Объяснение в ненависти - Владимирский Петр - Страница 41
- Предыдущая
- 41/67
- Следующая
— Какие ты даешь советы?
— Как раз советов я никогда не даю. Я неправильно выразилась. Это пациенты думают, что они приходят за советом, а в действительности они приходят для общения, чтобы выговориться, что-то понять… Да мало ли зачем. Поэтому с пациентами устанавливается какая-то незримая ниточка-связь, контакт. И если Женя Цымбал покончил с собой, то этот контакт разрушился по моей вине.
Даша нахмурилась.
— Я решительно не согласна. Ты ни в чем не виновата! Вера, что за глупость ты себе втемяшила в голову? — Дарья нервно закурила уже третью за время разговора сигарету.
— Ты думаешь, я слишком щепетильна в профессиональных вопросах? Может быть. Но теперь, когда уже поздно, я говорю себе: почему я выпустила этого мальчика из круга внимания? Ведь знала, что он нуждается в постоянной психологической помощи. И тем не менее совсем о нем забыла! Я стала черствой, холодной и равнодушной, вот в чем дело.
— Ага! Гуманист всегда чувствует себя тираном, а тиран — гуманистом! Это про тебя сказано. У меня просто нет слов! Одни выражения! Причем совсем не те, какие есть в словарях! Нет, я не могу. — Сотникова поискала глазами официантку, сделала приглашающий жест и спросила: — У вас есть «Шато Лангранж»? Отлично. Мне сто пятьдесят, а моей подруге сто граммов «Мартини Бьянко».
Женщины молчали, каждая погрузилась в свои мысли. Для вина принесли небольшой тонконогий фужер с расширенным дном и сужающимся горлышком. А для мартини — треугольный широкий бокал с ободком из сахарных кристаллов и половинкой лимона, насаженной на тонкое стекло. Откуда-то звучала тихая гитарная музыка. Они отпили вино, и Вера облегченно вздохнула:
— Вкусная еда, вкусное питье и разговор с понимающим человеком. Три составные части лекарства от депрессии. Сама бы предложила любому в тяжелую минуту.
— Слава Богу, — вздохнула и Даша. — Значит, мне уже не надо приводить сто примеров того, какая ты мягкая, добрая и теплая!
Подруги рассмеялись так звонко и весело, что обслуживавшая их девушка у барной стойки обернулась и тоже улыбнулась.
— Так, — сказала Даша. — Давай по делу. Насчет работы… Я тут сейчас вспомнила: на доске объявлений в моем подъезде висит такое обращение: «Отчаявшимся похудеть. Телефон такой-то. Спросить Тамару Петровну».
— Ну, для нас с тобой это не актуально…
— Я не к тому. Просто моя креативная мысль сейчас пошла дальше. Мысленно я выстроила такую рекламную трехходовку. Следи за фразами: «Отчаявшимся похудеть. Спросить Тамару Петровну. Отчаявшимся поправиться. Спросить Ивана Иваныча. Просто отчаявшимся — спросить Веру Алексеевну!» Нравится?
— Ты у нас великий и могучий рекламный гений. В этом никто не сомневается. Собираешься пристроить меня на работу с помощью столбовой рекламы? — Вера предположила, что Сотникова в порыве дружеского энтузиазма готова пойти на любые шаги.
— Вовсе я не собираюсь расклеивать объявления о твоих дивных способностях на столбах. Я похожа на дуру?
— Сейчас ты похожа на гуру! — хмыкнула Вера.
— Ну и договоримся, что ты в своем деле ас, а я в своем. Убеждена, что такого обалденного специалиста просто с руками оторвут, если только узнают, что ты свободна.
— А откуда узнают? Не стану же я и в самом деле давать объявления в газету…
Сотникова с состраданием глянула на подругу и заявила не терпящим возражений тоном:
— Тебе не нужно ничего делать. Дай мне свою визитницу.
— Зачем? — удивилась докторша.
— Когда ты вытащила меня из той истории с пропавшим черным жемчугом и бандитом-банкиром, я ведь не спрашивала тебя: «Зачем? Почему? И как ты этого добьешься?» Правда? — нетерпеливо протянула руку Даш а. — Ты тогда всего-навсего спасла мою фирму от разорения, мою репутацию от грязи, а меня саму… Возможно, если бы не ты, Веруня, я свалила бы в их гребаную Америку, и тот ужас, который нагнал на меня этот негодяй, остался бы во мне навсегда. Ты не дала ему сломать меня как личность! А теперь я всего-навсего хочу хоть как-то вернуть тебе долг.
— Возьми. — Покопавшись в объемной светло-палевой кожаной сумке, Вера Алексеевна протянула визитницу. — Ты смешная, Дашка! Ничего ты мне не должна.
Даша углубилась в разглядывание визиток. Некоторые она откладывала и переписывала в свой деловой блокнот. Другими просто любовалась, разглядывая дизайн. Над третьими скептически усмехалась и покачивала головой, отмечая убожество шрифта или логотипа.
Лученко отпила мартини, взяла сигарету и решила, что сегодня тот редкий случай, когда она может закурить. Кажется, Дашка всерьез озаботилась ее трудоустройством. Это направило мысли Веры в иное русло. Так все-таки отпуск или увольнение?.. Если бы кто-то из больных пожаловался доктору Лученко на то, что из-за увольнения у него стало «глючить сознание», Вера Алексеевна нашла бы тысячу и одно слово, чтобы поддержать человека и внушить ему надежду. Но для себя эти слова, как обычно, не находились. Ведь ей еще никто не сказал, что она уволена! Почему даже мысль о такой возможности невыносимо болезненна? Да ясно, почему: только работа у тебя и осталась, милая моя.
Вера попыталась честно разложить проблему на составляющие. Для этого она обратилась к изобретенной ею технологии: нужно задать себе самые точные вопросы и попробовать на них ответить. Ты и вправду думаешь, что останешься на улице? С твоим опытом? С твоим знанием предмета? С профессиональным багажом, который накоплен за годы работы?
Но…
Так уж ты и незаменима! Можно подумать!.. Великий психиатр Лученко! Фрейд и Юнг в одном лице! Спасительница потерянных душ!
Вера тряхнула головой, отгоняя въедливую самоиронию. «Пусть я помогла не очень многим. Не всем, кому хотела. Но ведь помогла! Значит, уже не зря занимаюсь своим делом. И главное, я занимаюсь любимым, самым СВОИМ делом. Живу собственной, а не чужой жизнью. Ведь это самое ценное, что дается человеку: найти свое…»
Она продолжала задавать себе правильные вопросы, но легче почему-то не становилось.
«Итак, зная, что не останешься на улице, догадываясь, что сможешь быстро трудоустроиться, ты все-таки дрожишь, как заячий хвостик, от одного предположения, что тебя выкинут из клиники? Вот. Точное попадание, прямо в цель! Клиника. Это не просто место, где изо дня вдень работаешь. Стены, коридоры, кабинеты. Привычные, знакомые, как родинки на собственном теле. Это люди, коллеги, друзья. Иногда не совсем друзья, но все равно — твоя среда обитания. Ты здесь как рыба в воде».
Разве она сможет прожить без Сашкиных острот, без его блистательных рассказов о больных?! Саша Дольник, хирург от Бога, золотые руки. Одессит, балагур, острослов. Когда он входит в послеоперационную палату, даже самые тяжелые больные пытаются улыбнуться в ответ. Вера видела, как светлеют лица и самих больных, и их родственников, когда Саша разговаривает с ними. Иногда в конце рабочего дня он забегает к Вере в ее гипнотарий, просто на кофеек, потрепаться, рассказать новый анекдот. У них с Верой один любимый анекдот на двоих — про хирурга и самурая. Дольник обожает рассказывать его в реанимационном блоке: «Знаете, какая разница между хирургом и самураем? Самурай точно знает, зачем он делает то, что должен делать!»
А как быть без гастроскописта и проктолога Аркаши Портного? Казалось бы, при такой работе у него вообще не должно быть благодарных пациентов. Однако они есть, и немало. Заглядывать в человека и сверху, и снизу, исследовать малоприятными процедурами день за днем! Поневоле решишь, что хомо сапиенс — это всего лишь десяток метров кишок и проблем, ничего более, и потеряешь веру в человечество. Возможно, потому Аркаша — полная противоположность Дольнику. Всегда скептичен, даже несколько мрачен, любит черные шуточки. Его любимая присказка: «Если что-то вкусное в рот попало — немедленно выплюнь! Все, что доставляет удовольствие, — либо вредно, либо незаконно, либо аморально!» А еще он обожает музыку. Постоянно открывает новые таланты. Причем хорошую музыку не может слушать один, обязательно приобщает к ней всех желающих. Вера чувствует себя у Аркаши в лаборатории как в собственном кабинете. Хозяин неизменно гостеприимен — кормит яблоками, бутербродами, угощает чаем и кофе. А сам приговаривает: «Знаешь, какая профессия ближе всего к медицине? Могильщика. Вот куда я устроюсь, если клинику закроют и мне придется искать работу». Да уж, весельчак.
- Предыдущая
- 41/67
- Следующая
