Хорошо. Прости меня. Но расскажи, как там дома. У тебя теперь новая помощница? А что ты сделал с моей комнатой?
Он рассмеялся:
— Пока что ничего особенного. Я оставил ее для гостей. Что до новой помощницы, я не думал об этом. Да и кто может заменить тебя, Ту?
Я втайне ликовала.
Я все еще незримо присутствовала в его доме, где сохранялись мои следы. Я с тоской расспрашивала его о Кахе, о Небнефере, об Ани, и он с готовностью отвечал, понимая мой всплеск тоски но дому и явно не желая обострять его. Потом он поднялся, завернувшись в свои покрывала. Я потянула его за руку:
- Предыдущая
- 69/121
- Следующая
