Дети вампира - Калогридис Джинн - Страница 46

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая

Я встал, совсем забыв, что у меня на брюках даже еще не подсохла кровь Стефана, а рукав рубашки, жилет и плащ насквозь пропитаны моей собственной. Равнодушный к призывам Аркадия, звучавшим у меня в ушах и в мозгу, я шагнул в направлении трона. Правой рукой я сорвал с шеи распятие. Крест раскачивался на цепочке. Оставалось лишь разжать пальцы. Я чувствовал себя девственницей, готовой уступить соблазнителю и на мгновение остановившейся у последней черты, откуда еще можно повернуть назад. Крест оставался единственной преградой, за которой меня терпеливо ждал Влад, удивленный и завороженный таким поворотом событий.

Ничто не могло пробиться сквозь мою блаженную дремоту, помешать мне отшвырнуть крест и послушно застыть перед троном: ни крики Аркадия, ни то, что он в отчаянии встал на моем пути, ни даже труп несчастного Стефана. Ничто, кроме до боли знакомого голоса. В соседнем помещении захныкал мой сын. Вскоре оттуда появилась Жужанна с моим ангелочком на руках.

Она остановилась на пороге. Увидев меня, малыш – мое сокровище – весь просиял. Ян был цел и невредим. Хныканье оказалось обычным капризом здорового ребенка. На его круглых щечках играл свежий румянец. Только сейчас я понял, насколько сильно тосковал по моему маленькому сыну. Появление Яна вывело меня из ступора – ко мне вернулась и душевная, и телесная боль, но теперь им противостояла ошеломляющая радость.

Зажав крест в ладони, я протянул руки к малышу и позвал его по имени. Ян звонко засмеялся (каким бальзамом пролился его смех на мое истерзанное сердце!) и тоже потянулся ко мне.

– Папа! Папа! Летать! Летать! – закричал он.

Я кинулся было к нему, но Аркадий вновь оказался у меня на пути. Его лицо пылало диким гневом, совсем как у Влада. Однако ярость его была направлена не на меня, а на прекрасную вампиршу.

– Жужанна! Как ты могла столь мерзостно предать меня? Ты, моя родная сестра?

Я не понимал, почему Аркадий не пускает меня к сыну. Я несколько раз пытался его обойти, но он снова и снова оказывался передо мной. При этом он еще успевал осыпать упреками свою сестру:

– Почему ты предала меня? Каким же бессердечным чудовищем ты стала, Жужа, если способна на такое! Да ты и в самом деле просто его шлюха, готовая выполнять любые приказы своего повелителя!

Мой малыш сумел выскользнуть из рук Жужанны и упал на пол. Обычно такие падения заканчивались громким ревом, но сейчас Ян молча и с каким-то недетским проворством вскочил на ноги.

Лицо Жужанны покраснело от гнева, по ее щекам потекли крупные злые слезы. Я ожидал, что она накинется на брата. Но нет, Жужанна предпочитала бить словами.

– А в кого превратился ты, Каша? – с неистовством прошипела она, превращая каждое слово в удар хлыста. – Уж не хочешь ли ты сказать, что все эти годы оставался благородным и незапятнанным? Скольких убил ты, корча из себя мученика и лелея мечту об отмщении? Только ли ради спасения сына ты продлевал свое существование, высасывая их кровь? Или тебя тоже притягивает и возбуждает странная жизнь, на которую мы обречены?Если нет, тогда что мешает тебе отправиться в ад и наслаждаться вечными муками?

Обвинения Жужанны достигли своей цели. Аркадий оторопело застыл. Его замешательство продолжалось считанные секунды, но я успел обойти его и с раскинутыми руками устремился к моему малышу, радостно вопившему:

– Папа, летать!

– Конечно, мой ангелочек, – не помня себя от счастья, ответил я.

Я начисто позабыл, где мы с ним находимся и кто нас окружает. Мною полностью завладело одно-единственное желание – подхватить сына на руки и доставить ему удовольствие, отправив в «полет». Я ждал, что Ян побежит мне навстречу, но вместо этого малыш подпрыгнул и с невероятной скоростью полетел по воздуху.

– Папа! Ян летает!

Подлетев ко мне, малыш завис в воздухе. Его золотистые кудри находились совсем рядом с моими протянутыми руками. Я попытался его поймать, но Ян взмыл вверх, и счастливая детская улыбка сменилась отвратительной гримасой.

