Воздушная деревня - Верн Жюль Габриэль - Страница 4

• Предыдущая
• 4/46
• Следующая

Сон глубокий и беспробудный, когда уснувшего и из пушки не поднимешь, не замедлил охватить всех своими крылами. Наверное, заснули и дозорные, потому что после десяти вечера уже некому было заметить очень подозрительные огоньки, перемещавшиеся по опушке огромного темного леса.

Не более двух километров отделяло уснувший холм от мрачного лесного массива, на опушке которого передвигались в разные стороны коптящие и мигающие огни. Можно было насчитать их с добрый десяток; они то сходились, то расходились, иногда пламя их колебалось очень сильно, и это казалось тем более странным при полном отсутствии ветерка. Как будто туземное племя, разбив там лагерь, обосновалось в ожидании рассвета. Однако это не были огни человеческой стоянки: они чертили фантастические фигуры на расстоянии сотни туазов[35] друг от друга вместо того, чтобы сконцентрироваться в одном месте.

Не следует забывать, что в этих районах Убанги нередко появляются кочевые племена, приходящие из Адамауа или из Багирми с запада, а порой даже из Уганды[36] с востока. Торговый караван, передвигаясь в ночное время, не вел бы себя так неосторожно и не стал бы выдавать свое местонахождение многочисленными огнями. Только туземцы могли их разжечь. И кто знает, не движет ли ими враждебный умысел, не затевают ли они чего-то недоброго против людей, уснувших под сенью тамариндовых деревьев?..

Как бы там ни было, если со стороны незнакомцев назревала угроза, если сотни фангов, шиллуков, бари, данкас, фундов или представителей других туземных племен только и ждали момента, чтобы обрушиться превосходящими силами на чужеземцев, то никто из путешественников по крайней мере до половины одиннадцатого ночи — и не подумал о мерах защиты. Весь лагерь спал, мирно дышали во сне хозяева, наемники, и — что самое печальное — в глубокий сон погрузились даже носильщики, назначенные нести ночную вахту на своих наблюдательных постах.

По счастью, проснулся мальчик. Нет сомнения, что его глаза тут же снова сомкнулись бы, если бы они не были обращены к южной части горизонта. И сквозь полуприкрытые веки он скорее почувствовал, чем увидел, мерцающие огоньки, столь заметные в непроницаемом мраке тропической ночи. Он потянулся, протер глаза и вгляделся более пристально… Нет! Зрение не подвело: рассеянные огни передвигались на лесной опушке.

Лланга подумал, что на караван вот-вот нападут. Им руководил скорее инстинкт,[37] нежели рассудок. В действительности злоумышленники, готовясь к нападснию и грабежу, всегда учитывают важный фактор внезапности, повышающий их шансы на успех. Но зачем же им тогда себя обнаруживать, подавая сигналы о своем присутствии?

Ребенок не размышлял. Ему не хотелось будить Макса Губера и Джона Корта, и он бесшумно пополз к повозке. Добравшись до надсмотрщика, он потряс его за плечо, разбудил и указал пальцем на далекие огоньки. Кхами выпрямился, понаблюдал за движением странных источников света и зычно крикнул, даже не подумав сбавить тон:

— Урдакс!

Привыкший немедленно сбрасывать оковы сна португалец сразу вскочил на ноги:

— Что случилось?

— Смотрите! — протянутой рукой Кхами указал на освещенную опушку.

— Тревога! — прорычал португалец во всю силу своих легких.

Через несколько мгновений вся экспедиция была на ногах, и общее смятение от внезапной опасности было столь велико, что никто не вспомнил о провинившихся дозорных. А ведь, если бы не Лланга, мирно спавшие Урдакс и его компаньоны были бы совершенно беззащитны перед нападавшими.

Нечего и говорить, что Макс Губер и Джон Корт, покинув свое уютное логово между корней, присоединились к португальцу и надсмотрщику.

Время близилось к одиннадцати ночи. Глубокая темнота окутывала долину, три четверти ее периметра были погружены в непроглядный мрак, и только на юге ее слабо озаряли плошки странных фонарей, непрерывно плясавшие в причудливом хороводе световых пятен. Теперь число их возросло до полусотни.

— Там, наверно, сборище туземцев, — заявил Урдакс. — И скорее всего это буджо, которые часто появляются на берегах Убанги и Конго.

— Наверняка это люди, — поддержал Кхами, не могут же факелы запылать сами по себе…

— Разумеется, — изрек Джон Корт, — должны быть руки, которые их держат и переносят!

— Но эти руки должны держаться на плечах, — заметил Макс Губер, — а плечи не обходятся без тела, однако мы не видим ни одной фигуры среди всей иллюминации…

— Может быть, потому, что они прячутся в глубине, за деревьями… — предположил Кхами.

— Обратите внимание, — развивал свои мысли Макс Губер, — по характеру огней нельзя утверждать, что это племя, идущее маршем… Нет! Если факелы и перемещаются влево или вправо, то потом возвращаются к одному и тому же месту…

— Туда, где должна быть стоянка этих туземцев, — уверенно заявил надсмотрщик.

— А ваше мнение?.. — обратился к Урдаксу Джон Корт.

— Думаю, что нас атакуют и что нам следует немедленно занять оборонительные позиции.

— Но почему же туземцы не пошли раньше на приступ — когда их еще не обнаружили?

— Негры — это не белые, — глубокомысленно объявил португалец. Если даже они не слишком осмотрительны, то не менее опасны из-за своей многочисленности и свирепого нрава…

— Это пантеры, которых наши миссионеры напрасно стараются превратить в ягнят, — добавил Макс Губер.

— Будем начеку! — провозгласил португалец.

Да, надо быть готовым к обороне и стоять насмерть. Не стоит надеяться ни на малейшее снисхождение от племен Убанги. Их жестокость неописуема. Самые дикие племена из Австралии, с Гебридских или Соломоновых островов, из Новой Гвинеи не идут ни в какое сравнение с этими туземцами. В центральных областях региона одни только каннибальские деревни; святые отцы, которые пренебрегают самой ужасной смертельной опасностью, не посещают эти места. Были попытки классифицировать хищников с человеческим лицом как представителей животного мира Экваториальной Африки, где слабость преступна, а сила решает все. Ведь очень многие взрослые негры инфантильны, их умственное развитие остается на уровне пятилетнего ребенка.

И что можно с уверенностью утверждать — тому есть множество доказательств, миссионеры часто становились свидетелями ужасных сцен, так это широкое распространение человеческих жертвоприношений среди местного населения. Рабов убивают на могиле хозяев, а насаженные на гибкие прутья головы забрасывают далеко в сторону, едва лишь отсечет их нож палача. Дети от десяти до шестнадцати лет служат пищей на праздничных церемониях, и некоторые вожди питаются исключительно молодым человеческим мясом.

Каннибальские инстинкты соединяются с нравами грабителей. Преступные наклонности зовут на большие расстояния, к торговым путям, где туземцы нападают на караваны, грабят и разоряют их. Если вооружены они хуже, чем торговцы и наемники, то превосходят их численностью, а тысячи туземцев всегда возьмут верх над сотней-другой носильщиков. Проводникам это хорошо известно, поэтому главная забота — не забрести случайно в такие деревни, как Нгомбе, Дара, Калака Таймо и им подобные, расположенные в регионах Аукадебе и Бахр-эль-Абьяд, где миссионеры еще не появлялись, но куда, несомненно, придут в один прекрасный день. Самоотверженность этих последних не знает границ, и они гордо презирают любую опасность, когда речь идет о том, чтобы вырвать маленькие существа из лап смерти, облагородить дикие племена влиянием христианской цивилизации.

За время экспедиции португальцу Урдаксу не всегда удавалось избежать нападений туземцев, однако он выпутывался из этих переделок без большого ущерба и без человеческих потерь. Возвращение, казалось бы, должно было проходить в условиях полной безопасности. Обойдя лесной массив с западной стороны, они достигли бы правого берега Убанги и спустились по реке до ее впадения в Конго. Начиная с приречного района, страну уже посещают купцы и миссионеры. И тем не менее путешественники рисковали повстречаться с кочевыми племенами, несмотря на то, что усилиями французских, английских, португальских, немецких колониальных властей эти племена мало-помалу оттеснялись в отдаленные районы Дарфура.

• Предыдущая
• 4/46
• Следующая