Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 97

— Когда все будут знать, что вы перебрались в мой дом, пропадут всякие сомнения относительно наших отношений, и вам останется только придумать предлог для отсрочки свадьбы, — снисходительно пояснил сын синдика. Я была так поражена этим заявлением (хотя его следовало бы ожидать), что даже забыла о головной боли и о присутствии в своём сознании вампира.

— Надеюсь, сударь, — не сразу нашлась я с ответом, — вы не делаете мне официального предложения, и не питаете в моём отношении подобных намерений, поскольку мой ответ вам заранее известен.

Дрон Перте, к счастью, не стал объяснять, насколько мало для него привлекателен брак с безродной девчонкой из дейстрийской шляпной лавки, и только вежливо кивнул, принимая мой отказ.

— Сударыня, — преувеличено серьёзно проговорил сын синдика, — я ни в коей мере не собираюсь вам навязываться против вашей воли, и только прошу позволения иметь возможность защитить вас от грозящей опасности.

Театральный поклон, который он отвесил, был под стать словам, и мне стоило некоторого труда отрицательно покачать головой.

— Вы, кажется, не понимаете серьёзности положения, — несколько раздражённо начал сын синдика, но тут я снова прижала руки к вискам, скривившись от боли.

«Соглашайся, Ами! — прозвучал в моём сознании заметно встревоженный голос напарника. — Он прав, там ты будешь в безопасности, пока мы не отыщем тех, кто за нами гоняется. Соглашайся, это приказ!»

«Да, но…» — начала было я, но вампир словно исчез.

— Послушайте, сударь, — начала тогда я вслух, не слишком надеясь встретить в Дроне Перте сочувствие. — Ваше предложение во многом заманчиво, однако я, если вы меня понимаете, не всегда могу отказаться от ночных прогулок, и…

— Ах, вот что вас удерживает! — широко улыбнулся сын синдика. — Ивона, дорогая моя, вам следовало спросить сразу. Я специально предупредил матушку, чтобы она приготовила вам малую гостевую комнату, она расположена напротив моей — надеюсь, вас это не смущает, — рядом с чёрной лестницей и запасным выходом. Я сам частенько пользуюсь ими, и, уверяю вас, ступеньки не скрипят, и все петли хорошо смазаны. В виде особенного исключения я достану вам ключ, но только при двух условиях.

— Первое, полагаю, вернуть вам ключ, когда мы расстанемся, не так ли? — предположила я. Сын синдика отрицательно покачал головой.

— Оставьте его себе, сударыня, если бы я вам не доверял, я бы приказал заменить замок в двери, это намного надёжнее. Нет, условия будут совершенно другие, и их будет, пожалуй, не два, а три.

— Ваша щедрость меня поражает, сударь! — резко перебила я, не желавшая пользоваться помощью Дрона Перте даже и задаром, не то что на каких-то условиях.

— Прошу вас, сударыня, — примиряюще поднял руку сын синдика. — Во-первых, вы не выйдете на улицу без сопровождения, договорились? Думаю, нескольких ваших прогулок и сегодняшнего приключения ясно дали вам понять, насколько чревата беспечность в Острихе.

— Надеюсь, вы не себя предлагаете в провожатые? — уточнила я.

— Разумеется, нет, сударыня, — покачал головой Дрон Перте. — Я прекрасно понимаю, что вам захочется прогуляться без моей слежки, и прошу вас только о разумной осторожности. Обещаете?

Я неопределённо кивнула и приготовилась слушать дальше.

— Второе — прежде чем отправиться на прогулку, вы обязательно предупредите меня о том, что уходите, на худой конец просунете под дверь записку. Это условие даже не обсуждается, вам ясно?

Представив себе, как стучусь среди ночи в дверь к неженатому мужчине, которого все, кроме него самого, прочат мне в мужья, я ощутила особенно сильное желание потребовать с начальства прибавку к жалованию: в качестве компенсацию за ущерб, наносимый этим заданием моей репутации.

— Третье условие, — как ни в чём не бывало продолжал Дрон Перте. — Оно также не подлежит обсуждению.

— Я вас внимательно слушаю, — заверила я, прислушиваясь к голосам на лестнице. Судя по всему, отец Дрона, синдик городских стрелков, наконец-то явился сюда снимать у потерпевшей показания. Впору загордиться от оказанной чести, да только вот почему-то нет настроения.

