Энергия подвластна нам - Иванов Валентин Дмитриевич - Страница 33
- Предыдущая
- 33/62
- Следующая
Раздражительность старого учёного увеличивалась. Вспышки его гнева беспричинно падали на голову первого встречного. Пропадал интерес к делу, и пропадал незаметно для самого Форрингтона.
Завершающий скандал случился совсем неожиданно. Всем показалось, что без внешнего повода сэр Артур обрушился на нелюбимые им военные мундиры непременных членов комиссии двух стран. В ответ на вполне вежливые упрёки в медлительности Форрингтон вспыхнул:
– Мы достаточно дали вам брони, пушек, ружей, самолётов, взрывчатых веществ! Научитесь обращаться с ними. Для наших голов этого достаточно. Отвяжитесь от нас! Вы никому не даёте ни жить, ни работать!
Произошёл резкий обмен мнений в форме, отнюдь не привычной для корректных членов комиссии. Сэр Артур не только кричал и бранился, но, казалось, потерял голову. Так был объяснён его совершенно недопустимый выкрик:
– Нужно протянуть руку русским и работать с ними!
А вечером этого дня сэр Артур получил каблограмму из Европы. Томас Макнилл настоятельно просил его посетить замок на Рейне, где Форрингтон не был ещё ни разу.
Форрингтон немедленно сел в экспресс, доставивший его к концу ночи на берег Атлантического океана. Утром он был на аэродроме «Трансатлантик».
В пути стариком не было сказано ни слова, если не считать «К чорту!», брошенного им предложившему кофе стюарту.
Неожиданный туман задержал сэра Артура на острове на два дня.
Да, здесь, на этой высокой башне, дышалось свободнее…
– Зачем вы звали меня сюда, Томас? Чтобы показать мне, как вы убиваете невинных людей и чтобы сделать меня соучастником убийства?
Форрингтон задал эти вопросы резким тоном, он почти кричал.
– Ради бога, сэр Артур, прошу вас успокоиться. Тот неосторожный, которого мы видели, не рискует потерять жизнь. Упадок сил, болезненное состояние в течение нескольких дней… Если бы я думал, что вы так отнесётесь к этому…
Томас Макнилл нервно сжимал и разжимал пальцы.
– Господин Хаггер охотно подтвердит вам мои слова.
Скрипучий голос Хаггер а пришёл на помощь:
– Дорогой друг и коллега, мистер Томас и я, мы очень сожалеем, что не предупредили вас. Но даже если бы этому ничтожному человеку и угрожала серьёзная опасность, что из этого следует? Он так далёк и чужд нам и, наверно, враждебен! Величие поставленных перед наукой задач оправдывало в глазах людей науки и не такие жертвы. Разве не бросали жестокие упрёки тем, кто впервые решался погрузить нож хирурга в живое тело? Разве ещё недавно не запрещалось, во вред истинному знанию, производить опыты над животными? Разве не мешала невежественная, сентиментальная толпа, можно сказать, ещё вчера нашим коллегам-учёным бороться за благо людей, для чего порой требовались временные страдания бессмысленных животных? И теперь законы великого западного континента, гражданином которого сейчас я являюсь, позволяют производить опыты над приговорёнными к смерти преступниками! Я и мистер Томас знаем, что этому чужому и враждебному нам человеку не причинён серьёзный ущерб. Но если бы это и было так? Тем более, это там, на Востоке, с его многочисленным низким населением. Дорогой сэр Артур! Нам, людям науки, позволено больше, чем обычным людям!
Произнося слова очень медленно, Отто Юлиус Хаггер выпрямился во весь рост. В его голосе была твёрдая уверенность в своей правоте. Он явно не понимал, что можно думать иначе. Томас Макнилл, найдя сильную поддержку, быстро справился со своим волнением.
Форрингтон сел. В ночной тишине были ясно слышны нарастающий грохот и свисток экспресса, промчавшегося по виадуку. Луна серебрила высокую башню и платформу. Бледные лучи её подчёркивали решительное выражение лиц.
Форрингтон, казалось, успокоился.
– Хорошо, я не сделаю вывода, пока не пойму всего. Зачем вы так настойчиво вызывали меня, Томас?
– Я сейчас повторяю свою просьбу. Вам следует отдохнуть. Не лучше ли нам отложить разговор до утра?
– Нет! Теперь! – Фигура Форрингтона выражала решимость. Каждое слово он подтверждал упрямым кивком головы.
Томас Макнилл видел, что Форрингтон находится в состоянии высшей степени упрямства. В таких случаях оставалось только делать вид, что воля сэра Артура исполняется. Поэтому Макнилл продолжал:
– Как вы могли убедиться, мы с господином Хаггером проделали большую работу, но она ещё не закончена. Точнее, мы не добились проявления тех свойств, которые нам нужны. Во-первых, нам не удаётся сделать тот поток энергии, который мы называем Люксом, неощутимым для сетчатки человеческого глаза. Нам нужна та часть спектра, которая невидима для человеческого глаза, но видима фотопластинкой. Таким образом, наш отлично действующий и управляемый «Л» – только промежуточная стадия. Ваша помощь, сэр Артур, может обеспечить наше движение в нужном направлении.
Макнилл подождал, но Форрингтон молчал.
– Вам не угодно будет, сэр?..
– Продолжайте, Томас!
– Я кончил!
– Вы сказали – во-первых! А во-вторых?
– Но разве этот вопрос сам по себе недостаточно интересен, сэр? Я не сомневаюсь, что всё ближайшее время…
– А что во-вторых? – перебил Форрингтон.
Действительно, сэром Артуром овладел припадок упрямства. Сейчас он мог слушать только то, что хотел услышать.
– Во-вторых, сэр Артур, это то, что мы называем «М». Он недостаточен. Как бы сказать… – Томас Макнилл подыскивал слова – …его действие… его действие… не стремительно и не решительно… его действие непостоянно и ограниченно…
– Скажите прямо, – перебил его Форрингтон, – он недостаточно быстро убивает.
– Да…
– Хорошо, это во-вторых. А в-третьих?
– Это всё, сэр Артур!
– Всё? Только? Это немного!
– Уверяю вас, сэр, что разрешение этих задач есть величайшая проблема века!
– Величайшая проблема, мой дорогой друг! – откликнулся Отто Юлиус Хаггер. Он сидел в напряжённой позе, прямо, не касаясь спинки стула. Форрингтон пристально посмотрел на старого немца, очень похожего сейчас на мумию, вставшую из гроба.
– Величайшая? Почему? Видеть на расстоянии, не будучи видимым? Убивать на расстоянии, оставаясь неизвестным? В чём же тут величайшая проблема?
– Разве мы не стремимся обеспечить Западу раз и навсегда его место? – горячо отозвался Макнилл. Пришло время, когда необходимо раз и навсегда подчинить мир единой цивилизованной воле. Для этого нужно новое оружие цивилизации!
– Я вас понимаю, Томас. Но здесь больше политики, чем науки. Все последние годы меня оглушают подобными речами. Ещё только вчера… А что думает господин Хаггер?
– Я согласен с вами, мой дорогой и уважаемый друг. Политика – не занятие для учёных. Испытания, пережитые мной и моим народом, заставили меня многое обдумать и понять. Плохая политика не занятие для учёных. Но… – Хаггер встал и продолжал говорить с пафосом… – пришло время, когда учёный должен определить своё место! Ваш Ньютон, наши Лейбниц, Гумбольдт, Майер, Гельмгольц и сотни других принадлежали всему миру. Они беспечно и беззаботно разбрасывали знания! Двадцатый век принёс нам новую истину…
– Я опять не понимаю ни слова! – перебил Хаггера Форрингтон.
– Прошу прощения, дорогой друг. Истина в том, что сначала действует сила, обеспеченная оружием, а по том – всё остальное.
– Я не был учеником Гитлера!
– Я тоже не был им, дорогой сэр! – убеждённо возразил Хаггер.
– Хорошо! – Форрингтон говорил негромко. – Я делаю вывод: вы нуждаетесь и, очевидно, очень нуждаетесь в моей помощи для того, чтобы это… – он показал рукой в сторону двора замка, – действовало невидимо и безусловно смертельно.
– Конечно, сэр. У нас неограниченные ресурсы. Я убеждён, что вы добьётесь поразительных результатов!
Томас Макнилл был очень доволен. Припадок упрямства учёного окончился с неожиданной быстротой.
Сэр Артур встал и взялся обеими руками за спинку стула. Лица всех были синевато-бледными в лучах луны, а борода Форрингтона казалась белой, как снег.
- Предыдущая
- 33/62
- Следующая
