Выбери любимый жанр

Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 15


Изменить размер шрифта:

15

Некоторое время старик молчал. Потом с усилием повернул ключ в замке и потянул дверь на себя.

— Квартира большая, — сказал он ровным голосом. — Федор Николаевич живет в последней комнате по коридору направо.

"Это же общая квартира! — запоздало догадался Рольф. — Как Русские их называют — коммуналка? Додуматься же надо — подлить несколько семей вместе!"

— Большое вам спасибо, — поблагодарил он старика. — Извините, что побеспокоили.

Дверь в комнату Свешникова была, как и следовало ожидать, заперта. Бруно несколько раз постучал по ней костяшками пальцев.

За дверью молчали. Бруно постучал еще несколько раз.

— Может, он спит? — предположил Рольф. — Мы же не знаем, сколько ему лет.

— Тише, — сказал Хаген. — Там кто-то движется.

За дверью действительно слышались какие-то звуки — словно некто, маленький и легкий осторожно крался по паркету. Потом раздалось слабое покашливание, и тихий старческий голос спросил:

— Кто там?

— Федор Николаевич, я лейтенант Гусев. У меня есть для вас письмо и посылка от вашей сестры из Казани.

Может быть, Свешников действительно редко открывал дверь незнакомым людям, но услышав о сестре из Казани, медлить он не стал. Замок щелкнул и дверь открылась.

— Входите, пожалуйста, товарищи, — проговорил стоявший на пороге старик дрожащим голосом. — Располагайтесь, прошу вас.

Рольф потянул носом — в комнате Свешникова пахло грязным тряпьем, давно немытым телом и почему-то порошком от клопов. Обстановка была чрезвычайно бедной — стул, узкий топчан, лежавший прямо на полу, крохотная закопченная буржуйка и сваленные в углу ватники. «Располагаться» здесь было решительно негде, да и не очень-то хотелось.

— Ваша посылка, — сказал Рольф, протягивая Свешникову перевязанный веревкой пакет. Старик развернул его дрожащими пальцами. Пакет был плотно набит серыми кубиками бульонного концентрата.

— О, господи, — пробормотал Свешников. Руки его тряслись. Он несколько раз шмыгнул носом и посмотрел на Рольфа блестящими от слез глазами, как старая и верная собака.

— Вы не представляете… товарищи, вы даже не представляете что это такое… это же спасение… спасение!

— У вас хорошая сестра, — сверкнул белозубой улыбкой Рольф.

— Да, Варечка прекрасная женщина… прекрасная… Это же суп! Много, много замечательного, вкусного супа! Каждый кубик можно разделить на четыре части… а если добавить в кастрюлю лебеды или щавеля, то получится великолепный овощной суп на мясном бульоне! Товарищи…

Он подошел к Рольфу и обнял его. Старик едва доставал диверсанту до плеча, и потому уткнулся лицом в обтянутую новеньким зеленым сукном грудь Рольфа. И заплакал.

Рольф терпеливо ожидал, пока Свешников успокоится.

— Есть еще письмо, Федор Николаевич, — сказал он.

Письмо было в узком солдатском конверте. Старик бережно положил пакет с кубиками на топчан и трясущимися пальцами разорвал конверт.

Содержание письма, изготовленного все теми же специалистами Шелленберга, Рольф знал наизусть. Сестра Варвара сообщала, что у них в Казани все хорошо, продуктов хватает и даже с избытком, поэтому она совершенно не стесняет себя, посылая брату несколько кубиков бульонного концентрата. Все свято верят в скорую победу над фашистской гадиной и своим ударным трудом стремятся приблизить день, когда Красная Армия освободит Ленинград и пойдет дальше, на Берлин.

"Дорогой Федор, — писала она в конце. — У меня есть к тебе одна частная, но очень важная просьба. Здесь у нас в эвакуации есть одна пожилая женщина из Ленинграда. У нее в городе остался сын, Лёва. Она не может с ним связаться — письма с их старого адреса возвращаются с пометкой "адресат выбыл". А она, как мать, конечно же, очень переживает. Не мог бы ты помочь ей в поисках сына? Его полное имя Лев Николаевич Гумилев, он родился 1 октября 1912 года, жили они на Литейном.

Если бы ты мог оказать советской матери помощь, это было бы благородное и достойное советского человека дело".

Рольф подождал, пока Свешников дочитает письмо до конца.

— Товарищи, — сказал старик, оборачиваясь на пакет с бульонными кубиками. — А вы… э-э… надолго в Ленинград?

— Как командование решит, — пожал плечами Рольф. — Но неделю наверняка здесь пробудем.

— Это… э-э-э… было бы очень удачно. Моя сестра просит отыскать одного человека… для своей, э-э-э, знакомой. Впрочем, она, возможно, вам говорила?..

— Что-то такое упоминала, — улыбнулся Рольф. — Кажется, какой-то Лев Гумилев, да?

— Именно. Так вот, я думаю, что если бы я нашел его, то передать через вас весточку было бы вернее… письма на Большую Землю часто не доходят, вы же знаете, какая обстановка вокруг города…

— А вы уверены, что сможете его найти? — прищурился Хаген. — И сколько времени вам на это потребуется?

Свешников еще раз посмотрел на пакет.

— Времени это может занять… э-э, много. Но если кто и способен найти потерявшегося человека в блокадном Ленинграде, то это я, товарищи. Не знаю, говорила вам Варвара или нет, но я служу… то есть служил… старшим статистиком справочной службы по городу Ленинграду.

И о Федоре Николаевиче Свешникове, и о его сестре Варваре оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени узнал от своего приятеля Фрица Штайнера, директора разведшколы «Нахтигаль». Штайнер подчинялся руководителю штаба «Валли» Гейнцу Шмальцшлегеру, и не имел права предоставлять секретную информацию представителю другого ведомства, но со Скорцени их связывала давняя дружба. К тому же в разговоре с приятелем Скорцени ни разу не упомянул имя Вальтера Шелленберга, бывшего на ножах с руководством Абвера. Он просто рассказал Штайнеру, что его людям необходимо найти в блокадном Ленинграде одного человека, и спросил, не знает ли Штайнер, как это можно сделать наиболее простым и элегантным способом.

— Ты обратился как раз по адресу, старина, — ответил ему Штайнер, роясь в папках на своем рабочем столе. — В моей школе учится человек, который может тебе очень в этом помочь. Вот, Свешников Василий Иванович, бывший сержант Красной Армии, сдался в плен в январе 1942 года под Лозовой, содержался в концентрационном лагере, где почти сразу же высказал желание сотрудничать с Абвером. Вот его личное дело. Учится он хорошо, будем делать из него диверсанта.

— У меня своих хватает, — отмахнулся Скорцени.

— Я не собираюсь отдавать его тебе, — рассмеялся Штайнер. — Просто у этого парня в Ленинграде есть один очень интересный родственник…

— Когда мне к вам зайти, Федор Николаевич? — спросил Рольф.

— Зайдите… э-э, завтра вечером. Ну, или послезавтра — это уже наверняка. Я сообщу вам все, что смогу узнать.

— Тогда мы, пожалуй, пойдем, — Рольф приложил ладонь к фуражке. — Честь имею, товарищ Свешников.

— Погодите, погодите, — заволновался старик, — ужели вы так просто возьмете и уйдете? Может быть, посидите еще немного? Расскажете, как дела на фронте…

— Нет, Федор Николаевич, — покачал головой Рольф. — Мы уже и так опаздываем в штаб полка. Но я постараюсь зайти к вам завтра вечером.

На прощание Свешников обменялся с ними рукопожатием. Рольфу показалось, что ладонь старика была не толще папиросной бумаги.

Когда гости ушли, Федор Николаевич Свешников, не подозревавший о том, что его племянник, сын любимой сестры Варвары числится ныне курсантом разведшколы Абвера «Нахтигаль», поставил на буржуйку почерневшую кастрюлю и налил туда два ковшика воды из стоявшего в углу ведра. Дождался, когда закипит вода и осторожно, кончиком ножа отрезал от бульонного кубика тонкую коричневую полоску — не четвертую часть, а скорее, осьмушку.

Некоторое время он сидел, вдыхая запах из кастрюли, потом прикрыл ее крышкой и вышел в коридор, предварительно приперев дверь чурбачком, чтобы не захлопнулась от сквозняка. Доковыляв до середины коридора, он постучал к соседу.

— Я лежу, — недовольно сказали из-за двери.

— Савушка, — проговорил Свешников, — Савушка, ты уж, пожалуйста, поднимайся. Поднимайся, Савушка, дело у меня к тебе важное.

15
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело