Тайна девственницы - Александер Виктория - Страница 18

• Предыдущая
• 18/62
• Следующая

Он заплатит за это.

Натаниэль же усмехнулся про себя. Он не мог больше ждать.

– Вы… Вы… вы! – Габриэла чувствовала себя так, будто кто-то ударил ее по лицу или облил с головы до ног холодной водой. Она хотела, чтобы Нат видел, насколько она ошеломлена и шокирована его поведением. Даже если бы она действительно хотела его поцеловать, чего никогда не было и никогда не будет, это было унижением. Несмотря на то, что его поведение было трусливым и подлым.

– Натаниэль Харрингтон, вы заносчивый негодяй!

– Ну-ну, Габриэла, следите за своей речью! – Он перебирал письма на столе с таким спокойным выражением лица, будто бы ничего и не происходило в последние две минуты. Будто бы она и не говорила ничего. Будто бы ее здесь не было!

Габриэла чувствовала, что ненавидит его, Что хочет убить его. Медленно убить.

Она сжала кулаки и проговорила:

– Мои извинения, Натаниэль.

– Принято.

– Я правда извиняюсь, что…

Он улыбнулся благосклонно:

– Не стоит.

– …что вы такая высокомерная скотина!

Он наконец-то поднял на нее взгляд, полный простодушия.

– Не пойму, почему вы все еще смотрите на меня так, будто хотите поцеловать.

– Я на вас не смотрю! – четко произнесла Габриэла.

– Моя дорогая, если бы у людей была способность убивать взглядом, я бы уже лежал здесь под дверью мертвый, сраженный наповал выстрелом в сердце. Вы так смотрите на меня…

– Это была бы ужасная трагедия.

– Я рад, что вы так думаете.

– Нет, быть убитым взглядом – это слишком быстрая смерть. – Она облокотилась на стол. – Нет… Вы заслуживаете чего-нибудь более, более медленного. Например, быть растянутым между деревянными кольями на верхушке горы в Африке, висящим под палящим солнцем и поедаемым муравьями.

Нат приподнялся.

– Привязанный, говорите?

– Да, под тропическим, сжигающим солнцем, покрытый волдырями и ожогами.

Он тоже облокотился на стол и улыбнулся, глядя Габриэле в глаза.

– О, и я, конечно, был бы голым?

Голым? Тотчас же перед Габриэлой возникла картинка с обнаженным Натаниэлем Харрингтоном на холме. Не то чтобы она вполне знала, как выглядят обнаженные взрослые мужчины в такой позе, растянутые на кольях, но, даже исходя из ее ограниченного опыта от общения со скульптурами в музеях, картинка с голым Натаниэлем получилась очень яркой. Габриэла отвернулась.

– Или пусть бы вас разорвали на кусочки дикари в джунглях Южной Африки.

– Да, но ведь дикари сперва разорвут на мне одежду на мелкие кусочки, а потом уж меня, вы об этом подумали? – Натаниэль развлекался, и блеск в глазах выдавал это.

Опять обнаженный Натаниэль Харрингтон возник у нее в воображении. Дикари стягивают с него одежду, скидывают последние лохмотья, оставшиеся после долгого перехода по джунглям… Габриэла вздрогнула и помотала головой.

– Или… или… желаю вам быть съеденным каннибалами. Да, именно того вы и заслуживаете!

– Сваренным живьем, вы имеете в виду? – Нат ласково смотрел на нее. – И голым, конечно. Кто же ест человека в одежде?

– Прекратите это повторять! – Обнаженный Натаниэль Харрингтон сидел в середине огромной сковороды над огнем и был окружен огромным количеством дикарей. Габриэла резко поднялась и поправила волосы. – Сейчас же остановитесь!

– Что остановить?

– Использовать это слово!

– Какое слово?

– Вы знаете, какое слово!

Нат задумался на мгновение, покачал головой и поморщился.

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

Габриэла вспыхнула от раздражения и нетерпения.

– Голый Натаниэль! – Господи, она только что произнесла эти два слова вместе: «голый» и «Натаниэль»! Громко и ему в лицо? – Голый! Слово было – голый! Голый, голый, голый! – Она с ужасом понимала, что не может остановиться. – И вы прекрасно это понимаете!

Он широко улыбнулся:

– Но примеры-то были ваши.

