Космикомические истории - Кальвино Итало - Страница 7

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая

— Вот невежды! Право, какие невежды…

Однако говорила она не вполне искренно, тем более что память уже изменяла ей. Мой отец, как ни мало он понимал, все же осторожно возразил ей:

— Мама, я знаю, что вы имеете в виду, но это, по-моему, совсем другое., - И воскликнул, указывая на почву: — Поглядите вниз!

Мы опустили глаза. Земля, которая держала нас, все еще представляла собой прозрачный студень, который, однако, становился все более твердым и плотным, начиная с центра Земли, где образовалось нечто вроде желтка. Правда, пока еще мы видели насквозь весь земной шар, пронизанный первыми лучами Солнца. И внутри этого прозрачного шара двигалась какая-то тень, не то плывущая, не то летящая, Мать сказала:

— Это моя дочь!

И мы все узнали G’d(w)n наверное, ее испугало полыхание Солнца, и она, повинуясь порыву своей нелюдимой души, нырнула в глубь уплотняющейся земной материи, а теперь искала выхода из недр планеты. Когда сестра пересекала еще прозрачные, освещенные участки, она казалась нам золотой и серебряной бабочкой; но все чаще ее поглощала разраставшаяся тень.

— G’d(w)n! G’d(w)n! — кричали мы и бросались наземь, стараясь пробить проход, чтобы добраться до нее.

Но земная поверхность покрывалась твердеющей пористой скорлупой, и мой брат Rwzfs чуть не лишился жизни, когда засунул голову в какую-то расщелину. Вскоре сестра исчезла из виду: все, что прилегало к центру планеты, окончательно отвердело. G’d(w)n осталась в недрах, и мы больше ничего о ней не знали — то ли она была погребена в глубинах Земли, то ли спаслась, выбравшись с другой стороны. Только много лет спустя, в 1912 году, я встретил ее в Канберре: она была замужем за неким Сюлливеном, вышедшим на пенсию железнодорожником, и так изменилась, что я с трудом ее узнал.

Мы встали. Синьор Йгг и бабушка стояли друг против друга и плакали, охваченные золотым и синим пламенем,

— Rwzfs! Как ты смел поджечь бабушку? — начал было кричать отец, но, обернувшись, тотчас же умолк, увидев, что браг тоже охвачен пламенем. Отец, мать, я сам — все мы горели в огне. Вернее, мы не горели, мы были плотно окружены огненным лесом, языки пламени поднимались по всей поверхности планеты, в этом пламенеющем воздухе мы могли бегать, летать и парить. Неведомое прежде веселье охватило нас. Солнечное излучение сжигало оболочку планет, состоявшую из водорода и гелия, в небе, там, где были наши родичи, вращались охваченные пламенем шары, за ними развевались длинные сине-золотые хвосты, делавшие их похожими на кометы.

Вернулась тьма. Мы думали, что случилось уже все, что могло случиться.

— Теперь конец, — сказала бабушка, — поверьте старикам!

А на самом деле Земля просто повернулась вокруг своей оси. Наступила ночь. Это было только начало.

При взаимоотдалении галактик разреженность мирового пространства компенсируется образованием новых галактик, за счет материи, возникающей ex-novo[4]. Для поддержания средне-устойчивой плотности мирового пространства необходимо и достаточно, чтобы в 40 кубических сантиметрах пространства — при условии его непрерывного расширения — появлялось каждые 250 миллионов лет по одному атому водорода. (Эта теория, получившая название «теории неизменности состояния», родилась в противовес гипотезе, согласно которой вселенная возникла мгновенно, явившись результатом некоего гигантского взрыва).

— Это я понял еще ребенком, — рассказывал старый QfwfQ. — Атомы водорода я знал все наперечет, и стоило, бывало, появиться новому, как мне это тут же становилось известно. Еще бы: в пору моего детства по всей вселенной не в. о что было поиграть, кроме атомов водорода. А мы только тем и занимались, что играли в них, — я да еще один мой сверстник, по имени PfwfP.

