У колыбели науки - Волков Генрих - Страница 26

Излагая сущность атомизма, Лукреций впоследствии также обращается к этой аналогии:

Любопытна догадка Демокрита, что атомы обладают совсем иной природой, иными качествами, чем видимые и ощущаемые тела. Атомы не имеют ни цвета, ни вкуса, ни запаха, они не могут быть ни теплыми, ни холодными, ни влажными, ни сухими. Такими тела лишь являются нам в наших ощущениях, в «мнениях», сущность же их или их «действительность» лишена этих качеств. «Лишь в общем мнении, — заявляет Демокрит, — существует сладкое, в мнении — горькое, в мнении — теплое, в мнении — холодное, в мнении — цвет, в действительности же [существуют] только атомы и пустота»[96].

Атомы и пустота постигаются не чувствами, а только разумом:

— Над всем тем, что ускользает от взора очей, — говорит философ, — господствует умственный взор[97].

Так традиционное для античной мысли расчленение на мир ощущений, явлений и мир сущностный, умопостигаемый приобретает у Демокрита логическое обоснование и разработку на основе атомной гипотезы.

В атомной вселенной Демокрита отсутствуют всякий произвол и случай, все иррациональное и необъяснимое. Здесь царит жесткий и однозначно четкий порядок. Здесь нет места божественному вмешательству даже в той ограниченной форме, в которой его приемлет Анаксагор. Душа, ум, божество — все это у Демокрита тоже имеет атомную природу.

Демокрит — цельный характер и последовательный мыслитель. Его стиль мышления чужд дуализма, эклектическим двусмысленностям, колебаниям, туманным выражениям. Он строит свою систему как современный инженер сооружает агрегат по утвержденному проекту. Он неукоснительно стремится к тому, чтобы каждая часть системы работала в заданном режиме и темпе и не сбивалась с них случайными обстоятельствами. «Свобода поведения» деталей расстроила бы работу всего агрегата. Она неприемлема для инженера. Она неприемлема и для Демокрита.

Принцип сочленения элементов в системе Демокрита и принцип их взаимодействия также сродни принципам механики (сформулированным и воплощенным в индустрии значительно позднее).

Движение атомов, их соединение и отталкивание — заранее «запрограммировано» с железной необходимостью, которую Демокрит называет Ананке.

Ананке — Необходимость — правит миром от мельчайших частиц до целой вселенной. Все подчинено ей, и ничто не может избегнуть ее. Ананке устанавливает сцепление атомов друг с другом, их взаимодействие, она же правит и взаимодействием тел. Все в мире совершается благодаря каким-то причинам, и если мы их не видим, то, очевидно, просто еще не сумели их установить. Ананке существует вечно, так же как вечно существует и вселенная.

— Безначальны причины того, — пишет философ, — что ныне совершается; искони, с бесконечного времени, они в силу необходимости предсуществуют, предваряя без исключения все [когда-либо] бывшее, [ныне] существующее и будущее[98].

Ананке Демокрита, очевидно, рационалистическая интерпретация представлений о неизбежной Судьбе, Мойре, Роке, божественной предначертанности всей жизни человека, представлений, которые господствовали в обыденном сознании античного грека:

И даже громовержец Зевс «от предрешенной не уйдет Судьбы».

Однако Необходимость — Ананке — у Демокрита носит не божественный, не сверхъестественный, а вполне естественный характер. Она, следовательно, может быть выявлена и познана смертным человеком.

Есть нечто эдиповское в учении и жизни Демокрита, нечто поразительно сходное между величайшей античной трагедией и величайшей философской системой того времени.

Главным героем трагедии Софокла является отнюдь не царь Эдип. Этот герой — та самая необходимость (провидение, рок) — Ананке, — которая господствует и во вселенной Демокрита. Еще до появления на свет Эдипа вся его жизнь и поступки были предопределены судьбой. Люди стремятся уйти от преследований руки Ананке, им кажется, что они обманули ее, но на самом деле каждый раз они обманываются сами. И чем более активные усилия они предпринимают, тем более жестоко Судьба смеется над ними. Отец Эдипа, узнав о страшном предсказании, отдает приказ убить ребенка, сына, но Эдип выживает, вскормленный пастухами, и, возмужав, на одной из дорог встречает своего отца. Убийство происходит именно потому, что Эдип не знает своего отца, не знает тайны своего происхождения. В силу тех же причин Эдип женится на собственной матери.

Судьба осуществляет свое коварное предначертание не потому, что человек пассивен, вял, рабски послушен ей, а потому как раз, что он не хочет смириться с ее неизбежностью, что он восстает против ее бессмысленной кровавой жестокости, против ее холодной, расчетливой, аморальной бесчеловечности, что он противопоставляет этой неведомо кем заведенной машине причинно-следственных связей свои цели, страсти, влечения, всю силу ума и весь жар сердца.

У Софокла, однако, из этого вовсе не следует, что человек должен безропотно смириться. Напротив, Эдип выходит победителем из противоборства с Судьбой, хотя его победа, так сказать, переводится в сугубо нравственный план. Непереносим для Эдипа кошмар содеянного им под диктовку Судьбы.

Но что противопоставить ее слепому и жестокому расчету? Столь же жестокий акт собственного ослепления. Судьба смеется над человеком, толкая его, зрячего, к таким поступкам, последствий которых он не видит. Пусть же не будет у нее повода для иронии!

В своем жутком, кровавом протесте Судьбе Эдип остается нравственно чистым и бесстрашным человеком, внушающим уважение и преклонение.

Перед слепым Эдипом открывается свет истины, он внутренне прозревает. И не эта ли неустрашимая жажда истины побуждает также и Демокрита ослепить себя, чтобы мыслью проникнуть во всю беспредельность вселенной; чтобы Мудростью восторжествовать над Необходимостью, чтобы посмеяться над ней? Одно из изречений Демокрита вполне могло бы быть последними словами умирающего царя Эдипа: — Мужество делает ничтожными удары судьбы. Мир познаваем до самых своих пределов, до самых первооснов, познаваем во всех своих взаимосвязях — вот оптимистический, вдохновляющий на научные поиски вывод Демокрита. Вот почему для него открытие одной причинной связи предпочтительнее персидского престола!

И все же этот мир железной необходимости и предопределенности давит человека. Вселенная Демокрита словно гигантский автомат, заведенный от века и вечно обреченный на функционирование по раз и навсегда заведенной программе. Человек в этом механизме со всеми своими духовными богатствами и стремлениями лишь деталь, состоящая, как и все прочие части машины, из конечных атомов и действующая, как и вся машина, по предопределению Ананке.

В новые времена, начиная с Декарта, философия и естествознание словно вернулись к представлениям Демокрита, рисуя вселенную как театр автоматов-марионеток или как вечно идущие часы.