Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 21

— Сейчас не сезон для высаживания георгинов, — с усилием проговорил, наконец, тот, кто стоял за дверью. — Но я могу предложить вам прекрасные ноготки.

Послышался металлический скрежет открываемого замка. Загрохотали цепочки, защелкали отодвигаемые засовчики. Дверь заскрипела, и, наконец, открылась.

В дверном проеме стоял человек среднего роста, с простоватым лицом славянского типа. У человека были редкие светлые волосы и впалые щеки.

Рольф специально держал фонарик так, чтобы свет не слепил глаза хозяину квартиры, но тот все равно растерянно моргал. Возможно, не ожидал увидеть на пороге лейтенанта Красной Армии.

— Николай Леонидович Морозов? — спросил Рольф. — Или лучше называть вас Раухер? Может быть, разрешите все-таки войти?

— Да, разумеется, — глухо сказал человек, открывший ему дверь. — Проходите, пожалуйста.

— Я не один, — предупредил Рольф. — Со мной двое друзей.

Человек пожал плечами.

— Какая разница? Места хватит на всех…

Кличку «Раухер» агенту дали явно не зря — большая комната, где он жил, вся пропахла дешевым табаком. Курил Морозов какую-то дрянь, больше похожую на сушеную траву, но Рольф терпел. Бруно и Хаген слонялись по огромной квартире — слушать излияния Морозова им явно не хотелось — а Рольфу приходилось это делать по долгу службы. Как руководитель группы «Кугель» он обязан был наладить с агентом, долгое время находившимся в законсервированном состоянии, психологический контакт. Фляжка со шнапсом, которую Рольф держал специально для этого случая, весьма в этом помогала.

Морозов выговаривался. Он рассказывал Рольфу о жутком нервном напряжении, которое владело им все довоенные годы, о том, как он считал дни до прихода вермахта, о безумной надежде, что дивизии фельдмаршала Лееба вот-вот возьмут город. О том, как он едва не сошел с ума, узнав, что решение о штурме отменено, и что вместо этого группа «Север» замкнула кольцо вокруг Ленинграда и начала многомесячную осаду.

— Я же ничем не отличался от других граждан, — повторял он Рольфу. — У меня не было спецпайка, не было никаких льгот! Я был обречен на смерть вместе с обычными ленинградцами.

— Но вы как-то выжили, — усмехнулся Рольф. — И в общем, даже не очень похудели.

Раухер закашлялся и немедленно сунул в рот новую папиросу.

— Поверьте, это было нелегко! Мне приходилось подделывать продуктовые карточки, а это было черт те знает как опасно! Несколько раз я забирался в чужие квартиры и воровал карточки у мертвецов. Представляете, до чего я докатился? Да нет, к черту, ничего вы не представляете…

Рольф разлил шнапс по чашкам — никакой иной посуды у Раухера не оказалось.

— Прозит! — сказал он, отхлебывая крошечный глоток. Морозов осушил свою чашку до дна.

— Особенно страшной была зима, — проговорил он, затягивать папиросой. — Люди ели землю! Когда осенью сгорели продуктовые склады, сахар, который там хранился, расплавился и ушел в землю. И масло тоже расплавилось. Эту землю выкапывали и продавали на рынке! Она была жирная и сладкая, как творог.

— А куда делись ваши соседи? — спросил Рольф. — Умерли от голода? в испуганных глазах Морозова что-то мелькнуло Что-то очень похожее на злобу.

— А вам-то что до них?

— Соображения безопасности, — пояснил Рольф. — Нужно бы, уверенным, что никто не придет и не увидит нас тут с вами.

Лицо Морозова исказила нервная гримаса.

— Можете не беспокоиться. Никто сюда не придет. В комнату заглянул Хаген.

— Командир, — сказал он, — там на кухне есть мясные консервы. Притащить?

Прежде чем Рольф успел ответить, Морозов вскочил со свое го стула и бросился к двери.

— Нет! — крикнул он с неожиданной силой. — Не трогайте консервы! Они… они плохие!

Рольф за его спиной покрутил пальцем у виска.

— Мы не будем трогать ваши запасы, — сказал он успокаивающе. — Но вы должны нам помочь. Наверное, вы понимаете что мы нашли вас спустя столько лет не затем, чтобы беседовать о тяготах блокады.

Морозов подозрительно прищурился.

— Я полагал, что вы пришли, чтобы вытащить меня из этого ада.

Рольф покачал головой.

— Сожалею, но у нас другой приказ. Мы могли бы взять вас с собой, но только в том случае, если вы поможете нашей группе выполнить задание.

— Какое?

— Мы должны отыскать одного человека.

Некоторое время Морозов смотрел непонимающе смотрел на него.

— Вас действительно послали не… не за мной?

"Он сейчас сорвется, — подумал Рольф. — Он и так уже почти сошел с ума. Надо его успокоить".

— Операция состоит из двух частей. Первая — найти вас. Вторая — с вашей помощью найти одного русского ученого. Морозов молчал. Пальцы его нервно барабанили по краешку.

— Ну, старина, не стоит так переживать, — мягко улыбнулся Рольф. — Вам чертовски повезло — у вас появился хороший шанс выбраться. Все, что для этого нужно — помочь нам.

— Как вы меня нашли? — голос Морозова прозвучал неожиданно сухо. Рольф понял, что первоначальный шок прошел — теперь перед ним сидел недоверчивый, просчитывающий ситуацию профессионал. — Почему не использовали обычный канал связи?

— Через филармонию? — удивился Рольф. — Разве она не закрыта?

Раухер хмыкнул.

— Нет, она работает. Русские — сумасшедшие. Половина ленинградцев умерла от голода, но те, что остались в живых ходят на концерты и в музеи. В Эрмитаже читают лекции как до войны, и на них приходит масса народа! И в филармонии во время концертов почти все места заняты!

— Так вы продолжаете работать?

— Естественно. Я каждый день хожу на службу. Если я не приду, то кто-нибудь из моих товарищей (он произнес это слово по-русски) непременно навестит меня, чтобы узнать, не заболел ли я. А если я не появляюсь на работе несколько дней без уважительной причины, то мной займется НКВД.

Рольф налил Морозову еще шнапса, плеснув для вида и себе.

— Честное слово, старина, если бы я знал, как обстоят дела, то воспользовался оговоренным каналом связи. А вы что, все это время продолжали проверять, не ли для вас записок?

— Каждый день, — с гордостью ответил Морозов. — Сообщений мне не передавали с сорокового года, но я продолжал пунктуально проверять кресла последнего ряда. И все-таки, как вы меня нашли?

— С помощью одного старика, работающего в городской справочной службе.

У Раухера дернулся уголок рта.

— Почему же вы не смогли найти таким же образом этого вашего ученого?

— Потому что его нет в картотеке. Но мы точно знаем, что до войны он жил в Ленинграде.

Морозов задумался.

— Такое может быть, только если его арестовали и осудили на большой срок. Тогда сведения о нем могут быть изъяты из картотеки. Как зовут этого вашего ученого?

— Гумилев, — ответил Рольф. — Лев Николаевич Гумилев.

Рука Раухера дернулась, шнапс выплеснулся из чашки на стол.

— Как вы сказали? Лев Гумилев? Сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой?

Рольф пожал плечами.

— Насчет его родителей я ничего не знаю. А вы что, знакомы?

Морозов покачал головой.

— Нет, я никогда его не видел. Но я хорошо знаю деда его сестры, Николая Энгельгардта. Он часто посещал филармонию… пока был в состоянии.

— Он умер? — спросил Рольф.

— Не знаю, — пожал плечами Раухер. — Возможно, его эвакуировали зимой. Вы знаете, что некоторых ленинградцев эвакуируют? Особенно стариков и детей. Кому нужны старики? Зимой, когда Ладога замерзает, по льду идут целые караваны грузовиков… многие проваливаются под лед и тонут. Это называется у них "Дорога Смерти".[12]

— А как звали сестру Гумилева?

— Кажется, Елена. Молодая и довольно ограниченная особа… — В первую очередь нас интересует именно Лев, — перебил его Рольф. — Когда вы сможете достать необходимую информацию?

Морозов побарабанил пальцами по столу.

— Мне придется нанести несколько визитов, — сказал он. — Это займет время. Может быть, два дня. У вас нет еды?