Как мы играли? А очень просто. Пространство криволинейно. По его кривизне мы и пускали свои атомы, как бильярдные шары, и кто посылал своего дальше, тот и выходил победителем.

Однако прежде чем ударить по атому, необходимо было учесть все последствия, проделать расчет траекторий, умело использовать влияние магнитных полей и полей гравитации. А стоило все это упустить из виду — как пущенный шарик тут же сходил с дорожки и в счет не шел.

Правила, были обычные: каждому разрешалось попадать атомом в своего и посылать его дальше или же ударять им в атом противника, чтобы убрать его с пути. Бить слишком сильно, разумеется, опасались: от резкого столкновения двух атомов водорода легко мог образоваться атом дейтерия, а то и просто атом гелия, и для игры новые атомы уже не годились. И больше того: когда один из таких резко столкнувшихся атомов ’оказывался атомом противника, виновный обязан был еще и возместить ущерб.

О том, что такое кривизна пространства, говорить не приходится. Бывало, все идет как по маслу, крутится себе шарик, крутится и вдруг фюйть — только его и видели: ушел по касательной!

Вот почему, пока шла игра, число атомов все уменьшалось и уменьшалось, и поэтому кто первый оставался ни с чем, тот и проигрывал.

И вот, едва наступал критический момент, как откуда ни возьмись появлялись вдруг новые атомы. А разница между атомом новым и атомом, побывавшим в употреблении, сами понимаете, огромная! Новые сверкали, горели и светились таким влажным блеском, словно были покрыты росой. Мы ввели дополнительные правила, решив, что каждый новый атом будет равняться трем старым и что как только появляются новые, мы их тут же делим между собой поровну.

Так что игре нашей не было конца, но скучней она от этого не становилась. Напротив: всякий раз, как заводились у нас новые атомы, нам казалось, будто и сама игра новая, и мы начинаем первую партию.

Но с течением времени игра стала терять свою увлекательность. Новых атомов больше не появлялось, нечем стало заменять старые, и мы из боязни упустить в голый, пустынный космос то немногое, что у нас еще оставалось, били все слабее и неувереннее.

PfwfP словно подменили: он ходил рассеянный, то и дело пропадал куда-то. Приходит его очередь бить — его нет, кричу — не отзывается, является через полчаса.

— Где ты там? Тебе ведь бить! А не хочешь больше играть — так и скажи!

— Да играю я, не приставай, сейчас ударю.

— И чего зря шляться! Если у тебя другие дела, отложим партию!

— Проигрываешь — вот и злишься.

И действительно: у меня не оставалось ни атома, а у этого PfwfP неизвестно каким образом, но всегда хоть один да имелся в запасе. Я же, чтобы поправить свои дела, мог рассчитывать только на появление новых атомов водорода и на справедливый дележ.

И вот, как только PfwfP в очередной раз исчез, я тут же крадучись последовал за ним. Пока мы бывали вместе, он с самым беспечным видом слонялся из угла в угол, насвистывая. А теперь стоило ему освободиться из-под моей опеки, как он тут же начал бешено носиться по космосу с таким деловым видом, что всякому ясно было: у него есть вполне определенный план действий. В чем состоял его план — а попросту говоря, его мошенничество, как вы увидите, — мне и удалось вскоре раскрыть.

PfwfP известны были решительно все места, где возникали новые атомы, и, время от времени наведываясь туда, он собирал их, что называется, с пылу с жару, а потом припрятывал.

Так вот почему у него никогда не переводились атомы для игры!

Однако прежде чем пустить их в игру, этот закоренелый мошенник принимался гримировать их, подделывать под старые, царапая оболочку электронов, пока она не становилась тусклой и непрозрачной, чтобы я думал, будто это какой-нибудь старый отыгранный атом, случайно завалявшийся у него в кармане.

Но и это еще полбеды: наскоро подсчитав все находившиеся в игре атомы, я обнаружил, что это была лишь ничтожная доля того, что он воровал и припрятывал. Неужели он где-то откладывал водород? Но зачем? Что он задумал? А что, если, мелькнуло у меня подозрение, этот чертов PfwfP собрался построить для себя одного собственную новехонькую вселенную?

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая