Энергия подвластна нам - Иванов Валентин Дмитриевич - Страница 46
- Предыдущая
- 46/62
- Следующая
Важно отметить только, что электростатическое поле Станции Особого Назначения повелевало всеми видами энергии: ему были послушны даже всепроницающие космические лучи. Все потоки атомных частиц и осколки атомных ядер отбрасывались по направлению, диаметрально противоположному их движению. Отсюда и возникло общепринятое в кругу учёных название, сначала казавшееся условным, а потом ставшее привычным, – «щит»!
Встретив «щит», потоки идущей извне энергии устремлялись назад, меняя свои электрические заряды. Обратное движение осуществлялось с силой тем большей, чем больше была первоначальная энергия поступательного движения.
Только дважды до сих пор Красноставская была испытана на полную мощность отражения, на полную силу «щита».
…Фёдор Александрович повернулся к Степанову и сказал ему:
– Я хочу, чтобы сегодня был поднят «щит» полной мощности! Вы понимаете меня? Вы будьте здесь, но пусть они работают сами, – пусть они работают сами, Михаил Андреевич! Вы все взрослые… и вы и они тоже! Я буду только наблюдателем извне.
Во все дни августа этого года, обильного в западных частях страны частыми дождями и грозами, сменявшими необычайный летний зной, над восточными степями небо было неизменно чистым, безоблачным.
Спокойно догорала на темнеющем небе жёлтая вечерняя заря, предвещая на следующий день такое же тихое, ясное утро.
В километре от Красноставской с её сложными сооружениями – металлическими опорами, сетью проводов и длинными, гибкими щупальцами антенн, стоит высокий холм.
На вершине холма ещё сохранился кусок круглой стены, изъеденной временем. Кругом лежат осыпавшиеся камни развалившейся башни – памятника давно угасших жизней.
Один из строителей Энергетической Станции Особого Назначения, любитель древности, копаясь в свободные минуты в развалинах, нашёл кусочки изразцов с дивной вязью восточного рисунка. Нежная прелесть причудливых изображений и богатство красок говорили о высокой культуре ремесла людей, построивших некогда эту круглую башню.
Неутомимые кирка и лопата открыли, наконец, любителю-археологу ход в неглубокое подземелье. Ступени уходили вниз. Сухой климат степей сберёг на стенах изображение созвездий, условные письмена – знаки планет и затейливые фигуры Зодиака. Много раз повторённый на камне рисунок пятиконечной звезды – старинного символа мужества и смелости – говорил о мечтах человека, смотревшего в небо и в будущее людей.
Здесь устроили маленькую обсерваторию и метеорологический пункт. Отсюда днём Красноставская была видна, как на ладони.
Фёдор Александрович пришёл сюда, когда уже начинало темнеть. Сегодня ему хотелось остаться только наблюдателем. Там, внизу, у приборов управления станцией, часы дадут сигнал ровно в двадцать часов по московскому времени.
Смеркается. Дымкой затягивается ажурный амфитеатр Красноставской. Зажигается первая вечерняя звезда. На западе висит серебряный серп молодой Луны. Влево, в посёлке, загораются первые огоньки в окнах домов.
Фёдор Александрович сидит на плоском камне, на холме, опираясь спиной о стену обсерватории. Здесь хорошо, тихо… В памяти мелькают без всякой связи, навсегда, казалось, забытые отрывки прошлого. Видит он себя студентом, молодым инженером. А вот угодливое, крысиное лицо подрядчика с бегающими глазками, прячущими наглую уверенность, и звучит вкрадчивый тенорок: «Вот-с, не угодно ли, замеры работ. Всё так точно. Комар носу не подточит… Вы извольте подписать, а это денежки вам-с…» И потом тот же голос, злобный и громкий: «Неженку строите? Все берут! Не смей драться! По суду ответишь!!!» Боже, как давно это было, да и было ли?
И видит себя Фёдор Александрович первый раз поднимающимся на кафедру университета. Первая лекция!.. Чувство неуверенности и стеснения, – тогда он ещё не умел видеть близких и родных в молодых лицах студентов.
Жизнь началась после семнадцатого года. Отсюда воспоминания ясны, точны. Он многого не понимал сначала, он был плохо подготовлен. «Наука вне политики», – так многие уверяли тогда, в том числе и те, с мнением которых он считался… Теперь же эти люди кажутся наивными, ограниченными. Эпоха детства, да… Как много он узнал! Наука может быть только партийной. Вне этого – хаос, блуждание, ошибки, путь впотьмах и без цели… Синтез знаний! Как всё связывается и всё оправдывается! Организация людей, организация энергии, – всё разумное, возможное, реальное…
И перед Фёдором Александровичем возникает образ Председателя полугодичных собраний. Он слышит его голос: «…учёные выполнят свою задачу…»
– Да, мы выполним! – отвечает Фёдор Александрович. Он встаёт, вынимает часы и смотрит на циферблат. Семь часов пятьдесят пять минут по московскому времени. Началось пополнение батарей. «Щит» может быть дан немедленно. Но он назначил время, – ровно в двадцать часов!
Красноставская может дать «щит» и самостоятельно, без помощи Соколиной Горы. Но это разрядит её батареи, придётся ждать пополнения.
Фёдор Александрович смотрит на лунный серп. Когда можно ждать удара оттуда? Высчитано всё: сила, могущая прийти, подсчитана. Но когда она придёт? Нужно предусмотреть всё. И в тот момент, когда на пятне Луны, отражённом на металле экрана под глазом Красноставской, появится яркая точка, когда приёмники Станции уронят предупредительный сигнал – «гкх», «гкх», тогда нельзя будет встретить решительную секунду с разряженными батареями!
На часах академика чёрные стрелки на светящемся циферблате показывают восемь часов без нескольких секунд.
Сейчас он, как Антей из древнего мифа, прикоснётся к источнику силы. Время пришло!
На центральном посту управления Красноставской молчание. Дежурный начальник Станции смотрит на смену сигналов. Конец длинной стрелки поднимается. Стрелка вращается, и её острый конец движется по чёрному двухметровому диску прыжками вверх, минуя цифры 100–200–300–400–500… Стрелка останавливается на 800 и потом опять прыгает: 1000–1100…
Одновременно с движением стрелки пополнение батарей контролируется звуковыми сигналами. По мере движения стрелки понижается нота, издаваемая рупором.
Рупор помещён над диском показателя. Звук углубляется, уходит вниз хроматической гаммой.
Сейчас всё связано – подземная гора железа, генераторы и металлические кольца, лежащие над Красноставской.
Дежурный начальник Станции стоит и смотрит. Рядом с ним двое помощников, они могут заменить его и помочь ему.
Михаил Андреевич сидит в глубине поста управления, у входа. Ещё три минуты. Степанову кажется, что он ощущает силу, готовую проявиться. Внизу – напряжённый железный мускул энергии, готовый отдать свою силу вверх. Энергия пополнится и преобразится в генераторах и встанет над Красноставской неотразимым «щитом». Она «побежит» вверх, обращая вспять любую силу, встреченную на её пути. Вот она – сила сильных!
Степанов ещё по дороге в Красноставскую понял, что заботило Фёдора Александровича. Как дорог ему старый академик, как близок он ему! Добр Фёдор Александрович, но требователен, – беспощадно требователен. Не даст пощады ошибке, не забудет ошибки, пока не убедится, что она не только исправлена, но и причин, вызвавших её, нет. Сначала Степанов не понимал его… Прав Фёдор Александрович!.. Не должно быть ошибок! Проверка и проверка. Право на вывод даётся тяжёлым трудом, прекрасным трудом…
Дежурный начальник делает несколько шагов вперёд и кладёт руки на рубильники. Это мотор, который управляет последовательным включением «щита». Его помощники подходят к запасным моторам. Всё предусмотрено. Тройной контроль, если откажет первый пусковой мотор.
Ещё две секунды!
Фёдор Александрович смотрит с холма вниз, на Красноставскую. Двадцать часов. В стороне от Станции всплеснулись бесчисленные коротенькие синие огоньки. Они ничего не освещали и казались совершенно неподвижными. Они были такими же мёртвыми, как болотные огни, как искры на радиоантеннах или огоньки на корабельных реях перед грозой.
- Предыдущая
- 46/62
- Следующая