У меня упало сердце. Я смотрел на малыша, застыв не от гипнотического блеска его голубых глаз, цвет которых он унаследовал от бабушки, а от ужаса. Умом я уже понимал, в кого он превратился, но все равно отказывался верить. Не опуская руки, сжимавшей распятие, я закрыл глаза, инстинктивно чувствуя опасность невинного детского взгляда. В мозгу зазвучали слова Аркадия:

"Абрахам, нам его не спасти. Он потерян. Мы должны немедленно выбираться отсюда".

– Но я не могу оставить здесь своего ребенка, – прошептал я. – Вы хотите, чтобы я бросил собственного сына?

"Поверьте, большего зла ему уже не причинят. А мы сейчас не в состоянии ему помочь".

Аркадий, конечно, был прав, и все же я колебался, упрямо не желая принимать страшную правду. От недавней радости не осталось и следа. Усилием воли я заставил себя открыть глаза. Ян парил в воздухе невдалеке от моей руки. Личико его дышало недетской злобой. Отчаяние толкнуло меня на новую проверку: я стремительно приблизил к сыну распятие. Ян отпрянул и зашипел, как кот, окруженный стаей собак. Его пухлые губки раскрылись, и я увидел маленькие, но острые клыки.

– Оставь его! – приказал Аркадий.

Он резко взмахнул рукой, и невидимая воздушная волна едва не сбила меня с ног.

– Уходим, Брам! Мы тут бессильны. Твой сын мертв.

Аркадий находился слева. А справа пламенела малиново-красная мантия Влада. В моем воспаленном мозгу раздавался его чарующий голос:

"Примкни к нам, Стефан. Видишь, как твой бедный малыш соскучился по тебе? Я прошу у тебя совсем немного: соверши со мной ритуал вкушения крови, и клянусь тебе, что вы вместе с сыном вернетесь домой. Уступи мне, и уже никакие беды не будут грозить ни тебе, ни твоим близким..."

Помимо его увещеваний я слышал настойчивый, хныкающий голосок Яна:

"Папа, пошли. Ну папа, пошли!"

Третьим был голос Аркадия:

"Брам, сын мой! Мальчик мой. Силой воли ты пошел в свою мать. Вспомни о ней и послушай меня..."

Дуэт Влада и Яна звучал гораздо громче и отчетливее, нежели его одинокий голос. Я находился в полной растерянности. Крест и цепочка лежали в моей ладони. Мне нужно было всего-навсего перевернуть ладонь.

Мой разум был практически парализован этим ментальным хором, но где-то на периферии сознания вдруг звякнул колокольчик, предупреждающий об опасности, – крестьянка поразительно быстро очнулась от забытья, в которое ее погрузил эфир, и поднялась на колени. Вероятно, тут не обошлось без мысленного приказа Влада, действовавшего сильнее, нежели наркоз. Женщина проползла мимо нас, направляясь к камере пыток. Она даже не взглянула на труп несчастной старухи, а скрылась за криво свисавшим куском бархатного занавеса.

Повторяю: эти события я отмечал где-то на самом краю сознания и даже не пытался анализировать, поскольку в моем разуме одновременно звучали слишком громкие и настойчивые голоса Влада, Яна и Аркадия. Неудивительно, что лучше всех я слышал своего сына.

"Папа, ну пошли!"

Его голосок срывался, казалось, малыш вот-вот расплачется. Жужанна взяла его на руки и вполне по-матерински стала успокаивать: гладила по спинке и шептала ласковые слова. Совсем как Герда. Я не выдержал. Пальцы сами собой разжались, распятие упало на пол, и я шагнул к сыну.

Аркадий и Влад оба бросились ко мне, однако Влад оказался быстрее. Он крепко обнял меня за плечи, этим жестом приветствуя меня и одновременно заслоняя от моего прежнего мира. Рука вампира была холодной как лед, и у меня по телу побежали мурашки. Такая же ледяная рука, только невидимая, сковала мое сознание, поэтому страха я не испытывал. Меня стремительно несло куда-то вниз.

Я и в самом деле полетел вниз – Аркадий, подскочив сзади, вырвал меня из объятий Влада. Доли секунды хватило, чтобы я пришел в себя и услышал его настоятельный призыв:

"Сын мой, беги!"

Падая, я инстинктивно раскрыл ладони. Обрушившись на пол, пальцами правой руки я наткнулся на что-то острое и вскрикнул от боли. Поглядев вниз, я почувствовал безмерное облегчение – под ладонью лежало распятие. Я сжал его в пальцах и, прежде чем встать, поднял голову. Взгляду моему предстало жуткое зрелище.

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая