За кроваво-красной дверью - Камерон Лу - Страница 15

• Предыдущая
• 15/43
• Следующая

— У меня есть неподалеку комната, — ответил я. — Но ты мне еще не сказал, почему я должен тебе помогать, Мирддин Странник!

— Почему, говоришь? Во имя Рианнон, ты должен мне помочь! Если тебе нужны деньги, то у меня достаточно этого бессмысленного мусора, чтобы уплатить за услугу. Поистине, деньги не проблема для таких, как я. Сколько тебе нужно этой грязи, чтобы укрыть меня?

— Нисколько, — ответил я, — я не знал, что ты — посвященный, пока ты не воззвал к матери Рианнон. Мое убежище в твоем распоряжении, Мирддин Странник.

В течение долгого момента я опасался, что зашел слишком далеко, так как старик уставился на меня, прищурив глаза. Затем он осторожно спросил:

— Ты, значит, последователь Древних Традиций?

— Моя мать занималась этими вещами, — ответил я. — Я знаю об этих силах недостаточно, чтобы ими пользоваться, но могу просто их уважать.

— Я смогу показать тебе много интересного, — хихикнул старый колдун и, протянув свою клешню, добавил: — Помоги мне встать на ноги, парень. Мы должны исчезнуть раньше, чем они найдут это место.

Я взял его за костлявый локоть и повел с кладбища. Когда мы направлялись к месту, где я снял комнату в качестве прикрытия, я спросил его, что с его ногами, как будто бы я только что заметил.

— Это испанский башмак сделал, — сказал он. — Все остальное залечилось со временем. Но они затянули башмак так плотно, что он сломал все кости моей ступни. Ах, это были жестокие времена, парень. Я был рад, когда они прошли, это факт!

Я кивнул, не спрашивая, кто, по его мнению, раздробил его ногу в башмаке для пыток. Я боялся, что он ответит на этот вопрос.

Он рассказал об этом позже. У себя в комнате я предложил ему сесть на сбившийся буграми матрас, и, пока я готовил чай, он пустился в длинный бессвязный рассказ о том, как его пытали инквизиторы. Мне удалось сохранить серьезное выражение, и я сказал рассудительно:

— Ты выглядишь гораздо моложе своих лет, учитель.

— Я знаю, знаю, — ответил он. — Хотя мои силы только замедляют неизбежное. И мудрейшие из нас со временем умирают. Но если ОНИ до меня не доберутся, я проживу еще лет пятьсот. Договор был подписан на тысячу, понимаешь?

— На тысячу — это выгодная сделка, — ответил я.

— Именно так я и думал в тот день, когда продал свою душу, — сказал старик, — но как быстро летит время. Мне кажется, что только вчера я был привлекательным молодым ратником при дворе Ллуэллина.

— Ллуэллина Мавра, конечно?

— Конечно. Видишь ли, я не настолько стар, чтобы помнить его родителя.

Мне казалось, что он верит в то, что говорит.

Хотя я и был достаточно тренирован в перекрестных допросах, мне приходилось прилагать некоторое усилие, чтобы мое внимание не отвлекалось, когда за чаем он бессвязно болтал на смеси уэльского, английского и еще какого-то языка типа испанского. Это было непросто, и я понял, что имела в виду Пат, когда рассказывала о нем. Если бы не книги, которые она мне дала, я бы вообще ничего не понял. Суть, по-видимому, была в том, что враги шли за ним по пятам, и он собирался расправиться с ними весьма неприятным для них образом. Он попросил у меня карандаш и бумагу и, поставив чашку, стал писать список, бормоча проклятия насчет выскочек-колдунов — янки и их глупых цыганских заклятий.

Я и не подумал указывать ему на тот факт, что янки-цыгане — это полное этническое противоречие. Через некоторое время он вручил мне список и пояснил:

— Ты можешь достать эти вещи в магазине магических принадлежностей. Знаешь, где он находится?

— Конечно, — сказал я, — но мне потребуются деньги, не так ли?

— Скажи Мейб, что я тебя послал, — ответил он. — Она знает, что мне можно верить. Но имей в виду, парень, больше никому ни слова! Мы сейчас в большой опасности, пока я не брошу руны, как положено!

Я сказал ему, чтобы он чувствовал себя как дома, и ушел, надеясь, что он не превратится в жабу за время моего отсутствия.

Магазин был совсем недалеко, и в нем не было никого, кроме весьма привлекательной молодой рыжей особы в пурпурной тунике и брюках клеш. Я вручил ей список, она сдвинула брови, читая его, затем сказала:

— Ты, похоже, влюбился!

— Это для старого Мерлина Плью, — объяснил я, — он сказал, что пользуется у вас кредитом.

— Он полон дерьма, — ответила девушка, представившаяся как мисс Мейб. — Я не для того трачу здесь здоровье, чтобы вы, придурки, этим пользовались.

— Я заплачу.

— Это другое дело, — сказала мисс Мейб и, держа список в одной руке, начала рыться на полках за прилавком.

— Три гвоздя от гроба покойника, крест из рябины, фиалковый корень, иссоп, и Рука Славы, — бормотала она, выкладывая все это на прилавок между нами. Я сказал:

— Не забудьте соль. Он сказал, что соль очень важна.

— Высушенная соль ирландского моря, — объявила она, пока я рассматривал набор странных предметов на прилавке. Я нахмурился, увидев руку, до странности похожую на настоящую мумифицированную человеческую:

— Господи! Что это такое?

— Рука Славы, и давай не обсуждать, а?

Мейб опять повернулась к полкам, а я осторожно взял этот неприятный предмет, чтобы поближе его рассмотреть. На ощупь рука была маслянистой, и я мог ясно рассмотреть рисунки линий на пальцах. Ногти были как настоящие, и под каждый из них была всунута деревянная щепка. Я сказал:

— Она выглядит как настоящая! Где вы достаете такие вещи?

— Предполагается, что она взята от трупа повешенного, — сообщила Мейб. — Скорее всего, она из Индии. Медицинские школы закупают там свои скелеты. Гвозди от гроба вполне настоящие. Я их получаю от парня, работающего на строительстве дорог. Они недавно снесли несколько кладбищ для новой магистрали. Плью здесь не указывает, должна ли быть жабья шкура свежей или сушеной.

— А что лучше?

— Свежая, если тебе это действительно важно. Она, однако, дороже.

— Пусть тогда будет свежая.

— Последний из великих транжир, а? Этот фиал менструальной крови монашки завершает список. Это все?

Сопротивляясь желанию поинтересоваться, как она ухитрилась достать последнюю позицию списка, я спросил:

— У вас есть липкая лента?

— Смеешься, что ли?

Я заплатил за товар, и Мейб сложила его в коричневый бумажный пакет. Счет дошел до тридцати долларов с мелочью. Уходя, я пожаловался на то, что магия — это дорогостоящее занятие, и рыжая Мейб рассмеялась:

— А чего ради, по-твоему, я занимаюсь этим дурацким делом?

Выйдя из магазина, я зашел в аптеку на углу и приобрел небольшую записную книжку, моток клейкой ленты и коробочку темной пудры, которой пользуются негритянки и полицейские-импровизаторы.

Затем я пошел в ближайший бар и заперся в туалете. Сев на имевшиеся там удобства, я поставил пакет перед собой между ног и вытащил Руку Славы. Положив ее на колени, я оторвал пять кусков липкой ленты и прижал их по одному к грязным кончикам пальцев, глубоко вдавливая ленту в морщины мумифицированной плоти. Сделав трубку из листа бумаги, вырванного из записной книжки, и ленты, я открыл коробку пудры и, частично наполнив трубку пудрой, с отвращением отодрал первый кусок ленты от указательного пальца. Осторожно подув через трубку на липкую сторону куска ленты, я поднял его к свету и осмотрел. Свет в кабине был довольно слабым, но я видел, что отпечаток получился достаточно хорошим для экспертизы. Я приклеил этот кусок ленты липкой стороной вниз на другой листок бумаги. Повторив этот процесс с остальными четырьмя пальцами, я сложил листок с отпечатками вдвое и спрятал.

Оставив ленту и пудру в туалете, я вышел и отправился к себе. Интересно, что могли подумать люди о пудре негритянки в мужском туалете ирландского бара.

Полусумасшедший волшебник, совершающий защитный заговор, — это зрелище, которое стоит посмотреть. Но если вы не хотите, чтобы ваша мебель была попорчена, уговорите его сделать это где-нибудь в другом месте.

Мерлин Плью, слабоумно ликуя, проверил все аксессуары, смахнул все со стола и синим мелом нарисовал на его фанерной поверхности большую, хотя и несколько кривобокую, пентаграмму. Затем вокруг нее он стал рисовать алхимические символы, буквы древнееврейского алфавита и знаки, которые он называл руническими.

• Предыдущая
• 15/43
• Следующая