Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 144

— Ивона, милая, — заговорила со мной госпожа Тадье после утреннего чая,[28] когда, дружески взяв под руку, повела «дышать свежим воздухом» в укутанном туманом саду. — Я знаю, у вас в Дейстрии вести такие разговоры не принято, и я хочу, чтобы ты поняла: я никогда бы не стала вмешиваться в твои дела, если бы не острая необходимость.

— О чём вы, Марта? — удивлённо спросила я. Моё утреннее отсутствие никем не было замечено, и мне не пришлось протестовать и краснеть в ответ на нескромные намёки, потому что их, собственно, и не было. Однако вступление госпожи Тадье заставило меня насторожиться.

— Я сама была молода, — продолжала, словно и не услышав моего вопроса, почтенная дама. — И я-то уж знаю, какой занозой могут стать опекуны и родители. А уж если кавалер женат…

— Мой кавалер не женат! — возмущённо перебила Марту я. — Неужели вы думаете, что я согласилась бы принимать у себя чужого мужа?

— А почему бы и нет? — резонно возразила госпожа Тадье. — Женатые ничем не хуже неженатых, даже напротив — им есть с кем сравнить даму сердца, прежде чем назвать её самой прекрасной на свете.

— Марта! — шокировано воскликнула я.

— Привыкай, милочка, — подмигнула мне любовница бывшего синдика столичных стрелков. — Ты живёшь в Острихе.

— Хорошо, Марта, как скажете, — покорно согласилась я. — Но вернёмся к нашему разговору. Вы хотели мне что-то сказать?..

— И верно! — рассмеялась Марта. — Прости старуху, заболталась!

— Вы вовсе не старая! — привычно запротестовала я, но госпожа Тадье только покачала головой.

— Итак, Ивона, давай поговорим откровенно, — решительно начала она. — Что тебя связывает с Дроном Перте?

Если бы в этот момент разверзлись бы небеса, и громовой голос изобличил бы меня в самых страшных грехах, известных человечеству, если бы из тумана выскочили бы «кровники», чтобы обнаружить на моём теле свежие укусы, если бы городские стрелки арестовали бы меня как шпионку, если бы всё это случилось бы одновременно — я и тогда не была бы вполовину так удивлена, поражена, напугана, как сейчас. Туман словно прилип к глазам, или, быть может, у меня помутилось зрение, и, когда я пришла в себя, добрая Марта брызгала мне в лицо водой изо рва.

— Прости, деточка, — как мне показалось, довольно формально извинилась она. — Я не подумала, насколько для тебя важным окажется наш разговор. Итак, молодой Перте пополнил тобой свою коллекцию красавиц? Ничего не скажешь, достойный выбор. А тебе известно, что у молодого Перте есть невеста, на которой он намеревается жениться в самом скором времени?

— Да, — мрачно буркнула я, — на девушке, которая искренне считает себя моей подругой — если, конечно, «молодой Перте» не изменил своего решения за то время, которое я его не видела.

— Даже мужчина не может поменять решение за какие-нибудь три дня, — возразила хозяйка Тадье, — если, конечно, речь идёт о возможности поправить дела с помощью женитьбы. Кстати, а чем ему не подходишь ты, а, Ивона? Ты немногим беднее той бледненькой барышни.

— Вы её видели? — вскинулась я.

— Молва, — пожала плечами Марта и помогла мне подняться с травы, на которую перед тем усадила. — Но ты не ответила… или тебе неприятно отвечать?

Теперь пришла моя очередь пожимать плечами и улыбаться.

— Я не видела хозяина Дрона Перте гораздо дольше, чем три дня, дорогая моя Марта. Вы ошибаетесь, он вовсе не был моим любовником, и я никогда не собиралась выходить за него замуж.

— Однако его имя произвело на тебя впечатление, — немедленно возразила почтенная дама. — И довольно сильное, ты ведь не будешь отрицать?

— Мне пришлось приложить некоторые усилия, — сухо ответила я, — к тому, чтобы столь блестящий кавалер всё же не смог «пополнить мной» свою необычайно богатую коллекцию дам. Я полагала, что больше не услышу о нём.

— Так он тебя домогался? — заинтересованно спросила Марта. — Милая, что же ты не сказала сразу? Я бы нашла тебе другого защитника!

— Защитника? — резко переспросила я, начиная понимать, к чему клонит моя старшая подруга.

— Ну, да, — бесхитростно ответила госпожа Тадье. — Он приехал в столицу на днях, конь весь в мыле, едва не загнал бедное животное. Тут же прислал мне записку, а, как только узнал, что за тебя не будет вступаться любовник, бросился к бедному Дарьену. Тот, конечно, не очень-то стремился скрестить шпаги с молодым Перте, но тогда юноша наговорил старику столько колкостей, что и мертвец бы оскорбился. Когда и это не помогло — подстерёг на улице и публично отвесил пощёчину. Теперь Дарьену уже ничего нельзя будет поделать, придётся драться. Не правда ли, очень мило со стороны молодого Перте?

— Мило?! — чрезвычайно удивлённая подобной формулировкой, воскликнула я.

— Разумеется, мило, — раздражённо откликнулась госпожа Тадье. — Если бы после всего произошедшего между тобой и этим старым хрычом никто бы не бросил ему вызов, ты бы оказалась отверженной. Кто бы захотел говорить с женщиной, за которую некому драться?!

— Но, Марта! — ахнула я. — Мне казалось, что вы…

— Я — другое дело, — отмахнулась почтенная дама. — Я старая калоша, и мне давным-давно нет дела до мнения света. Но вот ты, Ивона, ты ещё слишком молода, чтобы изведать его жестокость!

— Марта, не могу поверить, чтобы вы говорили серьёзно!

— И не верь, — улыбнулась госпожа Тадье. — Главное, я вовремя увезла тебя из столицы, и теперь ты не можешь предотвратить поединок в твою честь.

От этих слов мне снова сделалось дурно: меня будто затягивали в дурной роман позапрошлого века. Марта по-своему истолковала моё молчание.

— Конечно, деточка, я вовсе не думаю, будто ты способна броситься между мужчинами, как в плохой пьесе. Это правило общее для всех. Видишь ли, мы привыкли считать, что женщины существа слабые, робкие и миролюбивые, поэтому им положено всеми силами стремиться предотвратить кровопролитие… а мужчинам — сильным, смелым, отважным и жестоким — осуществить его, несмотря ни на какие препятствия. Вот мы и прячем девушек подальше, а ну как они и в самом деле вздумают вмешаться… а то, ещё хуже, начнут подстрекать противников, и опозорят свой пол на веки вечные.

И почтенная дама лукаво подмигнула.

— Никак не могу вас раскусить, — вздохнула я. — Чего вы от меня хотите, Марта?

— Правды, — последовал немедленный ответ. — Молодой Перте набросал немало намёков о твоём любовнике, и я, право же, начала сомневаться в его существовании. Подумала, мальчишка нарочно обманывает меня, чтобы скрыть правду о своих похождениях. Небывалое благородство для этого человека, ну, так все мы когда-нибудь взрослеем. Но ты, Ивона… Расскажи всё, как есть старухе. Кто же твой кавалер, если ты скрываешь его ото всех? Кто тот человек, который может затмить молодого Перте — ведь ты из-за него отвергла ухаживания этого достойного кавалера, не так ли? Кто он?

У меня не осталось сил сопротивляться. Если Марте так хочется сунуть нос не в свои дела, если ей так нужна правда — так пусть получает её сполна, и не говорит потом, что не просила! В конце концов, вряд ли она решит меня когда-либо выдать…

— Я жду, Ивона, — напомнила о себе госпожа Тадье. — Прошу тебя, открой мне, кто твой любовник.

— Вор, — просто ответила я.

Марта не ответила, и я взглянула на неё с вызовом.

— Вы сами говорили, что не закроете для него двери вашего дома! — обидчиво выкрикнула я. — Будь он хоть домушник, хоть вампир, хоть трубочист, хоть сумасшедший!

— Говорила, деточка, — неожиданно мирно признала Марта.

— Но вы так не думали, не правда ли?! Вы думали, ко мне «лазает в форточку» Дрон Перте, и поэтому закрывали на всё глаза, а на самом деле вы такая же, как и все, и… — Я разрыдалась.

— Ну-ну-ну, милочка, — решительно прервала мои рыдания госпожа Тадье и протянула платок. — Не мели чуши. Никто не собирается нападать на твоего возлюбленного. Хочешь любить вора — пожалуйста, у меня ведь воровать нечего, а до остальных мне и дела нет. Только сама-то будь готова к несчастьям: а ну как твой милый попадётся, как это говорят, «на горячем»?