— Третье условие, — театрально прошептал, потянувшись ко мне, авантюрист. — Вы немедленно поклянётесь могилой вашей матери, что не впустите вампиров в дом моих родителей. Ну же, у вас нет и минуты, соглашайтесь скорее — или я сей же час расскажу отцу всю правду!

Времени, за которое синдик поднимался по лестнице, с лихвой хватило не только на требуемую клятву, но и на то, чтобы отвесить наглецу очередную оплеуху — не столько за угрозы, сколько за попытку запечатлеть на моей щеке поцелуй под прикрытием необходимости говорить шёпотом. Надо отдать ему должное — Дрон Перте не только не пытался увернуться, но и явно считал полученный удар чем-то само собой разумеющимся; во всяком случае, он не стал ни возмущаться, ни пытаться как-либо свести счёты. Кто знает, быть может, среди «устриц» принято именно такое обхождение.

Через час, когда синдик гильдии городских стрелков раскланялся, повторив перед уходом предложение сына переехать в его дом, я собирала свои вещи, под видом вежливости отослав служанок: мне не хотелось, чтобы они разбирали мои «рабочие» платья с их потайными карманами.

Нервная дрожь унялась под воздействием вина, опьянение тоже успело пройти, и сейчас меня мучила головная боль: последствия мысленного разговора с напарником. Укладывание вещей — занятие, весьма располагающее к раздумьям, и неудивительно, что печальные мысли заполонили моё сознание. В первую очередь, конечно, меня тревожило приглашение Дрона Перте, который, кажется, не сомневался, что моё спасение даёт ему право на прямо-таки беспардонное нахальство. А, может, его поведение объяснялось знанием моего прошлого. Могу поверить в гостеприимство «устриц» в отношении моей безопасности, но сын синдика и вне своего дома едва удерживался в рамках приличий; нетрудно догадаться, как изменится поведение Дрона, когда я окажусь в его власти. Однако… как неоднократно объяснял мне напарник, его приказы не обсуждаются, и прямое распоряжение проигнорировать невозможно. А вот это подводило к следующим размышлениям: почему вампир, столь легко раздражающийся при одном упоминании сына синдика, внезапно распорядился принять его приглашение? Ситуация показалась ему настолько пугающей или у не-мёртвого были на дом синдика свои планы? А если были, остаётся решить, насколько важна для напарника данная мной клятва.

Вампир никак не вмешивался в мои попытки осмыслить происходящее, и я перешла к самому сложному вопросу: как? Как негодяи узнали моё имя и где именно я проживаю?

В прошлый раз, как говорила Грета, кто-то добыл эти сведения и переправил в Острих. А сейчас? Мы не писали в бюро, ни как меня теперь зовут, ни имя моей квартирной хозяйки: боялись утечки. Внешность у меня ничем не примечательная… Искали дейстрийскую путешественницу? Но ведь госпожа Дентье говорила, что нас таких двое — или они приходили ко второй девушке тоже?

«Ами, — внезапно ворвался в мои мысли напарник, — доверчивая ты моя дурочка, тебе не приходило в голову, что есть одна категория граждан, которая знает о тебе всё и не затруднится проследить, где ты живёшь?»

«Вампиры? — мысленно ахнула я. — Но ведь на меня напали люди!»

«Если тебя только не предал твой кавалер, дурочка, — зло отозвался вампир, — это единственный вариант. Никто больше не мог так точно и много о тебе знать».

«Но, Гари, подумай, ведь могли следить, могла быть утечка, могло произойти что угодно! И потом, ты сам всегда говорил, мёртвые не имеют дела с живыми!»

«А вот это мы сейчас проверим!» — отрезал вампир и снова пропал из моего сознания.

Супруги Перте встретили меня весьма и весьма благожелательно. Хозяйка была осведомлена о случившемся со мной, и полна сочувствия, синдик возмущался наглостью бандитов, и клялся, что положит все силы на поимку сообщников. Он был одновременно доволен и недоволен сыном: тот храбро вмешался, спас девушку — но зачем было убивать преступников?! Живых можно допросить, мёртвые годятся только на кладбище. Дрон смущённо оправдывался, и из разговора я поняла, что возница той разбойной кареты был ранен, но сумел скрыться, причём никто не знает куда он делся.