Невеста скандального шпиона - Брэдли Селеста - Страница 21

Она приняла веселый вид.

— Итак, необходимо огласить имена вступающих в брак и распределить собственность. Когда мы начнем?

— Мы не будем этого делать. Когда мы прибудем в Лондон, я ходатайствую перед церковным епископом о получении специального разрешения, и тогда мы сможем пожениться немедленно.

Она наклонила голову в его сторону.

— Мужчины всегда усложняют все вопросы. Почему ты просто не сказал мне об этом?

Он казался озадаченным.

— Я только что это сделал.

— Очень хорошо. Позволь проверить, все ли я поняла, — она начала загибать пальцы. — Ты — лорд Рирдон. Мы не женаты. Ты сделал предложение. Я приняла его. Мы поженимся по специальному разрешению, как только ты поговоришь с епископом. Должна сказать, что у меня полегчало на душе. Все это объясняет, почему ты не захотел сово… заниматься любовью.

— Ах, В…

— Полагаю, что теперь я могу вздохнуть с облегчением. И поскольку я заинтересована в естественных процессах, то немного больше времени, чтобы понять друг друга принесут нам обоим пользу, не так ли?

— Вил…

— Однако остается еще небольшая проблема с проклятием. Ты пока что сумел избежать каких-либо серьезных повреждений, если не считать шишки на твоем виске — и я стремлюсь поскорее начать работать над маленьким лордом Рирдоном…

— Вилла!

— Да, Натаниэль?

— Я хочу еще кое-что сказать.

— О, дорогой. Прости меня, — она сложила руки на коленях и вежливо ждала.

Он потер затылок, его глаза уставились на землю между ними.

— Не будет никаких маленьких лордов Рирдонов. У меня есть наследник, мой кузен Бэзил. Он не бог весть какой наследник, но будем надеяться, что однажды он женится и обеспечит нас кем-то более… добросовестным.

— Ерунда. Тебе не понадобится Бэзил, когда я закончу с тобой, — она прикрыла рот рукой. — Я не имела в виду то, как это прозвучало.

Натаниэль не улыбнулся. Его глаза, когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, были печальными сверх всякой меры.

— Мы не будем иметь детей, Вилла, потому что я никогда, ни под каким предлогом не собираюсь заниматься с тобой любовью.

Обещание Натаниэля пронзило сердце Виллы подобно стреле. Она резко вытянула ладонь, чтобы остановить его слова.

— Подожди. Просто… просто подожди.

Натаниэль кивнул. Он сел, слегка сжав руки и опустив их между колен, глядя на нее.

Вилла наполовину отвернулась от него и уставилась в серое небо. Облака собирались в течение всего утра. Сегодня ночью будет дождь, в отличие от той ночи, когда она свалила с лошади незнакомого мужчину, а затем провела ночь рядом с ним.

Какой же глупой она была. Какой глупой, безмозглой идиоткой. Она была настолько занята беспокойством по поводу своего будущего, что ей никогда прежде не пришло в голову подумать о его планах по поводу его будущего.

И вдобавок, эгоистичной. Эгоистичной и очень, очень глупой.

— И тщеславная. Определенно тщеславная.

Натаниэль нахмурился.

— Что?

Вилла пожала плечами, умаляя собственное достоинство.

— У меня было много поклонников, которые хотели меня настолько сильно, что отваживались получать травмы, чтобы ухаживать за мной. Мужчины пытались жениться на мне в течение нескольких лет. Мне никогда не приходило в голову, что ты вовсе не был взволнован этим браком.

Он потянулся за ее руками, взяв их в плен своими ладонями — большими и теплыми.

— Нет, Вилла, это не из-за тебя. Я не могу — я не буду — даже желать иметь сына, чтобы он носил мое имя. И дочерей, тоже, — твердо сказал он, очевидно, почувствовав, что как раз в этот момент такая мысль пришла ей на ум.

— Но почему?

Натаниэль знал, что он не может откладывать это дольше. Он хотела знать. У нее был любознательный ум и сильная воля. Она все равно узнает это, тем или иным путем. Натаниэль понял, что в первый раз он не в состоянии произнести слова «Я — предатель», потому что до сих пор избегал этого.

Странно. Он смог позволить всем остальным поверить в то, во что они хотели, и смог даже сыграть свою роль — но каким-то образом он умудрился ни разу открыто не признать этого.

В самом деле, ему нужно было бы воспользоваться практикой, потому что сказать Вилле правду было достаточно трудно для него.

Натаниэль сделал глубокий вдох и в самый первый раз громко выговорил эти слова:

— Я составил заговор против Короны. Я присоединился к группе, известной как «Рыцари Лилий», названной так в честь геральдической эмблемы Наполеона, и замышлял свержение принца-регента.

Она долгое время смотрела на него, затем закрыла лицо руками. Затем она начала трястись. Черт, она плачет.

Затем она фыркнула. И захихикала вслух.

— О, дорогой. В действительности, Натаниэль, я не желаю разрушать твои мечты, но твоя карьера на сцене будет очень короткой.

Он мог только смотреть на нее с открытым ртом. Это только заставило ее смеяться еще сильнее.

Она положила палец ему под подбородок и закрыла ему рот. Затем она уперлась локтями в свои колени и помахала руками перед собой.

— Я уже говорила тебе раньше. Я превосходно разбираюсь в характерах людей. Ты, Натаниэль Стоунвелл, лорд Рирдон, точно так же не сможешь предать свою страну, как кобра не сможет взлететь. В тебе этого просто нет.

Натаниэль не мог этому поверить. Все, кого он знал — по крайней мере, из тех, кто уже не знал правды — поверил в худшее и отверг его.

Он не мог отрицать той теплоты, которая начала согревать какое-то место внутри него, там, где раньше было холодно. Однако Вилла не видела ясно всей проблемы. Было просто не поверить в это здесь, в провинции, где они были только вдвоем. Она должна быть готова к тому, что весь мир захочет сказать по этому поводу.

— Ты должна знать, чего ожидать. Неприятности будут встречаться на каждом повороте. Люди испытывают очень сильные чувства в отношении предателей. Чем выше положение у человека, тем хуже становится неприятие. Никто не будет говорить с тобой. Торговцы не будут хотеть брать твои деньги. Даже твои собственные слуги будут недовольны, несмотря на то, что ты платишь им вдвое больше, чем равные им получают в других домах.

Она стала очень серьезной, пока он говорил. Хорошо. Она должна понимать, что ее ожидает.

— Не будет такого места, где тебе будут рады. Ни в одном доме, ни в магазине, ни в чайной ты не будешь желанной персоной. Причина, по которой я не сказал тебе об этом раньше, в том, что я боялся, что ты не поехала бы со мной, и что ты предпочла бы навсегда остаться с погубленной репутацией, чем выйти за меня замуж.

— Ох, Натаниэль, — выдохнула она. — Как ужасно это было для тебя.

Он заморгал.

— Нет, нет, ты не слушаешь. Вилла. Я рассказал тебе все это, потому что ты должна понять, как это будет для тебя.

Он пристально, напряженно смотрел на нее, желая, чтобы она поняла.

— Мне жаль, что обстоятельства заставили тебя выйти за меня, Вилла. Тем не менее, однажды война закончится и моя репутация сможет поблекнуть, — хотя он не думал, что это было вероятно, — но ты была бы навечно покрыта позором, если бы не вступила со мной в брак. Если ты обвенчаешься со мной, а затем открыто оставишь меня, то вероятнее всего, тебе скорее простят то, что ты вступила в неподходящий брак, чем то, что ты вовсе не вышла замуж.

Она подняла взгляд на него, ее глаза были влажными.

— Ты был ужасно одинок, Натаниэль?

Он покачал головой. Он не смог донести это до нее.

— Ты понимаешь, с чем ты столкнешься, будучи моей женой? Я полагаю, что тебе лучше было бы отправиться в Дерритон, как только мы поженимся.

Теперь она покачала головой, словно, наконец, проснувшись.

— Ох. Я начинаю понимать. Ты женился на мне, или — женишься на мне, везешь меня в Лондон, ни разу ни коснулся меня — ну, на самом деле, это не так — потому что думал, что как только я услышу эту глупую историю, то захочу оставить тебя, — она откинулась назад, качая головой при мысли об этом.