Крестьяне - де Бальзак Оноре - Страница 29

• Предыдущая
• 29/80
• Следующая

«Я уже предъявил этим господам, — писал генералу Сибиле, — иск в виль-о-фэйском суде, ибо в связи с настоящим договором они избрали своим местожительством дом моего бывшего патрона, нотариуса Корбине. Я опасаюсь решения в их пользу».

— Дело идет о наших доходах, ангел мой, — сказал генерал, показывая письмо жене. — Не согласитесь ли вы отправиться в Эги раньше, чем в прошлом году?

— Поезжайте, я приеду, как только наступят первые теплые дни, — сказала графиня, радуясь перспективе остаться одной в Париже.

Итак, зная, что смертельная язва пожирает самую крупную статью его дохода, генерал уехал один, с твердым намерением принять самые решительные меры. Но он, как мы увидим, упустил из виду Гобертена.

— Итак, мэтр Сибиле, — говорил генерал на следующий день после приезда своему управляющему, доказывая таким дружеским обращением, как высоко он ценит юридические познания бывшего писца, — стало быть, положение наше, выражаясь министерским слогом, весьма затруднительно?

— Так точно, ваше сиятельство, — ответил Сибиле, следуя за генералом.

Счастливый владелец Эгов прогуливался перед конторой по небольшому цветнику, разбитому Сибиле, за которым простирался луг, орошаемый великолепным каналом, описанным Блонде. Отсюда виднелся Эгский замок, а из его окон был виден боковой фасад флигеля, отведенного управляющему.

— Но в чем же трудности? — снова заговорил генерал. — Я буду судиться с братьями Гравло. Денежные раны не смертельны. Я широко оповещу о торгах и благодаря конкуренции получу за свой лес настоящую цену.

— Дела так не делаются, ваше сиятельство, — возразил Сибиле. — Ну, а если не окажется желающих, что тогда?

— Сам буду сводить лес и торговать им.

— Как? Вы сами сделаетесь лесоторговцем? — спросил Сибиле, заметив, что генерал пожимает плечами. — Хорошо, пусть так. Оставим в стороне ваши здешние дела. Ну, а в Париже? Вам придется нанять там лесной склад, оплатить патент, налоги, сплавной сбор, ввозную пошлину, оплатить выгрузку бревен, укладку в штабели, наконец, держать приказчика...

— Нет, это неосуществимо, — поспешно возразил запуганный генерал. — Но почему же не окажется желающих?

— У вас, ваше сиятельство, есть здесь враги.

— Кто же?

— Прежде всего господин Гобертен...

— Это кто? Тот мошенник, место которого вы заступили?

— Не так громко, ваше сиятельство, — воскликнул Сибиле, — не так громко! Моя кухарка может услышать...

— Как! — возмутился генерал. — У себя дома я не могу говорить о негодяе, который меня обкрадывал?

— Ради вашего спокойствия, ваше сиятельство, отойдемте подальше!.. Господин Гобертен — мэр в Виль-о-Фэ.

— Ах, так! С чем я и поздравляю Виль-о-Фэ! Вот, черт побери, недурной градоправитель!

— Соблаговолите выслушать меня, ваше сиятельство, поверьте, это очень серьезно: дело идет о вашем будущем пребывании здесь.

— Ну, слушаю. Сядем на скамейку.

— Ваше сиятельство, когда вы уволили господина Гобертена, ему пришлось подыскать себе какое-нибудь занятие, потому что он был небогат...

— Небогат? Да ведь он воровал здесь по двадцать тысяч франков в год!

— Ваше сиятельство, я вовсе не собираюсь его оправдывать, — возразил Сибиле. — Я желаю процветания Эгам, хотя бы только для того, чтобы доказать бесчестность Гобертена. Но не будем себя обманывать: это самый опасный мошенник во всей Бургундии, а при его теперешнем положении он может вам сильно навредить.

— Каким образом? — спросил генерал с озабоченным видом.

— Сейчас Гобертен снабжает дровами почти треть Парижа. Он здесь главный агент по лесным операциям, руководит эксплуатацией леса, рубкой, охраной, сплавом, выгрузкой из воды и дальнейшей отправкой лесных материалов. Он постоянно имеет дело с рабочими и устанавливает им плату. Три года потратил он на то, чтобы добиться такого положения, но теперь чувствует себя, как в крепости. Он — доверенное лицо всех лесопромышленников, ни одному из них он не оказывает предпочтения, он наладил все работы к их общей выгоде: теперь лесные операции значительно облегчены и обходятся им много дешевле, чем в те времена, когда каждый лесоторговец держал своего приказчика. Таким путем он ловко сумел устранить конкуренцию и забрал все подряды в свои руки; удельное ведомство и казна — его данники. Их подряды на вырубку леса, идущие с торгов, всегда достаются клиентам Гобертена; никому уже не по силам с ним тягаться. В прошлом году господин Мариот из Оссэра, подстрекаемый главным управляющим уделов, попробовал было конкурировать с Гобертеном. Для начала Гобертен заставил его сполна оплатить участки; затем, когда дело дошло до сводки леса, авонские рабочие заломили такую цену, что господину Мариоту пришлось выписать рабочих из Оссэра, а здешние рабочие их поколотили. Господин Мариот затеял судебный процесс по делу о стачке и драке. Процесс обошелся ему недешево; он оплатил все судебные издержки, так как у осужденных не оказалось и ломаного гроша за душой, да, кроме того, у него на совести то, что из-за него осудили бедняков. Судясь с бедняками, только озлобляешь против себя население. Позвольте попутно высказать вам эту истину, потому что вам придется вести борьбу со всей беднотой здешнего кантона. Но дело этим не ограничилось. В итоге старик Мариот, человек неплохой, понес еще убыток на всей операции. Ему приходилось платить за все наличными, а продавать в рассрочку, так как Гобертен, чтобы разорить конкурента, отпускал лесной материал с неслыханной рассрочкой, и Мариот поневоле продавал лес иной раз на пять процентов ниже себестоимости, в результате чего его кредит сильно пошатнулся. Короче говоря, Гобертен и по сию пору так преследует и донимает Мариота, что тот, по слухам, собирается покинуть не только Оссэр, но даже выехать из департамента, и хорошо сделает. После этого случая помещики надолго попали в лапы к лесоторговцам, которые теперь сами устанавливают цены, как парижские скупщики мебели на аукционах. Но вместе с тем Гобертен избавляет помещиков от стольких хлопот, что они в конце концов выигрывают на этом деле.

— Каким же образом? — спросил генерал.

— Во-первых, всякое упрощение рано или поздно идет на пользу всем заинтересованным лицам, — ответил Сибиле. — Затем помещики могут быть уверены в поступлении доходов. А в сельскохозяйственном деле это главное — вы в этом скоро убедитесь! Наконец, господин Гобертен — родной отец для рабочих: он им хорошо платит и никогда не оставляет без заработка; а так как семьи этих рабочих живут в окрестных деревнях, то у лесопромышленников и помещиков, которые поручили вести свои дела Гобертену, вот как господа де Суланж и де Ронкероль, крестьяне деревьев не рубят: они собирают валежник, и только.

— Вижу, что мошенник Гобертен не терял даром времени! — воскликнул генерал.

— Да, это человек ловкий! — подтвердил Сибиле. — По его словам, он теперь управляет доброй половиной департамента, вместо того чтобы управлять Эгами. С каждого он берет немножко, но при двухмиллионном обороте это «немножко» дает ему от сорока до пятидесяти тысяч франков в год. «За все платят парижские печи!» — говорит он. Вот какой у вас противник, ваше сиятельство! Мой вам совет сложить оружие и пойти на мировую. Как вы знаете, он в дружбе с суланжским жандармским унтер-офицером Судри и с нашим бланжийским мэром господином Ригу; все жандармы — его ставленники; бороться с разоряющими вас злоупотреблениями при таких условиях совершенно невозможно. За последние два года ваши леса окончательно загублены. У господ Гравло есть шансы выиграть процесс, ибо они говорят: «Согласно арендному договору охрана леса лежит на вас; вы его не охраняете, чем наносите нам убыток; потрудитесь этот убыток возместить». Рассуждение правильное, но это еще не основание, чтобы выиграть процесс.

— Надо быть готовым к процессу, хотя бы и с денежными потерями, лишь бы оградить себя от таких притязаний в будущем, — промолвил генерал.

• Предыдущая
• 29/80
• Следующая