Страсть сквозь время - Арсеньева Елена - Страница 45

• Предыдущая
• 45/55
• Следующая

– Как ваше имя, пан Сташевский? – вдруг спросила Лидия.

– Адам-Людвиг. А что?

– Да нет, ничего.

«Венчается раба Божия Ирина рабу Божьему Адаму-Людвигу...»

Дичь какая! Наверное, он католик. Им придется венчаться в двух церквах поочередно, а то и вовсе религию менять – либо Сташевскому, либо Ирине...

Ладно, не о том сейчас забота! Сейчас главное – уговорить Алексея уйти из Затеряева. Где угодно скрыться! Беда приближалась, Лидия чувствовала это всем существом своим!

«Дай бог, чтобы предчувствия меня обманули, – суеверно подумала она. – Дай бог!»

Однако она не успела сделать и нескольких шагов по коридору, как вдруг со двора донесся топот множества копыт, выстрел, а потом истошный крик:

– Французы! Французы пришли!

Итак, предчувствия все же обманули ее. Беда не приближалась – она уже нагрянула!

Лидия сбежала по лестнице в нижнюю залу. Девки с визгом метались по дому, забивались по углам, как вспугнутые куры.

– D’abord recherche maison! Si vous trouvez des hommes, pour arrк ter! Femmes а ne pas toucher! Jusqu’ici ne pas toucher, messieurs... Rechercher le docteur! Tous que vous chassez ici, dans le salle![24] – доносился со двора властный голос.

Уже с хохотом и руганью носились по дому французы. Мимо Лидии пробежал, громко топоча, какой-то субтильный солдатик, восторженно взвизгнул при виде ее, чмокнув кончики пальцев:

– Ma belle! Tu seras а mai! Oщ ici cuisine?[25]

Лидия пожала плечами. Француз решил, что она его не поняла, и обиделся:

– Barbaras![26]

Побежал дальше.

Лидия озиралась по сторонам. Фоминична! Где она? Ох, да, наверное, у Ирины в комнате. Надо снова подняться наверх!

И тут же она увидела громадную фигуру няньки.

– Фоминична! Нужно увести Алексея! Спрятать его! Скорей!

Фоминична словно не слышала – надвигалась, подобно тяжелой темной туче, исторгая громы и молнии:

– Ты, проклятая приблуда! Ты привела в наш дом врага! По его следу и они пришли!

Лидия даже онемела. Итак, ненависть к ней пересилила впитанное с молоком матери, веками вбитое плетьми почтение к господам – ко всяким господам, даже немилым... Вот так и происходило пробуждение народного сознания!

– Он спас Ирину! – завела было Лидия знакомые оправдания, но Фоминична словно не слышала: кинулась к ней, придавила всей тушей к стене, схватила за горло.

Силища у нее была немереная, невозможно не то что сопротивляться, но даже вздохнуть... Уже через мгновение у Лидии красные круги поплыли перед глазами... как вдруг тяжесть отлетела от нее, воздух хлынул в освобожденное горло.

– Quelles passions! Il semble, ces deux dames dеjа a commencе а combattre en raison de mes soldats?[27] – сквозь шум в ушах расслышала Лидия.

С трудом повернула голову. Красное, золотое, черное... Усы, бакенбарды, зеленые глаза... И недоверчивое, изумленное восклицание:

– July?! C’к tes-vous?! Enfin je vous ai trouvе![28] Жюли?!

Лидия только слабо кивнула, потирая горло.

– Что хотела от вас эта толстая дура? – небрежно спросил француз. – Или в России уже началась своя революция? Смею заверить: всякий бунт надо пресекать в зародыше! – Махнул рукой солдатам: – Выволоките бабу вон и расстреляйте.

– Нет, не надо, – прохрипела Лидия. – Умоляю, не троньте. Она ни в чем не виновата. Она просто испугалась...

Фоминична неуклюже поднималась с пола, да никак не могла.

– Как вам будет угодно, Жюли, – ухмыльнулся зеленоглазый офицер. – Кстати, я вам так и не успел представиться: лейтенант Жозеф Марше. Ради вас я оставлю в покое эту отвратительную особу. Отныне целью моей жизни будет повиноваться вам, причем с удовольствием! Но об этом мы поговорим попозже. А пока... Ага, вот и он.

В нижнюю залу вошел Сташевский:

– Рад тебя видеть, Марше.

– В самом деле? Я вижу! – пробормотал тот, внимательно изучая лицо Сташевского. Лицо было ледяным.

– Будь любезен, вели своим удальцам умерить свой пыл, – не то попросил, не то приказал доктор. – В доме тяжелобольная женщина, а они... Да что вы делаете?! Как смеете?!

Он кинулся к двум солдатам, которые тащили Ирину. В рубашке, небрежно завернутая в большое одеяло, босая, простоволосая, она была едва жива от страха.

Лидия проворно подвинула большое кресло, куда солдаты посадили, вернее, свалили Ирину. Фоминична взвыла было, однако Лидия только глянула на нее – и та затихла, на коленях подползла к своей барышне, принялась укутывать ее застывшие ноги, приглаживать растрепанную косу. Рядом топтался Сташевский, и выражение лица его было несчастным.

Раздался топот... В дверь втолкнули Кешу, а за ним – Алексея.

Лидия вонзила ногти в ладони, но умудрилась не тронуться с места, только с ненавистью покосилась на Фоминичну, хотя... Сама виновата. Зачем медлила? Почему не сразу поверила Сташевскому? А ведь он знал, что говорил!

В это время солдаты начали пригонять дворню. Девок беззастенчиво щипали, но в основном рук не распускали, да и мужчин не били. Слышались крики, плач, мужчины негромко бранились, но, видя, что господа относительно спокойны, старались сдерживаться и остальные.

Марше наметанным взглядом окинул собравшихся.

– Вот этих, – он указал на Лидию, Ирину, Алексея, Фоминичну и Кешу, – оставьте здесь. Прислугу заставьте готовить еду для меня и солдат. И пока не трогайте в доме ничего, грабеж отставить!

Физиономии у солдат явно вытянулись, но слушались они беспрекословно. Беготня и хлопанье дверей в доме поутихли.

– Выйти всем, – приказал Марше, – двое останутся со мной.

Двое гусар встали у дверей залы.

Марше сделал приглашающий жест и сел первым. Лидия немедленно плюхнулась в кресло и тут же обругала себя за то, что как бы ждала позволения этого противного лейтенанта. Хотя, если честно, ничего противного в Марше не было. Его можно было ненавидеть – и при этом не испытывать к нему отвращения. Скорее наоборот!

Кроме нее, никто больше не сел. Ирина и так полулежала в кресле, Фоминична стояла около нее на коленях. Алексей прислонился к стене в небрежной позе (понятно, держать выправку перед врагом не позволяла гордыня, а может, рана вдруг разболелась), Сташевский топтался на месте, словно разрывался между желанием подойти к Марше и не покидать Ирину.

– Господа, кто из вас похитил французского офицера? – спросил лейтенант вполне дружелюбно. – И для каких целей? Вы должны понимать, что, подчиняясь законам военного времени, я имею право отдать приказ расстрелять похитителя как пособника партизан.

– Меня никто не похищал, – резко шагнул вперед Сташевский. – Я сам прибыл сюда. По своей доброй воле.

– Хорошо, – усмехнулся Марше. – Ты покинул воинское подразделение в разгар военных действий по своей доброй воле. Ты покинул своих боевых товарищей на вражеской территории. Ты пренебрег долгом военного и долгом врача. Ну и как это называется, по-твоему? По-моему – дезертирство. И ты должен понимать, что, подчиняясь законам военного времени, я имею право отдать приказ расстрелять доктора Сташевского как дезертира и предателя.

Ирина издала слабый стон...

– Ну что ж, – тихо сказал Сташевский, – я... готов. Я... да... но ты должен оставить в покое этих людей. Они ни в чем не виноваты.

– Оставьте ваше глупое, неуместное, славянское слюнтяйство! – отмахнулся Марше, поигрывая хлыстом. – Я прекрасно знаю, что ты был похищен. Если бы ты отправился сюда сам, зная, что тебе предстоит оказывать кому-то помощь, то как минимум приехал бы на своем коне, не бросил бы свой медицинский саквояж. Ты же исчез из того амбара, будто сквозь землю провалился, причем кто-то заметил телегу с сеном... сначала не усмотрели в этом никакой связи, но потом, когда мы уже начали искать тебя, часовые вспомнили, что какая-то телега моталась туда-сюда не раз... ну а когда утром задержали очередную телегу на въезде в деревню... причем возница ее незадолго до этого ушел из деревни пешком, а теперь возвращался в телеге... ну, тут только совершенный идиот не заметил бы странности! Мы задержали мужика, пригрозили поставить к стенке и его, и его чумазое семейство, и он сообщил, что вообще тут ни при чем, телегу у него брал слуга из барской усадьбы, а зачем – сие ему неизвестно. Слова о барской усадьбе показались мне очень интересными. Пара плетей – и мы узнали, где она находится, а также самую короткую и безопасную дорогу.

• Предыдущая
• 45/55
• Следующая