Кому в раю жить хорошо... - Вихарева Анастасия - Страница 25

Тут птицы не поют, деревья не растут,

И только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут…

Удара о землю не последовало… Манька неслась с огромной скоростью. Слегка мутило, но без тошноты. Звезды пролетали мимо, образуя белый коридор из множества точечных бело-голубых линий. Иногда казалось, что бежит по земле и ноги едва касаются опоры, иногда перепрыгивает через огромные расстояния — дух захватывало. Кружилось пространство, рассеченное сознанием, телом, сгустком энергетической субстанции, или тем, чем она была.

Мысли отсутствовали. Лишь четкое понимание своего «я» и ощущение пустоты вокруг. Полет напоминал путешествия под плащом Дьявола, когда видения приходили к ней, но тогда она оставалась на месте, а пространство вокруг двигалось. Теперь же наоборот — летела она, а пространство оставалось на месте.

Огромное потрясение — но чувство пришло не сразу. Приказное: «Не бойся!» прозвучало отовсюду, прошло волной — и страх ушел: Дьявол был где-то рядом…

Полет вряд ли длился долго. Скорее, ощущение расстояния растянуло время необозримо, которое, как таковое, скорее всего, отсутствовало… Крылья все-таки были. Вели себя, как родные: плавно затормозили, медленно опустив на каменный выступ скальной породы. И остались. Манька пощупала спину. Крылья, одно буро-красное, как запекшаяся кровь, другое грязно-серое, как застиранная простынь, которой перед стиркой три раза помыли пол, висели за спиной. Но на самом деле их не было. То есть, она видела их, и даже могла пошевелить, но руками не нащупала. Обычная спина — и горбик не выставлялся.

«Странно! — подумала она, разглядывая крылья через плечо. Крылья сложились и не мешали. — Откуда они?! Я же не птица!»

Приобретенные крылья напугали ее больше, чем потрясение от полета. Она живо представила себя на земле, и при всем желании порадоваться приобретению, убилась плачевной картиной: люди, без сомнения, за версту станут обходить стороной полуангела-получеловека. После внушения крылья не исчезли: трепыхнулись и освободили место для визуального осмотра местности.

Расстроившись, она осмотрелась по сторонам.

А где… гром и молнии? Где огонь, сера? Манька решительно отказывалась верить, что попала в Ад.

Ну, разве кого-то напугаешь камнями? На земле водились места пострашнее.

Плохая была идея — таскать сюда людей, перестали Дьявола бояться. Вот так ушла праведность из народа! «Исчезал, и будет исчезать», — с сожалением подумала Манька, переживая за друга, которому нечем было удержать свободолюбивый народ. Она пыталась понять его, но, разочаровавшись, ни в одном из объяснений не находила ни малейшей истины. По всему получалось, что запугивал Дьявол одного себя, и права была она, когда подозревала что-то в этом духе…

Прекрасным место тоже не назовешь…

Мрачновато. Тускло…

Воздух здесь необыкновенно плотный, привыкла она не сразу. Вокруг невообразимое, невероятное нагромождение камней, напоминающих уродливые деревья, строения, или высеченных в камне людей, сцепившихся между собой и поедающих друг друга. Как в Храме, когда змеи извивались у ног. Камни и скалы показались ей зловещими.

Ну, хоть что-то…

На гранях каменных разломов натекала красная, как кровь, смола. Ни деревца, ни ручейка, ни былинки — ничего! В нос ударил резкий ядовитый запах, от которого тут же захотелось перестать дышать. Не запах разложения, но вонь… Высоко над головой свесилось небо, напоминая, скорее, каменный свод. И когда она смотрела, почему-то показалось, что небо не над головой, а под ногами. И как будто правильно. Но сразу после этого стало казаться, что она неправильно стоит. На голове. А когда начала смотреть на себя, то по всему выходило, что она стоит нормально, как обычно, и неправильным все-таки было небо. Стоило подумать о небе, и опять — неправильно стояла она…

— Тьфу ты! — используя старое верное средство против Дьявола и его заморочек, Манька плюнула, к своему неудовольствию убедившись, что в Аду Дьявол все тот же — опять обман!

Не помогло, заморочка осталась, но уже не думалось — пусть ее разгадывает кто-нибудь другой! Голова слегка закружилась. Она оглянулась, не заметил ли кто нелюбви к Дьяволу. Успокоилась. Ни души не оказалось рядом.

— И что теперь? В какую сторону мне идти? — рассеянно вслух произнесла она, поднимая с земли обломок.

Камень был черный, как уголь, но тверже гранита. И тяжелый — руку оттянуло. На ощупь — гладкий.

И вдруг почувствовала тяжесть во всем теле, будто обломок местной породы высасывал ее. Камень она держала в руке, но он точно проник в нее. Она торопливо отбросила его, брезгливо отряхнув ладони.

С другой стороны, все-таки Ад выглядел удручающе. Голо. И черные камни повсюду.

Мысли сразу стали тревожными и беспокойными… и чужими, влетевшими в голову. Повеяло тоской, ни с того, ни с сего захотелось завыть. Просто так, без причины. Да так, чтобы волки, воющие на луну, позавидовали. Само ощущение воющего ощущения проявилось неестественно материально. Будто надвинулось на нее и вошло в тело, надавив, как камень, который она только что держала в руке.

Она не завыла, и от этого разделилась сама в себе: тело отчаянно желало исправить несоответствие между собой и ощущением, которое шло изнутри, а она чувствовала и противилась — и от этого ощущение воющей себя стало сильнее. Наверное, так чувствовал себя одержимый Дьяволом человек, которого она видела лишь однажды. Он орал, кричал, бился — а Святой отец читал молитвы и кадил, размахивая позолоченной корзиночкой. На чудо одержания Дьяволом и изгнание Дьявола собралось много людей, но Маньке это чудо чудом уже не казалось — слова Дьявола плотью не становились ни при каких обстоятельствах, а тут явно над человеком издевалась враждебно настроенная плоть. В своем одержании она узнала бы черта, если бы все это происходило не в Аду. Она присмотрелась к ощущению, отказываясь наотрез выть вместе с ним.

— Не мое! — сообщила она телу, отвергнув чуждое нытье. — Пусть воет!

«Плохо мне, плохо! Больно!» — заныл неизвестно кто в ее голове ее собственным голосом.

Если бы не умеренное количество собственной прогрессивной настроенности на определенную цель, она бы, пожалуй, пострадала вместе с интересным высказыванием — слишком уж голосок был проникновенным, затрагивая струны внутренних вибраций, душевный, как голос Благодетельницы, когда она выступала по радио. Но голосок прикатил не вовремя. «Плохо и больно» размазывалось в голове общедоступным чувством: «Ой, бедная я, бедная, опять посмеялись надо мной…» — и сразу страх неизвестности.

Манька одернула себя: с чего ей жаловаться? Дьявол как раз предупреждал, что Ад не Сад-Утопия. Если уж на то пошло, то место было не хуже и не лучше многих других. Каменная пустыня, но снега нет, железо в избах осталось, и пока никто ее в костер не тащил. Она слегка наклонилась, привалившись к камню, проверяя местность затылочным зрением.

Черт чихнул, перепрыгнув через ее голову, и слегка поклонился.

Затылочным зрением уловить его она не успела. Возможно, он все это время стоял позади, слившись с камнями, тогда чертей здесь было пруд пруди. Удивительно самостоятельное нутро сразу же ныть перестало, а черт как-то сразу обмяк, и внезапно, повернувшись к ней, трансформировался…

Нормально, глазами, черта она видела впервые.

Тело его покрывала шелковистая шерстка, на лбу торчали рожки, за спиной закручивался хвост — лысый, с пушком на кончике, но в остальном он в точности копировал ее саму. Живой, плотский. Пожалуй, можно было пощупать руками. И Манька не удержалась, ткнула в него пальцем. Черт смутился, покраснел. Он как будто не ожидал ее увидеть, и тоже рассматривал во все глаза, но искоса, исподлобья.

Зная их вредную, бессовестную натуру, никакой радости в его обществе она не испытала. Наоборот, встревожилась. Но, вспомнив, что черт в Аду считался законопослушным гражданином, слегка успокоилась. Лишь бы не додумался ябедничать. Плевать в землю в Аду — примета была дурная, не дружественная. Дьявол мог забыть о своем добром расположении.