Русские заветные сказки - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая

— Хорошо;

Но и средняя и меньшая поповны только себя обоссали. Дурак сорвал с попа триста рублей, пришел к отцу и говорит:

— Вот вам х…ева работа! Посмотрите, сколько денег!

Жил-был барин с барыней. Вот барин ослеп, а барыня и загуляла с одним подьячим. Стал барин подумывать, не блядует ли с кем жена, и шагу не даст ей без себя сделать. Что делать? Раз пошла она с мужем в сад, и подьячий туда же пришел. Захотелось ей дать подьячему. Вот мужик-то слепой у яблони сидит, а жена свое дело справляет, подьячему поддает. А сосед ихний смотрит из своего дома из окна в сад, увидал, что там строится[119]: подьячий на барыне сидит — и сказывает своей жене:

— Посмотри, душенька, что у яблони делается. Ну что, как теперь откроет Бог слепому глаза, да увидит он, что тогда будет? Ведь он ее до смерти убьет.

— И, душенька! Вить и нашей сестре Бог увертку дает!

— А какая тут увертка?

— Тогда узнаешь.

На тот грех и открыл Господь слепому барину глаза; увидел он, что на его барыне подьячий сидит, и закричал:

— Ах ты, курва! Что ты делаешь, проклятая блядь!

А барыня:

— Ах, как я рада, милый мой! Ведь сегодня ночью приснилось мне: сделай-де грех с таким-то подьячим, и Господь за то откроет твоему мужу глаза, вот оно и есть правда: за мои труды Бог дал тебе очи!

В одной деревне был мужик, промыслом мясник: бил он скотину да продавал говядину, а мясо-то хранил в сарае. Только в этом сарае было окно, и повадились туда лазить собаки и кошки и таскать мясо. Вот мужик и поставил в окне капкан; прибежала попова собака и попала в капкан да издохла. Жалко попу собаки, а делать нечего, купил другую и боится: как бы и эта не пропала. Думал-думал, как бы пособить горю да насмеяться над мужиком, и надумался; пришел к сараю, скинул штаны, влез на окно и ну срать в капкан. А капкан как спустится, да как схватит попа за муди — закричал он благим матом. Прибежал мужик.

— Ах, мать твою раз этак! Какой черт занес тебя сюда? Уж впрямь — дурья порода!

Сбежался народ, кое-как отцепили попа, а он тут же издох, так и повалился!

Вчерашний день я по улице гулял, видел: петух топчет курицу, воробей — воробку; надели меня супругой — веселой да упругой.

— Будешь доволен, я знаю приворотный корень, да видя твою дурацкую рожу — приведу тебе козу.

— Чем же тебя благодарить, не успел киселя наварить хотел бы сварить кашу, да расклевали куры чашу.

— Где ты, сорока, была?

— Да на колу сидела.

— Да что ж ты оттуда улетела?

— Да напакостила.

— А, напакостила! Черт же те в шею, так ты и здесь напакостишь.

Был я добрый молодец, пошел к синю морю дубище-коренище рубить. Как отрубил я коренец, он ударил меня посередь яец, так вот и теперь у меня рубец. Пошел я оттедова по под[121] синим морем и зашел в кузницу: «Кузнецы, кузнецы, скуйте мне топор, крепок и востер». Взял топор и иду по над рекою, а там прачка: я етую прачку кляпом в срачку, она в воду, я на колоду, высек из п…ды лобок и уехал на тот бок.

Стоит поп на льду, подпер х…ем бороду. Е…ена мать — дочку е…ут на лубочку[122]; лубочек вот гнется, черна п….да трется — потирается, разъе….ается. Трах, трах, трах! Е…ет старуху монах на осиновых дровах — три полена в головах.

В п…де черви завелись, немножечко проточили — три карсты проскочили. Гарнизонный капитан в п…де роту обучал. Сам на секеле[123] стоял, да и саблею махал, нигде края не достал.

Из монастыря боголюбова идут старцы станицами; впереди идет сам игумен, ничего он не гунит[124]. «Состроим же, братия, келью под елью, проторим дорожку из деревни, чтоб молодые бабы ходили, печеные яйца носили, нас, молодцов, кормили».

Задумал наш дядюшка жениться на сивой кобыле. Стали мы своего дядюшку женити в четыре свахи дубовыя, пята[125] сваха вязовая. С той радости наш дядюшка усрался, кругом говном об клался, домой пришел — не сказался.

Жернова по воде плавают, на них собака сидит, голову согнувши, хвост в жопу воткнувши, повизгивает, лапу полизывает.

— Ты ехал мимо архиерейского дома?

— Ехал: там кони поседланы, седоки посажены, в трубы играют, черт знает — кого е…ена мать величают! Говорят, архиерея на соловой кобыле венчают.

— А ростовского медведя видел? — Видел.

— Каков? — Серый!

— Какой, е…ена мать, медведь? Пошел к х…ю, не бредь! — Это волк.

— Х…й тебе в лоб! У нас волк по лесу побегивает, ушми подергивает. — Это заяц.

— Кляп ты знаешь! Это трус. — Говна тебе кус!

У одного старика был сын, парень взрослый, у другого дочь — девка на поре. И задумали они оженить их.

— Ну, Иванушка, — говорит отец, — я хочу женить тебя на соседской дочери, сойдись-ка с нею да поговори ладнее да поласковее!

— Ну, Машутка, — говорит другой старик, — я хочу отдать тебя за соседнего сына, сойдись-ка с ним да ладнее познакомься!

Вот они сошлись на улице, поздоровались.

— Мне отец велел с тобой, Иванушка, ладнее познакомиться, — говорит девка.

— И мне то ж наказывал мой батька, — говорит парень.

— Как же быть-то? Ты где, Иванушка, спишь?

— В сенцах.

— А я в амбарушке; приходи ночью ко мне, так мы с тобою и поговорим ладнее…

— Ну что ж.

Вот пришел Иванушка ночью и лег с Машуткою. Она и спрашивает:

— Шел ты мимо гумна?

— Шел.

— А что, видел кучу говна?

— Видел.

— Это я насрала.

— Ничего — велика!

— Как же нам с тобою поладить? Надо посмотреть, хорош ли у тебя струмент?

— На, посмотри, — сказал он и развязал гашник[126], — я этим богат!

— Да эдакой-то мне велик! Посмотри, какая у меня маленькая!

— Дай я попробую: придется ли?

И стал пробовать. Х…й у него колом стоит; как махнет ее — ажно из всех сил она закричала:

— Ох, как больно кусается!

— Небось! Ему места мало, так он и сердится.

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая