Золотой ястреб - Йерби Фрэнк - Страница 37

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая

Музыка трепетала, жаловалась и парила в прокуренном воздухе. Она чувствовала, как эта мелодия заставляет трепетать каждый нерв, каждую клеточку ее тела. Ощущения были магическими, завораживающими. Она чувствовала какие-то импульсы, исходящие от играющего на каком-то странном инструменте индейца, и ей показалось, что она сейчас пустится в какой-то странный, сумасшедший танец.

– Вы хотите уйти? – прошептал Рикардо.

– Нет! – воскликнула она. – Нет – это такая магия, Рикардо!

Индеец внезапно бросил играть, повернулся к ним – вся его фигура излучала гордость и достоинство.

– Стол, Титикака, – приказал Рикардо. – И вина – самого лучшего.

– Еда? – поинтересовался индеец.

Рикардо посмотрел на Бианку.

– Да, да! – весело сказала она. – Я снова проголодалась.

– Есть суп с перцем, – уточнил инка, – и пироги с маисом.

– Это индейские блюда? – спросила Бианка.

– Да, они восхитительны.

– Тогда несите все, – воскликнула Бианка.

Теперь, когда музыка больше не завораживала ее, Бианка смогла спокойно осмотреться. Когда ее глаза немного привыкли к темноте, она заметила, что здесь были и другие женщины. Большинство из них были проститутками. Но недалеко от их стола сидела женщина, такая же белая, как и Бианка. Глаза женщины лихорадочно блестели даже сквозь густой дым. Снова и снова она окунала свои аристократические пальцы в чашу и доставала оттуда что-то, что показалось Бианке похожим на красную глину. Бианка повернулась и взволнованно и вопросительно посмотрела на Рикардо.

– Кока, – объяснил он. – Этот продукт чрезвычайно освежает и бодрит, когда его смешивают с глиной и жуют. Индейцы пользуются им, чтобы не чувствовать тошноту в горах. К несчастью, это быстро становится вредной привычкой, и эта величественная сеньора обречена – она скоро умрет в страшных мученьях.

– Это ужасно! – прошептала Бианка.

Но в это мгновенье снова заиграла чарующая музыка и Бианка с удивлением заметила, что величественная сеньора поднялась и начала танцевать, словно подчиняясь не музыке, а какому-то своему внутреннему ритму. Так же внезапно она остановилась и пошла к двери. Бианка тоже было сделала несколько шагов к двери, как будто ее что-то тянуло туда, но Рикардо дотронулся до ее руки. Мгновенно все колдовство исчезло.

– Подожди, – попросил Рикардо. – Сейчас придет Кавадес!

– Кавадес? – переспросила Бианка.

– Жан-Валле Кавадес, – повторил Рикардо. – Смотри, он уже вошел.

Бианка увидела маленького мужчину, который внезапно появился в дверях. Его лицо было ужасающе бугристым, фигура – тонкой и скрюченной, так что казалось, что в его теле были живыми только глаза. Но Бианка заметила, что это были прекрасные глаза. В это мгновение музыка смолкла и все взгляды обратились к вновь прибывшему.

– Кавадес! – это имя сорвалось с туб присутствующих и было похоже на приглашение. Одна из индианок одним прыжком, похожим на балетное па, пересекла комнату и повисла у него на шее. Кавадес презрительно посмотрел на нее и бесцеремонно отшвырнул на пол.

– Кто он? – удивленно спросила Бианка, но Рикардо приложил палец к губам.

– Это великий поэт Лимы, – прошептал он, – хотя эти ослы и не понимают этого.

– Стихи! – закричали женщины. – Иди сюда, Жан, подари нам стихи!

Кавадес окинул их ледяным взглядом.

– Может быть, прежде вина? – сказал он, растягивая слова.

В то же мгновение вокруг него столпилась дюжина молодых идальго, протягивая ему бутылки и стаканы. Кавадес сел за один из столиков и начал пить. Он пил стакан за стаканом, едва успевая наполнять их.

– Он медленно умирает, – пробормотал Рикардо.

– Ох! – прошептала Бианка.

– Я думаю, что он хочет умереть. Он никак не может забыть своей умершей жены.

– Сейчас, детки, – ухмыльнулся наконец Кавадес. – Сейчас будут стихи.

Он огляделся вокруг и тут увидел прекрасное, бледное лицо Бианки. Он подошел к ней, не отрывая от нее восхищенного взгляда. Бианка покраснела от смущения и прижала руки к пылающим щекам. Но в этот момент Кавадес начал говорить.

Его голос совершенно преобразился: это был низкий, трепещущий, благоговейный голос. Он начал описывать Бианку, сравнивая ее лицо с лицами ангелов в раю, а ее волосы – с беззвездной ночью. Он говорил, что ее глаза подобны двум омутам, одного взгляда в которые было достаточно, чтобы любой мужчина потерял голову. В его поэме не было ничего непочтительного. Казалось, это говорил совершенно другой человек. Возможно, это был Кавадес, который тщательно скрывал обычно свои сокровенные чувства от постороннего взгляда. Когда он закончил, по бледному лицу Бианки текли слезы.

Внезапно она осознала наступившую глубокую тишину. Каждый человек в комнате испытывал небывалые чувства. Губы Бианки шевельнулись, и она слабо улыбнулась, не вытирая слез.

– Благодарю вас, сеньор Кавадес, – прошептала она. – Я благодарю вас от всего сердца.

Кавадес низко и почтительно поклонился Бианке. Все глаза в комнате были устремлены на нее, и никто не заметил высокого гранда, появившегося на пороге.

Внезапно Бианка почувствовала, что с Рикардо что-то не так. Он вскочил на ноги и вытаращил глаза. Она протянула руку, чтобы усадить его обратно рядом с собой, но он сильно, до боли сжал ее руку. Она обернулась, повинуясь его жесту, и встретилась с холодными безжалостными глазами своего мужа.

Мужчины стояли друг перед другом, причем, дон Луис дель Торо, казалось, был доволен произведенным впечатлением.

Рука Рикардо потянулась к шпаге.

– К чему это, крестник? – добродушно сказал дон Луис. – Я не собираюсь драться с тобой. Какая честь в том, чтобы победить слюнявого трясущегося щенка?

– Сэр, – начал Рикардо, и его голос задрожал.

– Рикардо, – продолжал дон Луис гораздо серьезнее, – мужчина должен сражаться за честь своей дамы, но у меня нет ни малейшего желания напрягаться по этому поводу. Я не собираюсь защищать честь той, которая не помнит о своем положении.

Взглянув на побелевшее лицо Бианки, Рикардо понял, что в этой ситуации у него был только один выход. Подняв руку, он ударил дона Луиса по лицу. Граф улыбнулся.

– Я очень сожалею, что ты сделал это, Рикардо, – прошептал он, – потому что я должен убить тебя. Пойдем, моя Бианка, – или я должен сказать наша Бианка, парень? Твоя и моя, и еще Бог знает скольких других – приятная мысль, не правда ли?

Он взял Бианку за руку и сжал ее словно тисками.

– Пойдем, Бианка, в это время ты должна быть в постели. Я надеюсь, что все происшедшее не слишком огорчит тебя и ты сможешь уснуть.

Несчастный вид Бианки воспламенил сердце Рикардо.

– Нет, Луис, – воскликнул он. – Ты несправедлив к Бианке! Она чиста, как…

– Как Кавадес, – закончил за него дон Луис. – Не будь таким нетерпеливым, Рикардо. Я встречусь с тобой через час.

Для Бианки, заключенной в своей комнате, время тянулось невыносимо медленно. Она прождала полтора часа, прежде чем появился дон Луис. Он вошел в комнату жены слегка прихрамывая, а на его пальцах были капельки крови. В сердце Бианки еще теплилась надежда, но дон Луис быстро развеял ее.

– Щенок хорошо дрался, – прорычал он. – Так хорошо, что я даже хотел пощадить его.

– Но он… – прошептала Бианка.

– Да, он мертв, – спокойно сказал дон Луис. – Я приказал отслужить мессу за упокой его души. Я любил его.

– И все же, – прошептала Бианка, – вы убили его!

– Позвольте напомнить, что это мы убили его. Где Квита? Прикажите ей укладываться. Завтра мы покидаем Лиму.

– Это… убийство не понравится вице-королю? – спросила Бианка. – Отлично! Вас повесят за это!

Дон Луис сурово смотрел на свою жену.

– Даже не упоминайте о виселице, – спокойно сказал дон Луис. – А не то я могу разукрасить кнутом вашу хорошенькую спину. Если это вас так интересует, то вице-король уже простил меня за это. Мы уезжаем, потому что я не хочу, чтобы всему городу был известен ваш позор.

Бианка посмотрела на него, и на ее пепельно-серых губах промелькнула слабая улыбка.

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая