Воин и Маг - Иващенко Валерий В. - Страница 39
- Предыдущая
- 39/82
- Следующая
– Кстати ты, дорогой мой, не озаботился запасной одеждой для своей драгоценной супруги.
Valle посмотрел на платье, небрежно брошенное на песок. В самом деле, батист и бархат ни по прочности, ни по стилю не годились для путешествия. Подол с одной стороны даже разошёлся, а левый рукав висел на честном слове. Повертев в руках то, что уже с трудом можно было назвать одеждой, он достал кинжал и принялся орудовать.
– Эй, милый, ты не увлёкся? – Изабелла обеспокоенно приподнялась на песке, глядя за лихими манипуляциями мужа.
В конце концов он показал на руках нечто, весьма свободное, навроде сарафана Жанетты, но на бретельках вместо плечиков с буфами. И длиной оказалось изрядно выше колен, когда смеющаясья Изабелла скользнула в него.
– А ничего, – одобрила она, – Не жарко и не жмёт. Правда, матушка если увидит, с ней сердцебиение сделается, если не чего хуже. В обморок хлопнется.
– От ужаса или от зависти? – невозмутимо спросил Valle, критически оглядывая супругу, – А знаешь, тебе идёт – в этом ты выглядишь красивой и желанной женщиной, а не придворной дамой-пугалом.
Супруга повертелаясь, тоже оглядев себя насколько возможно.
– А знаешь, может и от зависти, – улыбнувшись, сообщила она. Повесив втрое полегчавшую обновку на воткнутую в песок пальмовую ветку, она разбежалась и с визгом-хохотом, опять прыгнула в ласковое тепло воды, благо там всё-таки было прохладнее.
Рано или поздно приходится признать, что не всё оно так хорошо, как хотелось бы, и как подтверждение этого тезиса, запасы еды подошли к концу. Valle со вздохом оседлал осоловевшего от жары и безделья коня, облачился в чёрные облегающие брюки и такого же цвета сапоги. Натянул на загорелые плечи слегка потерявшую белоснежность рубашку. За спину повесил неразлучный меч, на пояс тяжелый кошель, набитый тем, для чего вещь была предназначена, и запрыгнул в седло.
Изабелла, весело посмеиваясь, примостилась у мужа на коленях.
– Пусть моя Звёздочка побудет здесь?
Муж пожал плечами со сразу размокшей рубашкой, и накрыл лагерь заклинанием невидимости. Оглядев последний раз притихшие под утренним, но уже беспощадным солнцем окрестности, кое-как заставил двигаться своего обленившегося коня. На том берегу залива находился небольшой портовый городок стигийцев, но расстояние тут значило мало, даже с учётом объезда по берегу, и менее чем через квадранс парочка вынырнула в реальность из чахлой пальмовой рощицы в виду крайних городских хибар.
Смуглые, загорелые почти до шоколадного цвета местные, хоть и не проявляли особых восторгов по поводу явно белокожих приезжих чужаков, но спасибо, хоть не кидались с оружием. Пялились, и всё. Лишь одуревший от солнца и жары патруль на базарной площади, где заковывали в колодки какого-то несчастного, проявил какое-то внимание к диковинно выглядящей парочке. Но выходить из-под тени, образованной навесом у колодца, и не подумали.
Valle с ходу, не слезая с коня, чуть ощутимо для Изабеллы напрягся, выписал пальцем в воздухе какую-то светящуюся руну. Дунул на неё, и странный волшебный знак поплыл в жарком мареве к растерянным стражникам, озадаченно почёсывающим бритые затылки под яркими тюрбанами. Не долетев, руна рассыпалась зелёными искорками, сопроводив этот махонький фейерверк затихающим, как звук серебрянного колокольчика, весёлым смехом. Затем баронет показал солдатам пальцем на свою супругу, а потом показал им кулак. Затем подумал, и швырнул в сторону старшего из них приветливо блеснувший в лучах солнца золотой цехин.
Обрадованные стражники усердно закивали, показывая, что присмотрят – с леди и волосок не упадёт, и только тут понятливая Изабелла соскользнула наземь. Оглядевшись, она вполне резонно заключила, что снабжение провиантом мужчинам лучше не доверять, и что начать всё-таки нужно с палаток, торгующих одеждой и предметами гигиены. Тощий купец в первой лавке обеспокоенно посмотрел на рыжую красавицу без чадры и кошелька, беззастенчиво роющуюся в дорогих товарах. Затем старательно отвёл непроницаемые восточные глаза от мини-платья покупательницы в сторону.
