Мишель и затонувшее сокровище - Байяр Жорж - Страница 5

• Предыдущая
• 5/30
• Следующая

В два прыжка Артур, Мишель и Даниель оказались у окна.

Ставень, на скорую руку прилаженный Артуром, сорвался, и угол его разбил уцелевшее стекло.

— От ветра?.. — неуверенно предположил Мишель.

— Не может быть, — возразил Артур, — ставень держался крепко.

— Ты же сам сказал, что не ручаешься… Трик между тем, радостно повизгивая, скребся

в дверь. Мальчики бегом пересекли комнату. Как только дверь открыли, собака ринулась в темноту; Друзья последовали за ней.

Им не пришлось идти далеко. Добежав до угла дома, Трик с радостным лаем запрыгал вокруг какого-то темного силуэта.

Франсина и Мартина решились последовать за мальчиками только до порога; обе с тревогой наблюдали за происходящим, но думали при этом отнюдь не об одном и том же…

— Это ты, Луи? — крикнула Франсина.

В ответ ей раздался басовитый насмешливый хохот.

— Только псина меня и узнала! — смеялся ночной гость.

— Да это… это же Селестен! — воскликнула девушка.

Человек подошел ближе и остановился в прямоугольнике слабого света перед открытой дверью.

Мишель и его друзья, немного ошарашенные, поняли, что Франсина знает незнакомца. Долго ждать объяснений им не пришлось.

— Ну да, Селестен, а то кто же? Добрый вечер честной компании, — пробасил мужчина. — Холера забери этого Таву, будь он неладен! Сказал бы мне кто, что я застану здесь сегодня столько народу… Цыц, Трик, молчать, когда я говорю!

Пес притих и послушно уселся у ног незнакомца. Мишель и все остальные молчали, недоумевая, кто же этот Таву, на голову которого посылает проклятия ночной гость.

— Очень извиняюсь, — продолжал Селестен. — Я хотел посмотреть, кто тут есть… а то мало ли… хотел только заглянуть в окошко, и вдруг — бац! — этот чертов ставень как рухнет! Но я вам вставлю новое стекло, не будь я Селестен!

— Заходите, пожалуйста, — пригласил Мишель. — На улице сейчас прохладно.

— Не откажусь, молодой человек. Это от воды холод подымается… Да и для здоровья от такого воздуха вред один!

И Селестен вошел в дом. От его коренастой фигуры в мешковатом костюме из зеленого бархата веяло недюжинной силой. Молодые люди встали полукругом, и гость оказался в центре. Некоторое время все смущенно молчали. Первой заговорила Франсина:

— Так значит, вас выпустили?

Селестен едва заметно поморщился. В его маленьких глазках мелькнула угроза… или, может быть, вызов. Но в следующее мгновение он разразился хрипловатым, не слишком веселым смехом.

— Освободили подчистую нынче утром, красавица моя! Два года оттрубил, от звонка до звонка, ни днем меньше.

Мишелю показалось, что на последних словах голос его слегка дрогнул. Молодые люди, потрясенные догадкой, что их гость отбывал заключение, смущенно переглядывались, не зная, что сказать. Поведение Франсины, которая говорила с этим человеком без тени страха или презрения, удивило их еще больше.

Мишель наконец решился. — Так вы из этих мест? — спросил он.

Селестен улыбнулся и посмотрел на Фран-сину, словно призывая ее в свидетели.

— Да вроде того… как-никак сорок два года прожил… вон там! — И он указал рукой в сторону озера.

— То есть вы хотите сказать, что жили в поселке Ла-Гамб?

Гость молча кивнул головой. Потом повернулся к Франсине.

— Они что, нездешние? Кто это вообще такие? А где же Антоним? Я вообще-то к нему шел. Неужто он продал свою ферму?

— Я его внучатый племянник, — объяснил Мишель.

— Антоним уже почти год как в могиле, — добавила Франсина. — Вы что же, ни с кем не говорили в деревне, когда пришли?

