Болид - Верн Жюль Габриэль - Страница 29

• Предыдущая
• 29/43
• Следующая

Зная человеческую природу, мистер Прот не был особо удивлен, что данный им мудрый совет восстановил против него всю аудиторию. Но он не растерялся. Когда ропот стал еще громче и мистер Прот понял, что потерял всякое влияние на присутствовавших, он встал: судебное заседание было закрыто.

Но тут вновь наступила тишина, словно всеми овладело чувство, будто сейчас кто-то должен что-то сказать.

Так и случилось. Вот какие слова произнес один из тех, что толпились в зале:

— Господин судья полагает, что дело будет перенесено на другой день для вынесения окончательного решения?

Именно на этом вопросе намеревалось, очевидно, сосредоточиться общественное любопытство.

Магистрат сел и дал очень простой ответ:

— Я надеялся помирить стороны в вопросе о собственности, подведя их к мысли о разделе. Они отказались.

— И будут упорствовать в своем отказе! — вскричали мистер Дин Форсайт и мистер Стэнли Хадлсон, которые прибегли к одинаковым словам, давая ответ, казавшийся вылетевшим из ящика фотографического аппарата.

Помолчав минуту, мистер Прот сказал:

— Решение по делу о собственности на означенный болид откладывается… до того дня, когда он упадет на землю.

— Но зачем дожидаться его падения? — спросил мистер Форсайт, не желавший слышать об отсрочке.

— Да… Зачем? — поддержал его доктор, дававший понять, что спор должен быть улажен незамедлительно.

Мистер Прот вновь встал и голосом, в котором звучала ирония, сделал следующее заявление:

— Потому что вполне вероятно, что в тот день появится третье заинтересованное лицо, которое потребует свою долю от метеорных триллионов.

— Какое? Какое? — неслось из всех концов зала, поскольку присутствовавшие приходили во все большее волнение.

— Страна, на территорию которой он упадет и которая не замедлит заявить о своих правах, как собственник земли.

Достойный магистрат мог бы добавить, что с большой вероятностью болид, упавший в море, никому не будет принадлежать, и Нептун останется вечно стеречь его в морских глубинах.

На присутствовавших произвели огромное впечатление последние слова, произнесенные мистером Протом, окончательно покинувшим свое место. Вероятно, появление третьего лица, которое потребует свою часть воздушного сокровища, превратившегося в земное, охладит пыл обоих противников и их сторонников? Возможно, но по зрелом размышлении и по прошествии времени, когда придется считаться с такой вероятностью. Однако в тот момент, когда умы были взбудоражены до предела, никто и не думал останавливаться. Всех занимало только дело Форсайт—Хадлсон, которое в общем осталось нерешенным. Как, решение отложено до падения болида?! Но когда оно произойдет? Через месяц, через год, через столетие? Об этом ничего не было известно, да и будет ли известно когда-нибудь? Нет, хотелось, чтобы правосудие в отношении двух противников свершилось немедленно, иначе разочарование отнюдь не будет способствовать усмирению общественных страстей.

Когда все покинули помещение, на площади образовались две группы, к которым присоединились любопытные, не сумевшие найти места в зале судебных заседаний. Стоял страшный гвалт, раздавались крики, провокации, угрозы, возможно, дело дошло бы даже до самоуправства. Безусловно, сторонники мистера Дина Форсайта взывали к линчеванию мистера Хадлсона, а сторонники мистера Хадлсона без колебаний принялись бы линчевать мистера Форсайта, что соответствовало бы последней американской моде при разрешении спорных вопросов.

К счастью, предвидя возможные волнения с плачевными последствиями, власти приняли меры предосторожности. Множество полицейских охраняло площадь Конституции. В тот момент, когда стороны бросились друг на друга, они решительно и ловко вмешались и разделили противоборствующие группы.

Но что они не сумели сделать, так это помешать мистеру Форсайту и мистеру Хадлсону приблизиться друг к другу. И тогда первый сказал:

— Я считаю вас, сэр, ничтожеством. И будьте уверены, что никогда племянник мистера Форсайта не женится на дочери какого-то там Хадлсона!

— А я, — возразил доктор, — считаю вас бесчестным человеком. И никогда дочь доктора Хадлсона не выйдет замуж за племянника какого-то там Форсайта!

Это был громкий скандал, полнейший, непоправимый разрыв отношений между двумя семействами.

А в это время мистер Прот, прогуливаясь среди своих грядок, говорил добрейшей Кэт:

— Всё, о чем я мечтаю, так это чтобы чертов болид не упал на мой сад, иначе он переломает цветы!

Будет лучше, если мы даже не станем пытаться описывать глубочайшее горе, охватившее семейство Хадлсон, горе, сравнимое только с отчаянием, в которое впал Фрэнсис Гордон. Безусловно, этот достойный человек без малейших колебаний порвал бы со своим дядей, обошелся бы без его благословения, не посчитался бы с его гневом и неизбежными последствиями. Однако то, что он мог позволить себе по отношению к мистеру Дину Форсайту, было невозможно по отношению к мистеру Хадлсону. Как только доктор воспротивился свадьбе родной дочери с Фрэнсисом Гордоном, тому пришлось оставить всякую надежду жениться на Дженни. Напрасно миссис Хадлсон пыталась добиться согласия супруга, напрасно старалась она убедить его отказаться от принятого решения. Ни мольбы, ни упреки не могли оказать хоть какого-нибудь воздействия на упрямого доктора. Лу, сама малышка Лу была безжалостно выставлена им за дверь. Ее просьбы, ласки и слезы оказались бесполезны.

— Нет! Нет! — повторял доктор Хадлсон. — Никогда ничто не будет связывать мою семью и семью человека, который не довольствовался тем, что украл мой болид, но и публично обозвал меня ничтожеством!

Правда, сам он в глаза назвал мистера Форсайта бесчестным человеком. Таким образом, получалось, что они, как говорится, квиты.

Что касается старой Митс, то она просто пригвоздила своего хозяина к месту, сказав:

— Мистер Форсайт, у вас нет сердца!

Пусть так, но всё же у мистера Форсайта были глаза. И поскольку на Уэйстон опустилась ночь, он отправился припадать то одним, то другим глазом к окуляру своего телескопа, чтобы выследить появление метеора и убедиться, продолжает ли тот немного запаздывать по сравнению с предыдущим днем.

Как обычно, он пролетел, этот золотой шар, от одного горизонта до другого, и мириады глаз могли заметить его посреди сверкающего величия.

Затем ночь подошла к концу, и взошло солнце. Колокола церкви Святого Андрея, которые в тот день должны были звонить в честь бракосочетания Фрэнсиса Гордона и Дженни Хадлсон, хранили молчание.

Тем временем скорость болида постепенно уменьшалась в соответствии с законом механики, действие которого вскоре непременно должно было быть точно определено астрономами различных обсерваторий. Одно из последствий подобного уменьшения заключалось в том, что метеор приблизится к земле и упадет, когда сила притяжения начнет оказывать на него свое воздействие при постоянно снижающейся скорости. Расстояние в 40[108] километров, на котором вращался вокруг земного шара метеор с момента своего появления, снизилось до 30, то есть на четверть. Итак, метеор дольше оставался в поле зрения между своим восходом и заходом, что позволяло вести за ним наблюдения в весьма благоприятных условиях. К сожалению, тогда преобладали восточные ветра, и небо покрывалось тяжелыми тучами, приносимыми с Атлантического океана. Сквозь толстый слой туч едва можно было разглядеть летевший болид. Впрочем, затухание поступательного движения болида привело к тому, что не только ночью, но и днем, в часы, когда он следовал по своей орбите с северо-востока на юго-запад, следить за ним становилось все труднее и труднее. Однако было установлено, что траектория полета не подверглась ни малейшим изменениям и неукоснительно сохраняла свое первоначальное направление.

• Предыдущая
• 29/43
• Следующая