Кореллианская трилогия-2: Смертельная схватка - Аллен Роджер Макбрайд - Страница 25

• Предыдущая
• 25/64
• Следующая

Но Кореллиана… Ведь население Кореллианы не знает, не может знать, что тут творится. А уж кто-кто, а они-то должны знать. А если на этой планете окажется еще и Ландо, то тем лучше.

Ну, вот и решено. Она полетит на эту планету и предупредит Ландо — да и всех предупредит — о том, что здесь, на Сакоррии, накапливает свои силы флот.

Осталось решить пустяковую проблему — каким образом осуществить свое намерение.

— Вы проснулись, уважаемый Соло?

Открыв глаза, Хэн увидел пасть, полную острых зубов, казалось, готовых вонзиться ему в глотку.

— Вот теперь — да, — сказал он со всей откровенностью. Возможно, такой способ будить, показывая целый арсенал острых, как ножи, зубов, и не самый приятный, но зато весьма эффективный. — А в чем дело? Что произошло?

— Хотела поговорить с вами.

— А разговор не может подождать?

— Думаю, нет. Есть одна причина, о которой не могу говорить. К тому же если они обнаружат, что ночью у нас никакой стычки не было, то могут разочароваться и снова разлучить нас.

— Возможно, вы правы, — согласился Хэн. — Но я не прочь их разочаровать. — Он приподнялся в постели и, осторожно пошевелив руками и ногами, убедился, что почти не испытывает боли. Возможно, он и постарел, но, похоже, не совсем развалина, если так быстро оклемался. — Так что же вы хотите узнать?

— Я должна узнать, когда люди лгут. Как и двоюродные братья, слово «ложь» нам незнакомо, — проговорила Дракмус, вернувшись к своей койке и усаживаясь на нее.

— Что, что? — переспросил Хэн. — О чем вы толкуете?

— Прошу прощения. Мне трудно объяснить. Хочу вот что сказать. Мы, селониане, имеем и кузенов, и кузин, и дядей, и племянниц, и прочих родственников. Во всяком случае я так думаю. Я не вполне понимаю, что все это точно обозначает. Хотя между нами есть родственные связи, мы никогда о них не думаем. Мы не совсем представляем, что это такое.

— Еще бы, — отозвался Хэн. — Ведь у вас нет семей в том смысле, в каком мы это понимаем.

— Совершенно верно. И потом, эти кузены и кузины. Они и разные, и в то же время одинаковые. Ведь все селониане из одного логовища почти идентичны. Они наделены более близкими генами, чем у вас брат и сестра. Мы еще больше похожи друг на друга, чети самые близкие родственники. У нас чуть ли не сотни идентичных близнецов.

— Это мне известно, — ответил Хэн. Он знал, что гены у селониан, в отличие от людей, не подвержены рандомизации. Каждый самец-производитель производит на свет определенную часть бесплодного населения. Потомство от одного отца относится к той же «септе». Все бесплодные самки одной септы по существу являются клонами, генетические структуры которых фактически не отличаются друг от друга.

— В том смысле, в каком это подразумевают люди, у нас, селониан, нет даже семей. У нас есть логовища. Если использовать ваши термины, то у меня имеется триста родных и сводных сестер. Возможно, у меня есть и братья, но я о них не знаю. Их должны были бы отправить куда-нибудь как производителей. Поэтому мне незнакомо такое понятие, как брат или сестра, в вашем смысле. Когда мы видим человеческих родителей, видим беременную женщину, которая не прячется от публики, нам это странно и неприятно. Самки и самцы должны находиться в лежбище. Нам кажется таким странным ваше отношение к вашим производителям. Хотя ведь вы все производители. «Жена, муж, мать, отец». У нас таких понятий не существует.

Хэн посмотрел на Дракмус. Его всегда тревожила эта мысль. Хотя селониане и имеют пары производителей, но у них нет ни мужей, ни жен, ни браков. Как может быть такое? Как это бывает со всяким разумным существом, культура селониан определяется селонианской биологией. А разве возможен брак, где одна производительница-королева может иметь целую тысячу стерильных, бесполых дочерей? Такими же странными кажутся отношения между людьми и Дракмус.

Разумеется, брак в человеческом обществе подразумевает размножение, а в газетах селониан это чрезвычайно неприличная тема. Хэну было хорошо известно, что многие селониане с презрением относятся к тем расам, где каждый является производителем.

— Вам не обязательно помнить об этом постоянно, но, если вы намерены поддерживать отношения с людьми, вам придется научиться разбираться в их родственных связях.

— Справедливо, — отозвалась Дракмус. — До сих пор я успела узнать немного. Задача ознакомить меня с человеческими отношениями выпала одной из моих — как бы вы ее назвали — старших сестер, но восемь дней назад она погибла по причине несчастного случая. Теперь мне нужно найти нового наставника.

— Сожалею, что ваша сестра погибла, — сказал Хэн Соло.

— Я тоже. Потому что она не успела выполнить свою задачу.

Хэн удивленно посмотрел на сокамерницу. Как можно быть такой черствой? Но он тут же одернул себя. И то верно, чего ей расстраиваться из-за смерти одной сестры, если у нее их триста? Для нее это то же самое, что для человека смерть пятиюродной тетки. А если стерильные самки в данной септе являются по существу клонами, какая же это утрата для нее, если таких у нее есть еще два или пять десятков?

— Мне кажется, что вы уже неплохо разбираетесь, хотя и не закончили свое образование, — похвалил селонианку Соло.

— Вы весьма добры, уважаемый Соло. Но мы отвлекаемся от темы. Мы должны говорить о лжи. Ложь для нас такое же непонятное явление, как и семья. Мы, селониане, умеем лгать, но у нас это не принято. Это считается позором. Не пустяковым недостатком, как у вас, а большим пороком, преступлением, как и убийство.

— Ложь может быть преступлением и у нас, — сказал Соло, но тотчас вспомнил, как он, бывало, пудрил людям мозги, врал с три короба, лапшу на уши вешал. — Но, как правило, она не приносит никому вреда.

— Ну вот видите? Вы знаете в ней толк. Умеете отличить большую ложь от маленькой. Селониане плохие картежники, они плохо играют и в другие игры, где нужно обманывать партнеров. Мне кажется, что для людей ложь — грех небольшой, потому что вы одиноки. Ложь может задеть только одного, повредить только одному. Ее можно утаить. Для селониан, живущих одним лежбищем, ложь затрагивает каждого. Все об этом знают. Всем больно. Вы меня понимаете?

— Приблизительно, — ответил Хэн, с трудом разбирая неправильно построенные фразы. — Насколько я могу судить, кто-то вам солгал, и вы хотите выяснить, в чем состоит ложь.

— Ну конечно! Как хорошо, что я не убила вас во время стычки!

— А уж мне-то как хорошо! — отозвался он. — Но о какой лжи идет речь?

— Прежде всего скажите, пожалуйста, можете ли вы определить, когда вам двоюродный брат Тракен лжет?

— Иногда, — признался Хэн. — Вчера вечером он решил, что я знаю меньше, чем на самом деле. Он рассказывал мне вещи, которые совершенно не соответствуют действительности. Он даже признался мне, что лжет, но не сказал, в чем состоит эта ложь.

— Нет, ну когда вы не знаете наверняка?

Можно ли узнать, лжет ли он, когда у вас есть только его слова?

— Иногда. В известной степени. И могу предположить, что может быть правдой в лживых словах, — ответил Хэн после некоторого размышления.

— Как это понять? Приведите какой-нибудь пример, тогда мне станет ясно.

— Почему это так важно для вас? — удивился Хэн. Неизвестно, насколько он может доверять Дракмус. До сих пор она вела себя вполне порядочно. Но к чему она клонит? И как попала в тюрьму легионеров? Единственное, чем он до сих пор руководствовался, это древняя истина — враг твоего врага может оказаться другом.

— Объясню потом, если будет время. Но это очень важно. Прошу вас.

Подумав, Хэн решил, что рисковать не стоит, ставка слишком велика. Надо настоять.

— Нет, сначала скажите, зачем вам нужно знать, когда и как люди лгут?

Дракмус ответила не сразу. Подойдя к двери камеры, она снова вернулась в своей койке, размахивая хвостом.

— Ужасная проблема. Мне нужно узнать о том, как люди лгут, больше, чем я знаю. Как плохо, что моя сестра по септе умерла!

• Предыдущая
• 25/64
• Следующая