В августе 79-го, или Back in the USSR - Ахмаров Азат - Страница 18

– Конечно, у Валеры есть машина и у Ромы. Я бы сам, на своей, свозил, но занят завтра. Вам во скоко надо в Сочи быть?

– В пять.

– Хорошо, сейчас договорюсь. Одного человека хватит?

– Давай двоих. Наверное, в Сочи переночуем, вечером сходим куда-нибудь.

– Понял.

Жора ушел в зал и вскоре привел Рому и того самого наглого бугая из дискотеки.

– Вот, у Ромы «жигуль», а это Валера, вы его знаете. У него в Сочи друзей полно – будет где переночевать.

Валера не то чтобы овечкой стал, но был сама услужливость – всячески пытался помочь и как-то загладить свою вину. Я дал парням свой адрес, и мы договорились, что они заедут за мной завтра в двенадцать часов. Я с Маратом поплавал в бассейне, и, переодевшись, мы поехали за девчонками.

– Мне тут Регина звонила, – сказал Марат походя. – Говорит, Катя тобой интересовалась, спрашивала, почему не звонишь.

– А сама что не звонит?

– Говорит, звонила, тебя дома не было.

– Да, я дома мало сижу. Надо как-нибудь позвонить. Хотя Женя поинтересней! – признался я.

– Да, классная девчонка! Но Марина тоже ничего, мне симпатична.

– А мне казалось – Роза Афанасьевна! – пошутил я.

Мы забрали девчонок и поехали на концерт группы Стаса Намина. Концерт мне понравился – вспомнил песни своей молодости. Хотя несколько удивило полное отсутствие сценического светового оформления. Кстати, и концерты, виденные мною по телевизору в этом времени, поражали полным отсутствием какого-либо театрального света и динамики. Певцы и певицы, не двигаясь, как истуканы, стояли на сцене с серьезными лицами. Смотрелось это ужасно, и я сделал себе заметку на память.

После концерта мы подошли к Стасу, и я отдал ему демо-кассету. Он тут же вставил ее в кассетную деку и включил звук через усилитель. Послушать песни собрались все музыканты группы, администраторы, «паяльники» и еще какой-то народ. После того как прозвучали песни «Желаю тебе» и «Это не судьба» (леонтьевские вещи я решил не показывать пока), Стас спросил:

– А ты в ВААПе песни регистрировал?

– Нет.

– Ну и зря! Срочно пошли туда ноты и слова всех своих песен – тебе будут проценты отчислять, песни-то хитовые.

– А для этого не обязательно быть членом Союза композиторов?

– Для регистрации песен – нет, а для тебя главное – застолбить их, раз они уже массово звучать будут. А то, знаешь, такие жуки бывают, слижут, и потом фиг докажешь, что это твои вещи. А так дата регистрации в ВААП будет стопроцентным доказательством… Вообще-то ты прав, у нас без членства в союзе ты никто! Официально, чтобы членом стать, требуется высшее музыкальное образование, членство в партии и классические сочинения – симфонии там или оперы. Ну, или лапу мохнатую надо иметь. Тогда деньги сами посыплются.

– А как процент начисляется?

– Там разные расценки. С концерта – пять процентов. Например, звучит двадцать песен разных авторов. Весь сбор от концерта подсчитывается, и пять процентов от суммы делится на двадцать – число авторов. Вроде бы копейки, но если песня хитовая, по всей стране звучит – огромные деньжищи получаются! Представь себе, сколько в стране ресторанов, дискотек, дворцов культуры, да еще с пластинок доля пойдет. А у тебя песни классные – стопроцентно покатят!

– А где ближайшее отделение ВААП?

– Наверно, в Краснодаре есть. Я всегда в Москве регистрирую. А эти твои песни мы берем, завтра же сделаем аранжировку!

– А как же рапортичка? – В разговор вмешался какой-то мужчина, видимо администратор группы. – Этих же песен в рапортичке нет.

– Что за рапортичка? – поинтересовался я.

– Весь репертуар концерта принимается на худсовете филармонии или Росконцерте и вписывается в рапортички. Запрещено исполнять песни, которых нет в рапортичке, – пояснил Стас и ответил администратору: – Так мы же в рамках фестиваля работаем. Тем более песни не иностранные и тексты литовские (то есть в формате советского ЛИТа – регистрирующей организации). А в Москву приедем, впишем в репертуар и утвердим. Может, и на пластинку потом запишем!

Мы поговорили еще о тонкостях советской бюрократии, и разговор естественным образом вернулся к проблемам любого советского ВИА, а именно к аппаратуре. Стас жаловался, что весь хороший фирменный аппарат идет в республики, а в РСФСР можно пробить только венгерскую или гэдээровскую аппаратуру. Поэтому республиканские коллективы работают на «Динакордах» и «Пивеях», а российские – на «Беагах» и «Регентах». Основная проблема российских ВИА этого времени состояла в отсутствии новых тембров и звучаний. Ну, электрогитары, барабаны, иногда духовые инструменты – и все! Клавишные инструменты были примитивны – могли издавать мало хороших звуков, – поэтому приходилось иметь несколько синтезаторов. А они были очень дорогими и дефицитными вещами. Приличный «Роланд» стоил как полмашины.

И тут Стас показал мне проспект фирмы Mellotronics и инструмент, о котором он мечтал, – Mellotron Mark V. Я никогда не слышал о таком и заинтересовался. Инструмент представлял собой аналоговый сэмплер. Он позволял проигрывать любые звуки, записанные на магнитную ленту. С помощью этих звуков можно было воспроизводить любые мелодии, так как у инструмента были фортепьянные клавиши. В придачу к инструменту шли кассеты с записанными в студии тембрами: оркестр, духовые инструменты, живые гитары и даже женский и мужской хор. Стоил инструмент немало – 3800 долларов, зато на комплекте прилагавшихся кассет имелось около 1200 тембров!

Вот решение проблемы, которая не давала мне покоя! Дело в том, что все песни в моей фонотеке были записаны с голосами известных певцов и тембрами электронного века. А голос убрать с фонограммы почти невозможно. Как я мог показать кому-нибудь песню, исполненную, например, Пугачевой – все сразу узнают ее голос! Да и другие песни я тоже не мог использовать в оригинальном звучании – тогда надо было бы предъявить исполнителя! Следует заменить голоса настоящих исполнителей голосами своих солистов. Выходом могла стать только «минусовка», то есть фонограмма без голоса. А как ее записать без современных инструментов? Многие хиты просто не будут звучать под живые барабаны и примитивные электроорганы! А с помощью такого инструмента, о каком рассказал Стас, можно записать любые тембры, которые еще не изобрели, но которыми сыграны те песни, что имеются в моей фонотеке. Из них можно вырезать любой звук, используя программу Wave Lab, и записать на кассету от Mellotron. Получается, что с помощью одного этого инструмента и цифрового многоканального магнитофона, который есть в моем ноутбуке, я могу записать фонограмму любой песни двадцатого века в оригинальном звучании, но без голоса настоящего исполнителя и после наложить на нее голоса своих солистов!

Значение этого факта можно осознать, если вспомнить, что в это время на Западе целые фирмы занимались созданием новых тембров и стоили эти тембры тысячи долларов. Многие известные музыканты в мире стояли за ними в очереди!

Я записал название фирмы, адрес и телефон в Лондоне.

– Ты что, собираешься в Лондон? – саркастическим тоном произнес Стас.

– Я – пока нет, но есть один моряк, который часто там бывает, – сказал я, вспомнив о Васильиче.

– А деньги? – Стас не скрывал удивления. – Это же по курсу один к четырем почти шестнадцать тысяч рублей!

– Пятнадцать тысяч двести, – уточнил я, понимая его удивление: это была рыночная цена «Жигулей» последней модели или кооперативной квартиры в небольшом городе!

– Ничего себе! У тебя что, папа директор гастронома?

– Нет, но возможности есть, – ответил я, скромно улыбнувшись.

– Ну-ну. – Стас недоверчиво посмотрел на меня, но открыто сомневаться не стал, видимо, вспомнив фонограмму песни «Мы желаем счастья вам!». – Купишь – покажешь.

Перед тем как попрощаться, Женя попросила Стаса сняться с ней на специально захваченный «Зенит», а я попросил Марину снять на видео нас со Стасом и его группой с помощью моего телефона. Она уже видела мой телефон и не удивилась его возможностям. Другое дело Стас – он, в отличие от девчонок, понимал, какой технический прорыв представляла моя «игрушечная кинокамера». Но, к счастью, СССР был так отделен от остального мира «железным занавесом», что все мои рискованные демонстрации только еще раз убеждали советского человека в техническом превосходстве Запада.