– Но вы их изменили до неузнаваемости! С… с… – Габриэла закрыла глаза и быстро помолилась о том, чтобы Создатель дал ей спокойствия, и поблагодарила его за то, что не вооружена. – Это было крайне неуместно, в высшей степени неприлично, также… слишком… интимно… и… и… – «Эротично, возбуждающе, обольстительно». Она тяжело вздохнула, поймала на себе его взгляд и произнесла с достоинством: – И некомфортно.

– Да ладно вам, Габриэла. Вы же не… – Улыбка вдруг пропала с его лица. – Господи, я смутил вас?! Почему вы снова краснеете?

– Да… – Та легкость, с которой она постоянно краснела, постоянно отравляла ей жизнь, выдавая все эмоции. Иначе никто бы даже и не догадался, насколько она смущена. Да, конечно, она была смущена! Не столько из-за его слов, сколько из-за четких картинок и ярких образов, созданных ее собственным воображением. Но все равно это была его вина.

– Простите. – Я даже предположить не мог…

– Не могли предположить? Но почему? – Слова вылетали, не дожидаясь обдумывания. – Не могли предположить, что я способна смутиться от подобных грубых и пошлых комментариев? Что не хочу, чтобы ко мне относились, как к первой встречной дешевке на улице, и требую немного уважения к себе? Потому что моя семья, мое происхождение, мои приличия не совпадают с вашими?

Натаниэль растерянно смотрел на нее.

– Клянусь вам, Габриэла, я не хотел обидеть вас! Я просто шутил, если хотите, флиртовал с вами. Я никогда не имел в виду…

– Достаточно. Замолчите, пожалуйста! – Она подняла руку и загородилась ею от Натаниэля. И почему она так разозлилась? Говоря честно, она была расстроена больше, чем смущена. Поскольку не только быстро и не к месту краснела, но и имела другую слабость – при вспышках ярости не умела сдерживать свои слова и мысли, держать рот на замке. Неудачная трещинка в цельном характере. – Я тоже должна извиниться. – В конце концов, разница между их семьями, их жизнями и привела ее к этому дому вчерашней ночью. Да, она испытывала угрызения совести, чувство обиды и даже зависти. Но это было глупо. Жизнь – как раздача карт, одним выпадают одни козыри, другим – только мелкие карты. – Ваша семья была очень добра и великодушна ко мне, больше, чем я того заслуживаю. Поэтому мои замечания были несущественны.

– Нет же, мне, право, стыдно, я совсем затравил вас своими колкостями и шутками и должен принести свои извинения. Мне очень стыдно. Я потерял голову. – Натаниэль взял ее руку. – В свою защиту хотел бы сказать, Габриэла, чтобы вы знали… – Он поднес ее руку к губам и нежно посмотрел ей в глаза. – Вы не единственная, кто был бы разочарован и огорчен.

– Я не была… – Она помедлила, затем вздохнула. – Ваши извинения приняты. И я хотела бы, чтобы этот инцидент никогда не повторился.

– Согласен, – грустно сказал Натаниэль, однако в его глазах снова появился блеск.

Габриэла подняла голову.

– Могу ли я вам доверять?

– Конечно, можете. В большинстве случаев я могу быть надежным. Сейчас, например. – Он сгреб письма в кучу. – С какого места я должен начать?

– Здесь. – Она подошла к нему, возможно, слишком близко, ближе, чем позволяли приличия и чем следовало бы. Впрочем, они будут работать вместе, инциденты не повторятся, и, возможно, ее представления о приличиях и о том, что позволено, со временем изменятся. Она встала напротив него, ее руки дерзко перебирали письма. Она разложила письма в хронологическом порядке. – Их всего семь. Три первых пришли очень быстро, и, как вы можете видеть, они наиболее вразумительные и полные. Остальные… – Габриэла вздрогнула. – Я рекомендую прочесть их именно в таком порядке.

– Весьма удобно. – Нат сел в кресло и взял письмо. – Это первое? – Габриэла кивнула. Он начал читать, затем бросил быстрый взгляд на нее. – Вы собираетесь следить за тем, как я читаю каждое слово?

– Не каждое слово.

– Мне от этого становится не по себе. – Он серьезно посмотрел на нее. – Вы в библиотеке, Габриэла, я смею предположить, что вы сможете найти себе что-нибудь почитать. Здесь есть большое количество интересных и редких изданий, которые вам наверняка понравятся. Или лучше возьмите роман.

• Предыдущая
• 18/62
• Следующая