Наконец пришла любовь - Бэлоу Мэри - Страница 63

• Предыдущая
• 63/69
• Следующая

Маргарет подняла цветы и двинулась вверх по ступенькам. Вручив цветы лакею в холле, она проводила вновь прибывших в гостиную. Поразительно, но, оказавшись там, они минут десять вели светский разговор, пока к ним не присоединился Дункан. Маргарет расспрашивала Ванессу о детях, Эллиота о путешествии, Стивена о его планах, а они отвечали.

Словно никто из них не сознавал надвигающейся катастрофы. Это не связано с Кейт, поняла Маргарет, или с кем-нибудь из детей. Иначе они бы уже все рассказали.

Она разливала чай, когда в гостиную вошел Дункан и тихо притворил за собой дверь.

Маргарет поставила чайник, хотя не успела наполнить последнюю чашку. Впрочем, никто даже не встал с места, чтобы взять свою чашку.

– Мы приехали, чтобы предупредить вас, – сказал Стивен после короткого молчания. – К счастью, мы втроем еще были в Лондоне, хотя Монти и Кейт уже вернулись в свое поместье. Говорят, Шерингфорд, что ты прячешь здесь ребенка.

– Да, мой сын живет здесь со мной, – отозвался Дункан. Он проследовал в комнату, но не стал садиться. Собственно, ни один из мужчин не сел. Эллиот стоял у буфета, Стивен у окна. – Мэгги узнала о нем еще до свадьбы и отказалась прятать его от людских глаз.

– Я люблю его, – сказала Маргарет, – как собственного ребенка.

У нее в ушах слегка шумело.

– О, Мэг, – огорченно произнесла Ванесса, – говорят, что Тоби сын не Дункана, а Рэндольфа Тернера. В самом деле у него подходящий возраст, и он действительно похож на мистера Тернера.

– Лора тоже была белокурой и хрупкой, – возразил Дункан ровным тоном.

– Я никогда с ней не встречалась, – сказала Ванесса. – Но конечно же, вы правы. Я уверена, что вы никогда бы не сбежали с сыном другого мужчины, Дункан. Но…

– Но Тернер уверен, что это его ребенок, – вмешался Эллиот, поигрывая графином с бренди, хотя не налил себе ни капли. – А также миссис Пеннеторн. Норман Пеннеторн вне себя от ярости. Говорят, что все они собираются приехать сюда, Шерингфорд, чтобы забрать мальчика.

– Тоби мой! – отрезал Дункан. – Никто его не заберет.

– У меня нет оснований не верить вам, Шерингфорд, – заметил Стивен. – В любом случае я не представляю, зачем вам удерживать ребенка, если он не ваш. По крайней мере сейчас, когда его мать умерла.

– О, Стивен, – воскликнула Ванесса, – ты ничего не знаешь о родительских чувствах! Вот подожди, когда у тебя появятся собственные дети.

– Это не имеет отношения к делу, Ванесса, – сказал Эллиот. – Суть в том, что ребенок, кто бы ни был его отцом, рожден женой Тернера до окончания девяти месяцев после ее побега с Шерингфордом, то есть он зачат до побега. По закону ребенок Тернера. Ни один суд в Англии не вынесет другого вердикта.

– Никто, – снова заявил Дункан, – не заберет Тоби из этого дома. Пусть попробуют!

Маргарет молчала, сцепив руки на коленях.

Итак, это случилось. От нее больше ничего не зависит. Решение принято за них, и Тоби могут в любой момент забрать в соответствии с законом.

На мгновение ей показалось, что она сейчас упадет в обморок или ее стошнит.

Она вдруг поняла, что всю прошлую неделю она сознательно запрещала себе думать. Ей вдруг стали понятны эти вспышки узнавания, возникавшие у нее порой в мозгу, когда она смотрела на Тоби. Это не сходство с Дунканом она видела, а сходство с Рандольфом Тернером.

Его отцом.

Это и есть, вне всяких сомнений, ответ на ее вопрос.

Тоби – законнорожденный ребенок. Он единственный сын и наследник члена высшего общества, богатого и известного, который, весьма возможно, никогда не избивал свою жену и который, возможно, любил ее и был жестоко обманут.

Дункан украл его сына почти на пять лет.

Он лишил или пытался лишить Тоби его наследственных прав.

Почему он сбежал с Лорой Тернер, она не знала. Наверное, были какие-то причины. Но теперь это не имеет значения. Тоби – сын Рэндольфа Тернера.

– Извините меня, – сказала Маргарет, отодвинув чайный поднос и поднявшись на ноги. Она выскочила из комнаты и, сбежав вниз по лестнице, вышла из дома. Она уже была на полпути к летнему домику, когда замедлила шаги. Никто ее не преследовал.

Ее родные понимают, что им нечего сказать ей в утешение.

А Дункан не придет.

Она не хочет, чтобы он приходил.

Она вообще не хочет больше видеть его.

А Тоби? Бедный ребенок…

Дункан потерял бы немало времени, если бы пошел к озеру, но, к счастью, у него хватило ума спросить конюха, который чистил во дворе лошадь Мертона, не проходила ли здесь леди Шерингфорд.

Она здесь не проходила.

Второй мыслью Дункана был летний домик. Подойдя ближе, он убедился, что не ошибся в своих предположениях. Маргарет сидела внутри, не глядя на него, хотя она должна была знать о его приближении.

Дункан боялся отлучиться. Он предпочел бы оставаться в доме, крепко обняв Тоби. Но вскоре он попросил трех членов семьи Мэгги защитить и не отдавать мальчика, если представители закона появятся на его пороге, пока он отсутствует.

– Конечно, – сказала герцогиня со слезами на глазах.

– Разумеется, – почти хором ответили Мертон и Морленд.

– Идите к Мэг, – добавила герцогиня.

Ему совсем этого не хотелось. Всю неделю Дункан сердился на нее, задетый более, чем готов был признать. Он думал, что она близка к тому, чтобы полюбить его. Однако ее доверия оказалось недостаточно даже для того, чтобы выслушать, что он скажет в ответ на вопросы, на которые она ответила сама.

Конечно, вина наполовину лежала на нем. Ему не следовало ждать так долго, прежде чем рассказать ей то, что она имела полное право знать.

Он вошел внутрь летнего домика и прислонился спиной к дверному косяку. Маргарет даже не взглянула на него.

– Мне тошно находиться в одной комнате с тобой, – заявила она без всякого выражения.

– А меня охватывает бешенство, когда я нахожусь в одной комнате с тобой, – парировал он. – Ты всегда задаешь вопросы, Мэгги, не так ли? И сама на них отвечаешь. Как удобно!

Маргарет наконец посмотрела на него, с нескрываемой неприязнью.

– Ты прав, – сказала она. – Не стоило задавать вопросы, когда ответы настолько очевидны.

Дункан скрестил руки на груди.

– Я очень виноват перед тобой, – произнес он, – полагая, что мое клятвенное обещание умершей женщине значит больше, чем мои обязательства перед собственной женой. А возможно, я просто откладывал признание из страха перед последствиями. Все, что я говорил тебе раньше, Мэгги, правда. К сожалению, я рассказал тебе только часть правды, и это очень плохо с моей стороны. Ты имела право узнать все до того, как согласилась выйти за меня замуж.

– Имела, – сказала Маргарет. – Но я поступила как дура, поверив тебе.

Она откинулась в кресле и отвернулась, устремив взгляд в окно.

– По твоим словам, – продолжила она, – миссис Тернер подвергалась насилию со стороны своего мужа. Допустим. Но если ты знал, увозя ее, что она беременна, ты поступил очень плохо. Если ты обнаружил это позже, ты поступил очень плохо, удерживая ее при себе. Если ты действительно полагал, что ее жизнь и рассудок находятся в опасности, и тем не менее удерживал ее, ты поступил очень плохо, позволив ей скрыть существование сына от мистера Тернера. И наконец, даже если ты поступил так ради ее спокойствия, ты поступил очень плохо, скрывая Тоби от его отца после ее смерти.

– Бога ради, Мэгги, – сказал он, снова рассердившись, – Тоби – не сын Тернера!

Маргарет обратила на него холодный взгляд.

– Лжец! – заявила она. – Я заметила сходство между ними. Просто до сегодняшнего дня я не отдавала себе в этом отчета. Но теперь я знаю. Тоби похож на мистера Тернера.

Дункан рассмеялся, хотя ему было совсем не весело.

– Вот видишь? – фыркнула она. – Ты не можешь отрицать правду, когда она смотрит тебе в лицо. Тебе придется вернуть ребенка отцу, и это нанесет ему непоправимый вред. Пусть Бог пощадит твою душу, Дункан.

– Ты по-прежнему сама отвечаешь на свои вопросы, Мэгги, – заметил он. – В течение двух недель после нашей свадьбы я жил в раю для дураков. Мне казалось, что ты способна любить.

• Предыдущая
• 63/69
• Следующая