Селестен пожал плечами. Он подошел к камину, протянул обе руки к огню и, не оборачиваясь, произнес:

— Да с кем мне там говорить? И с какой стати? Я для них для всех был хорош в те времена, когда они у меня дичь покупали по дешевке. Тогда-то меня уважали… Пожалуйста, Селестен, будьте добры, мсье Пуа! И что ж вы думаете? На суд никто и носа не показал, словечка не пикнул в мою защиту! Никто не пошел против Таву! Он-то, подлец, давно хотел меня засадить. Два года! Да к тому же все чистейшая клевета! Я будто бы пальнул в него из ружья… Ну да, он меня застукал, когда я проверял силки, ну и что с того? У него, видите ли, дробь застряла в рукаве куртки! Дробь, а? И судьи купились, как миленькие. Дробь! Кабы я пальнул издалека в свою куртку, так и у меня была бы дробь… Да кто меня слушал? Таву присягнул, а много ли стоило мое слово против его, да под присягой? Вот так…

Селестен резко повернулся и посмотрел на своих слушателей. Те молчали, тронутые рассказом браконьера и его неподдельным отчаянием.

— Два года… кабы вы знали, как это долго, вдалеке от гор — горы-то мне дом родной… А вернулся я наконец — и что же? Ничего у меня не осталось… Ничегошеньки! Ни родного угла, где голову приклонить, ни охапки соломы, где отдохнуть старым костям! Да кабы я приехал ночью на велосипеде, утонул бы, точно бы утонул! Нет, вы только подумайте — подхожу к тому самому месту где стоял мой дом — я бы его с закрытыми глаза ми нашел — и вижу: вода, вода повсюду!..

До Мишеля и его спутников наконец дошел смысл сказанного. Значит, их гость провел два года в тюрьме за браконьерство и ничего не знал о том, что произошло за это время в его родной деревне!

— Простите, — начал Мишель, — но неужели вы даже не знали, что долина затоплена?

Селестен посмотрел на мальчика так, будто тот ляпнул чудовищную глупость.

— А откуда мне было знать? Никто мне и словечка не черкнул. А нет, вру, получил я раз письмецо — от твоего деда, Франсина… Он мог бы его и не писать. Сообщил мне, что меня выселили из дома — хозяином-то был он — и что мой скарб будет пока храниться в мэрии. Я думал, это потому, что я в тюрьме… Веселенькая новость, я ее два дня не мог переварить.

Франсина опустила голову. Ей было неловко. Мартина пришла ей на помощь, поспешно переменив тему разговора.

— Так значит, это вы были в доме, когда мы приехали?

Вопрос не слишком смутил браконьера.

— Дождь лил как из ведра, — ответил он. — Я не знал, куда податься. Думал, Антоним меня приютит на несколько деньков, пока не улажу дела с мэрией, а там поглядим… Смотрю, окно открыто, ставень наперекосяк. Зову, стучу — никого. Антоним — славный малый, вот я и подумал: не съест же он меня, если я хоть дождь пережду под его крышей. Да, скажу я вам, юноша, дядя ваш был добрейшей души человек, никогда, как говорится, и мухи не обидел. Господи, я и не знал, что он…

Селестен взглянул на Мишеля, словно спрашивая, не против ли новый хозяин.

— Вы правильно сделали, — кивнул мальчик. — А… вы сегодня что-нибудь ели?

Этот вполне естественный вопрос подействовал на гостя странным образом. Селестен приосанился и хитро подмигнул, лицо его расплылось в торжествующей улыбке.

— А то как же! Уж я-то с голоду не умру, не сомневайтесь! И пускай Таву, будь он неладен, меня опять ищет, плевать я хотел! Что-что, а ставить силки я не разучился. Двух часов еще тут не пробыл, а руки так и чесались. Поставил один, и сразу — бац! — горная курочка. Первая, первенькая за два года!

— Горная курочка? А что это такое? — спросила Мартина.

— Это такая куропатка, — объяснила Франсина. — Сизо-серая с красными лапками.

— Точно, детка, — подтвердил Селестен. — Я ее здесь изжарил. Половину съел на обед, половину— на ужин. На закуску пригоршня лесной земляники, глоток чистой воды из родника… Горы — они всегда прокормят того, кто с ними на «ты».

Юные путешественники слушали гостя со странным чувством. Этот человек, грубоватый и простой на язык, видно, хорошо знал и любил свой край.

— Жаль только, что мне здесь больше не жить, — вздохнул он. — Завтра разберусь с мэрией, и — привет честной компании!

Наступила пауза.

— Ну ладно, мне пора, — спохватилась Франсина. — Может, вы все-таки заглянете к нам, Селестен?

— В гостиницу? Хм… Если Марсьяль поставит мне стаканчик, не откажусь. Он тоже неплохой малый, твой дед. За дом я на него зла не держу — что он мог поделать? А как там твой братец Луи? Уже, наверно, парень хоть куда! А остальные? Адриан Маруа, Серафина? Они все в новой деревне?

• Предыдущая
• 5/30
• Следующая