Valle, улыбнувшись растерянному купцу в неизменной чалме, успокаивающе похлопал по приятно звякнувшему кошельку, и тоже спрыгнул с коня, рассудив, что и ему не обязательно торчать на солнцепёке. Взяв за повод, пошёл в тень под навес. Тут уже закончили с темнокожим грязным мужичонкой в одной набедренной повязке, надев ему разборную деревянную колодку, удерживающую руки и шею, а теперь примеряли такую же к замурзанному мальчишке лет шести-семи, размазывающему слёзы по грязным щекам. Подходящего размера всё не находилось, и потеющий от жары и ярости плотник негромко ругался сквозь зубы.
– Толмач! – бросил баронет международно известное слово, и в пальцах его появилась серебряная монетка.
Словно из-под земли, в воздухе перед ним соткалась тощая фигура в пыльном, выгоревшем белом бурнусе. Переводчик, обязательно имеющийся в каждом порту, чуть поклонился уважительно, сложив ладони, и монетка тут же упала в них.
– Что благородному господину угодно? – привычно-профессионально забубнил он, безошибочно угадав в странном волшебнике дворянина и уроженца Империи.
– Что тут происходит? – Valle указал взглядом на заковываемую в колодки парочку.
Толмач мелкой рысью подбежал к стражникам, потарахтел с ними негромко, и так же юрко вернулся.
– Осмелюсь сообщить, благородный господин, – зачастил он, – Презренного Саиба продают в рабство за воровство. А поскольку штраф он уплатить не может, то и дочь его тоже.
Баронет неодобрительно покачал головой, поглядывая на несчастных.
Изабелла, которую сопровождали двое вертлявых мальчишек-носильщиков, уже нагрузила коня несколькими тюками и свёртками. Соблюдая здешнее почтение к мужьям, она тем не менее посмотрела на супруга так, что тот понял.
– Погодите! – негромко, но властно бросил он, и поманил пальцем старшину стражников. Тот поспешно, уже предвкушая развлечение и прибыль, но всё же сохраняя по мере сил приличествующее стигийскому воину достоинство, подошёл.
– Я хотел бы выкупить эту худышку и подарить своей молодой жене! – мысль была выражена ясно и в то же время с намёком.
Толмач бесстрастно перевёл. Старшина нахмурился, посопел, и коротко что-то бросил.
– Благородный господин, этот воистину уважаемый стражник говорит, что ваше пожелание противоречит нашим законам, – и тут же переводчик заметно вспотел отчего-то, заметив, как недовольно приподнялась бровь его нанимателя.
– Сколько стоят ваши законы?
Толмач посерел от страха, но кое-как, убитым голосом перевёл. Стражник коротко рыкнул, выразительно положив ладонь на эфес сабли, а другой рубанув в воздухе, и заговорил. Толмач, вжимая голову в плечи и проклиная в душе свою жизнь, тоже забормотал.
– Подкуп стражи, неуважение к священным законам…
Неизвестно, до чего они ещё бы договорились, если бы умница Изабелла не шепнула пару фраз в пыльное ухо переводчика. Тот окончательно стушевался и стал о чём-то шептаться с переменившимся в лице стражником.
Наконец, они пришли к общему мнению, и толмач забубнил.
– Благородный господин, за рабыню и улаживание формальностей надо отдать пять таких же золотых монет, как вы подарили уважаемому стражнику, да продлит Сет его дни.
Голос его вроде бы даже не перекрывал ленивого, полуденного базарного гама, и всё же обладал тем преимуществом, что как-то ненавязчиво, но понятно доносил слова прямо до ушей.
– Пять золотых? – удивился баронет, протягивая слова, – За тщедушную девчонку?
– Дорогой, – капризно надув губки, великолепно сыграла свою роль Изабелла, – Подари мне её.
– Ладно, – смилостивился Valle и отсчитал в ладонь старажнику пять золотых монет, добавил ещё две.
– Старшине стражи и тебе, толмач. За то, чтобы вы о нас сегодня же забыли.
Беспрестанно кланяясь, тот перевёл. Стражник улыбнулся белозубой улыбкой, но кланяться не стал – отдал воинский салют. По его приказу во мгновение ока выписали какой-то документ на клочке папируса, смотались на подпись и печать к местному бею, и с поклоном вручили бумагу и покупку баронету.
- Предыдущая
- 39/82
- Следующая
