Братья Кип - Верн Жюль Габриэль - Страница 21

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая

Нет ничего удивительного, что после упомянутого соглашения на карте появились новые названия: так, Новая Ирландия стала Новым Мекленбургом, а Новая Британия — Новой Померанией; Йорк стал Новым Лауэнбургом, и только Новый Ганновер остался с прежним названием. Осталось окрестить весь ансамбль островов, и сегодня они называются архипелагом Бисмарка.

Когда Питер Кип спросил у Хаукинса, при каких обстоятельствах он, англичанин, стал вести торговые дела на Новой Ирландии, теперь Новым Мекленбургом, тот ответил, что много лет назад ему пришлось вступить в деловые отношения с одной новозеландской фирмой, которая торговала с Новой Ирландией.

— До подписания соглашения, мистер Хаукинс?

— Лет за десять до него. И когда эта фирма ликвидировала свои дела, я решил их продолжить. Потом, после конвенции тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года, я вступил в торговые дела с немцами. Как раз «Джеймс Кук» и занимается основными перевозками, кстати, со все возрастающими прибылями.

— Разве торговля расширилась после соглашения?

— Разумеется, мистер Кип, и я думаю, что расширится еще. Тевтоны[105] охотно эмигрируют, надеясь разбогатеть.

— И что же экспортирует архипелаг?

— Перламутр, которого здесь очень много, и копру, ведь на этом острове самые лучшие кокосовые пальмы. Вот и мы должны взять в Порт-Праслине триста тонн копры.

— А как это Германии удалось установить свой протекторат над архипелагом? — спросил Карл Кип.

— Очень просто, — ответил Хаукинс, отдав острова Торговой компании, имеющей политический вес. Но в действительности владения ее не столь велики, и ее влияние на туземцев незначительно: Германия ограничивается обеспечением безопасности эмигрантов и перевозок.

— Вообще говоря, как считает мистер Хаукинс, — добавил Нат Джибсон, — архипелаг будет процветать. Так, например, очень быстро развивается Новая Ирландия, открытая голландцем Схоутеном в тысяча шестьсот шестнадцатом году. Как известно, мистер Кип, ваш соотечественник первым прошел по этим опасным морям.

— Да, Нат, Голландия оставила свой след в здешних краях, ее моряки покрыли себя славой.

— Однако она не смогла сохранить открытые ею земли, — возразил коммерсант.

— Это так, но, оставив за собой Молукки, она охотно отдала Германии архипелаг Бисмарка.

Действительно, мореплаватель Схоутен открыл в начале XVII века Новую Ирландию. Отношения с туземцами начались с вражды: атаки пирог, выстрелы из рогаток и мушкетов. Вслед Схоутену сюда пришел другой голландец, Тасман, в честь которого названа Тасмания (или Димания, по имени еще одного голландца — Вана Димана), который совершил свое плавание в эту часть Тихого океана в 1643 году.

И только потом здесь появились англичане, и один из них — Дампир, имя которого носит пролив, отделяющий Новую Гвинею от Бирары-Новой Британии.[106] Дампир прошел побережье Бирары с севера на юг, заложил несколько фортов, с успехом отбил атаки островитян в бухте, которую назвал бухтой Фрондеров.

В 1767 году английский мореплаватель Картерет обследовал юго-западную часть Новой Ирландии, остановился в бухте, где потом вырастет Порт-Праслин, потом в небольшой гавани, которая в перечне английских гаваней носит его имя.[107] В 1768 году, совершая кругосветное путешествие, Бугенвиль тоже заходил в Порт-Праслин и назвал его так в честь министра морского флота, вдохновителя первого кругосветного путешествия французов. В 1792 году Картерет обследовал западную часть Новой Ирландии и составил карту всего острова. Наконец, в 1823 году в Порт-Праслин направил свой корабль Дюперей, сделавший гидрографические съемки острова, ему также удалось установить добрые отношения с туземцами Новой Ирландии.

Утром восемнадцатого ноября ветер внезапно стих, паруса повисли вдоль мачт, корабль больше не двигался. Как всякий опытный капитан, мистер Джибсон не был застигнут врасплох, когда Карл Кип показал ему на горизонте шарообразное облако, которое увеличивалось на глазах.

— На нас идет «черное зерно», — сказал капитан.

— Это ненадолго, — заметил Карл Кип.

— Да, но сила удара может оказаться немалой.

Команда быстро принялась за дело: все паруса, кроме фока и нижнего фор-марселя,[108] были убраны. И весьма вовремя, ибо в то же мгновение страшный шквал обрушился на корабль.

Матросы уже были на своих местах, капитан — на мостике, Хаукинс, Нат Джибсон и Питер Кип — на корме, а Карл Кип взялся за штурвал. Сильный порыв ветра наклонил корабль на правый борт, да так, что рей весь покрылся белой пеной. Но умелый поворот штурвала выпрямил корабль и удержал его. Капитан Джибсон старался маневрировать так, чтобы убежать от шквала, зная по опыту, что «черные зерна» как метеоры сильны, но быстротечны. Правда, тут существовала опасность оказаться унесенным к Соломоновым островам. Вдали уже был виден остров Бугенвиль, самый крупный в этом архипелаге.

Флиг Балт и Вэн Мод ничуть не жалели о том, что корабль отклонился от курса. Архипелаг Соломоновых островов — место весьма подходящее для заговора. Авантюристов здесь полно, и здесь часто совершались страшные преступления. Боцман надеялся встретить на острове Россел, или любом другом, старых знакомых, которые охотно бы согласились принять участие в «деле». Да и Вэн Мод немало плавал в этих водах и тоже мог встретить старых дружков. Да и Лэн Кэннон с его приятелями, не переставая ворчать, поставили условие: если до прихода в Порт-Праслин дело не будет сделано, они останутся там.

— Ну, а что вы будете делать на Новой Ирландии? — злился Вэн Мод.

— Наймемся поденщиками, немцам нужны рабочие руки, — отвечал Лэн Кэннон.

Решение Кэннона и его компании взбесило Флига Балта. Без этих четверых нечего было и думать об осуществлении задуманного плана. К тому же надежда на то, что корабль будет отнесен к Соломоновым островам, была недолгой. Через три часа шторм внезапно прекратился. Благодаря двум умелым морякам судно ничуть не пострадало во время урагана. Правда, волна оставалась еще довольно высокой, но постепенно море успокоилось, прошел сильный дождь, тучи рассеялись и подул свежий ветер. Мистер Джибсон приказал поднять все паруса, кроме лиселей, так как ветер дул с достаточной силой и не стоило перегружать мачты. Бриг пошел с хорошей скоростью и на следующий день, девятнадцатого ноября, пройдя около ста пятидесяти миль на запад от острова Бугенвиль, он уже был на траверзе пролива Святого Георгия, разделяющего Новую Ирландию и Новую Британию. Будучи всего в несколько миль шириной, пролив не очень удобен для прохождения судов: по всей длине его тянутся многочисленные рифы, но зато он вдвое сокращает путь.

У «Джеймса Кука» не было необходимости входить в пролив Сент-Джордж, ибо Порт-Праслин находится почти на мысу,[109] у самого входа в залив. Теперь, вблизи побережья, мистер Хаукинс, Нат Джибсон и братья Кип могли спокойно осматривать открывшуюся перед ними панораму.

Горы двойной цепью идут от самого побережья Новой Ирландии и достигают высоты шести тысяч футов. Горы покрыты лесами, которые создают здесь климат более мягкий, чем в других, близких к экватору районах, с обжигающе сухим воздухом. Они понижают температуру и на всем архипелаге Бисмарка, где термометр не показывает обычно выше восьмидесяти восьми градусов по Фаренгейту.[110]

В тот день бриг встретил лишь несколько пирог с прямоугольными парусами, да и те не пытались даже подойти к судну. К тому же с тех пор, как здесь установлен немецкий протекторат, туземцы Новой Ирландии, или, точнее, Нового Мекленбурга, больше не представляют опасности.

Ночь прошла спокойно. Когда, после двадцатичетырехчасового штиля, ветер вновь поднялся, корабль пошел на малых парусах, маневрируя между мелями и коралловыми рифами. Пока шли этими труднопроходимыми местами, весь экипаж оставался на палубе. Но мистер Джибсон прекрасно знал лоцию[111] пролива, и уже на рассвете вахтенный доложил о подходе к порту. «Джеймс Кук» прошел по фарватеру и к девяти часам утра бросил два якоря в порту.

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая