Эдгар По - Аллен Герви - Страница 22

• Предыдущая
• 22/90
• Следующая

Если бы в тот период обстоятельства жизни Эдгара По сложились иначе и на его пути повстречались люди, чье сочувствие и участие защитили бы его благородную и ранимую душу от ударов враждебной судьбы, поселив в ней покой и уверенность в будущем, если бы он оказался в условиях, благоприятствующих свободному творчеству и художническому самосовершенствованию, Америка, быть может, увидела бы рассвет гения, блеск и сила которого вызвали бы восхищение и преклонение современников, а не запоздалое признание, пришедшее лишь после того, как презрение и жалость уступили наконец место пониманию. Увы, этого не произошло, и человеку, духовный мир которого отличали редкостное богатство и глубина чувств, а ум — исключительная острота и ясность, суждено было испытать все тяготы, какие только могла нести с собой для утонченной натуры служба в линейном артиллерийском полку, прозябавшем в казармах в то безмятежно мирное время.

31 октября 1827 года батарея, где служил Эдгар А. Перри, получила приказ о передислокации в форт Моултри, Южная Каролина, расположенный на острове Салливана, у входа в Чарлстонскую гавань.

Передвижения войск в ту блаженную нору, когда еще не было железных дорог, осуществлялись по большей части водным путем. Ясным осенним утром, 8 ноября 1827 года, караван военных транспортов, на один из которых погрузилась батарея По, воспользовавшись свежим попутным ветром, вышел из Бостонской гавани и, оставляя позади Кейп-Год и окутанный голубой дымкой Нантакет, взял курс в открытое море с тем, чтобы миновать опасные прибрежные мели и рифы. Путешествие это, во всяком случае для По, было исполнено романтического очарования. Надутые ветром паруса, развевающиеся флаги, блеск солдатского оружия и амуниции, летящий с корабля на корабль зов сигнальных труб — все это рождало у По такое ощущение, будто он участвует в настоящей военной экспедиции. Плавание курсом на юг вдоль Атлантического побережья Соединенных Штатов продлилось десять дней, и в воскресенье 18 ноября караван вошел в Чарлстонскую гавань.

Вся армейская эпопея По, во время каковой ему пришлось немало попутешествовать, может служить, если взглянуть на нее с литературной точки зрения, замечательной иллюстрацией одной из отличительных особенностей его писательского метода, состоявшей в искусном переплетении вымысла с запечатленными исключительно точно деталями реальной обстановки и обстоятельств, в которых ему доводилось бывать. Описание этого периода можно было бы с полным основанием назвать «Историей о том, как Эдгар По собирал материал для своих произведений». Вопреки распространенному мнению о том, что По черпал элементы местного колорита главным образом из прочитанных книг, несомненен тот факт, что он часто брал их из окружающей жизни и природы, лишь в самой незначительной степени облагораживая и обогащая свои находки на основе литературных источников. Даже вымышленные места действия он рисует с большой изобразительной силой, и его описания природы, хотя и носили часто собирательный характер, возникали тем не менее из впечатлений от виденных им в действительности пейзажей. Причудливой, запоминающейся прелестью того края, где ему предстояло провести около года жизни, не отягощенной заботами о пропитании или недостатком досуга, навеяны многие страницы его новелл «Золотой жук», «Продолговатый ящик», «Человек, которого изрубили в куски», «История с воздушным шаром», так же как и пронизанные светом закатного солнца и синевой морских просторов меланхолические картины, столь часто возникающие в его стихах после посещения Каролины.

С 19 ноября 1827 года по И декабря 1828 года рядовой Эдгар А. Перри, он же Генри Ле Рене, он же Эдгар Аллан По, нес гарнизонную службу в форте Моултри, что на острове Салливана, в составе восьмой батареи 1-го артиллерийского полка армии Соединенных Штатов. Казарма, где он жил, помещалась в одном из бастионов старой крепости, охранявшей вход в гавань. Остров — продуваемый всеми ветрами безрадостный клочок песчаной суши, навеки врезавшийся ему в память за долгие дни, проведенные там, — По сделал впоследствии местом действия рассказа «Золотой жук», которое описывает так: «Остров этот имеет весьма странный вид. Состоит он почти целиком из морского песка и тянется в. длину почти на четыре мили. От материка его отделяет едва приметный пролив, вода в котором с трудом пробивается сквозь густой камыш и илистые наносы — излюбленное гнездилище болотных куропаток. Растительность там, как можно ожидать, скудная или, во всяком случае, низкорослая. Деревья сколько-нибудь значительной величины нигде не видны. Лишь на западной его оконечности, где высится форт Моултри в окружении разбросанных там и сям жалких деревянных лачуг, в которых летом ищут спасения от городской пыли и духоты жители Чарлстона, встречается изредка колючая карликовая пальма. Зато весь остров, за исключением только западной части и узкой полоски слежавшегося до каменной твердости песка на взморье, покрыт буйными зарослями душистого мирта. столь высоко ценимого английскими садоводами. Кусты его нередко поднимаются на пятнадцать-двадцать футов от земли, образуя почти непроходимую чащу. наполненную тяжелым, дурманящим благоуханием».

То, что По имел очень много свободного времени в бытность свою в форте Моултри, не вызывает сомнений, ибо полк береговой охраны, которому была придана его батарея, нес службу в отдаленном и пустынном месте, забытом и ботом, и военным начальством, да еще в ту пору, когда Америка жила в мире и согласии со всеми соседями. В расположении части не было ни парков, ни газонов, уходом за которыми могли бы заниматься солдаты, а то обстоятельство, что до Чарлстона было часа два пути на веслах или под парусом, лишало охоты к светским увеселениям даже молодых офицеров и избавляло нижних чинов от многочисленных и утомительных повинностей, какие выпадали на их долю в «парадных частях». Перечень развлечений, которые могла предложить близлежащая деревушка, ограничивался оглушительными лягушачьими концертами в заросшем тиной пруду и нудными церковными службами. Единственной наградой солдатам были увольнения в город, однако дорога туда и обратно, как уже говорилось, отнимала немало сил и времени. Поэтому большую часть своего досуга По. отдавал изучению диковинок местной природы, плаванию, чтению и литературным занятиям; иногда он также беседовал с более просвещенными из офицеров или подолгу бродил по острову среди песчаных дюн и миртовых зарослей.

Форт Моултри просыпался в 5.30 утра; после завтрака и поверки проводились непродолжительные строевые занятия или отработка артиллерийских приемов. Неспешное течение времени отмечали выстрелы пушки на восходе и закате солнца да пение сигнальных рожков, трубивших подъем и отбой и трижды в день сзывавших солдат к столу. В остальные часы оставалось только играть в карты или метать кости. Впрочем, даже от столь необременительных ратных трудов По вскоре благополучно освободился, вызвавшись исполнять обязанности гарнизонного писаря, приближавшие всякого, кто ими занимался, к офицерскому кругу и позволявшие легко войти в милость к командирам. Немудреное полковое делопроизводство отнимало у него не более трех-четырех часов в день, остатком которого он мог распоряжаться по собственному усмотрению.

Таковы те немногие сведения о жизни По в форте Моултри, которые пощадило забвение. Все, кто знал его в этот период, умерли, не оставив о нем никаких воспоминаний. Сохранился лишь полковой архив, содержащий самые необходимые и лаконичные записи. Но если о реальных событиях тех дней мы не знаем почти ничего, о чувствах и мечтах, владевших По, нам известно больше, ибо памятником им служит «Аль-Аараф».

Это самое крупное из стихотворных произведений, написанных По. Сюжет его и общее построение мало чем примечательны, однако сила поэтического выражения изумительна. Поэма эта блистает богатством фантазии, изысканным мелодическим рисунком и утонченной образностью, которые делают ее достойной более почетного места в творчестве По, чем то, какое ей обыкновенно отводится. Впоследствии она послужила источником вдохновения для многих других молодых поэтов, да и сам автор продолжал возвращаться к нему в течение многих лет. Несмотря на многочисленные звучащие в нем реминисценции, волшебной красотой своих строк «Аль-Аараф» затмевает все, что было создано до этого американскими поэтами. Об этом произведении еще пойдет речь в дальнейшем, а пока следует рассказать о немаловажных известиях, полученных По из родных мест.

• Предыдущая
• 22/90
• Следующая