Повести древних лет - Иванов Валентин Дмитриевич - Страница 76

• Предыдущая
• 76/110
• Следующая

Не зная того, Оттар выбрал для себя дом поморянского старшины Одинца. Ярл взглянул на приведенных раненых. У одного было перерублено плечо и рука безжизненно висела ниже другой. Было трудно понять, оставались ли у другого глаза на разрубленном лице. Но у всех целы ноги, в большем ярл не нуждался.

Он говорил ласково, вкрадчиво даже, с убедительно многословным красноречием племени фиордов, с изящными жестами и клятвами. Они были не правы, люди земли, которая лежала в устье Вин-о. Своей опрометчивостью они, и никто другой, причинили себе столько неприятностей и неудобств. Он, ярл Оттар, послал к ним гонцов из их племени предупредить, что, изъявив покорность, биармы не должны бояться. К чему же они напали первыми? Да, именно они зачинщики! К чему они устроили засаду на острове, хотели помешать вестфольдингам причалить к пристани и напали на ярла на берегу моря? Какая ошибка с их стороны! Они виновны, и они, неразумные, враждебные люди, вынудили его убивать и убивать, пока он не утомился…

Ярл приказал дать пленникам меда, пива и мяса, пусть они подкрепят свои силы, он не желает им ничего дурного. Пусть же они пойдут к своим и понесут им слова господина: если биармы и все остальные не признают власти господина, он не даст им выхода ни к реке, ни к морю. Он будет охотиться за ними, как за зайцами, и истреблять их, как мышей. Пусть не думают, что он, господин, пришел сюда на время. Нет, ему нравится эта земля, и он останется здесь навечно.

Клеймо Нидароса было раскалено, но ярл великодушно отстранил Свавильда:

— Пусть эти идут так. Они достаточно наказаны своими ранами.

Совет Нидароса составляли кормчие драккаров, из которых сейчас с Оттаром были Эстольд, Эйнар, Гатто и Рустер. К ним примыкали викинги Лодин, Бранд, Бьерн, Канут, Олаф, Скурфва и несколько других, испытанных в уменье управлять отдельными отрядами.

— Хорошая земля, — сказал кормчий «Черной Акулы» Гатто, — и способная платить хорошую дань.

— Они не беднее других низких земель, — согласился Рустер, — они припрятали золото и серебро, но их меха стоят металла.

В углу лежал ворох пушнины, вытащенной из разрытых похоронок устьдвинцев. Еще раз все занялись мехами. Отличные оценщики, способные, по поговорке вестфольдингов, «сложить лен с траллсом», викинги еще и еще раз встряхивали шкурки бобров, соболей, выхухолей и выдр, наслаждаясь переливами цветов. С нежностью женщины, ласкающей любимую кошку, они запускали в мягкий пух пальцы, грязные и жесткие как засохшая сыромятная кожа тюленя.

— Я считаю добычу недостаточной, — заявил безутешный Свавильд, — и здесь нет ни одной белой курочки, мой Оттар!

— Клянусь Вотаном и Тором, — возразил Лодин, соперничавший с Свавильдом силой, — тебе, как сороке, понятны только блестящие вещи, и, как быку, — коровы!

— Да, да, эти меха лучше арабских рабынь, — поддержал Лодина Скурфва.

Вошел викинг с громадными моржовыми клыками, по три штуки на два пуда. В городке только что обнаружили целый склад драгоценной белой кости.

— Кто биармы, кто здешние люди? — спросил Оттар, отвлекая внимание от добычи.

Эстольд ответил первым:

— Здесь я вижу два племени, в устье этой реки, мой ярл. Одно похоже на тех, которых мы нашли в первом поселении, они биармы. А в городе среди них мы встретили других, я считаю их хольмгардцами. Я узнал их в бою на берегу. Ярл, я не ошибаюсь, я бывал в Хольмгарде. Мы находимся на окраине Гардарики.

Оттар кивнул кормчему «Дракона»:

— Ты прав, Эстольд. Теперь я знаю, откуда у хольмгардских купцов появились моржовые клыки. Я вижу здесь меха, знакомые мне по Скирингссалу. И кашалотовый воск был отсюда же.

— Я думал о том же, — признался Лодин.

— А далеко отсюда Хольмгард? — спросил Канут.

Кормчие должны ответить. Им были знакомы все пути от Нидароса, измеренные в днях постоянной гребли с поправками на ветер и на течение. Направления опирались на уровни Солнца и Луны над морем, в зависимости от дней года, на неподвижную Северную звезду и на изменчивые созвездия.

О дорогах через Гандвик никто не знал до настоящего времени. Помогая один другому, кормчие чертили углем на досках дорогу, пройденную драккарами Оттара. Цепочка линий, отмечающая путь драккаров, — кормчие отсекали дни — обогнула северный конец земли фиордов и шла по Гандвику, опускаясь уже ниже Нидароса. Путь свернул на восток и окончился в устье Вин-о.

Чтобы найти Хольмгард, кормчие зашагали от Нидароса к югу, миновали проливы, Скирингссал и Варяжским морем, рекой Невой, озером Нево и рекой Волховом вошли в столицу Земли Городов, Хольмгард.

Концы наброшенной цепи расходились далеко, приходилось прикладывать новые и новые доски к началу чертежа. Хольмгард нашелся к западу и к югу от устья Вин-о. Никто и никогда не слышал, чтобы к востоку и к северу от Хольмгарда лежало бы удобное для быстрого сообщения море. Отсюда до Хольмгарда месяцы трудного пути через леса.

Встреченные хольмгардцы не более как малочисленный дальний выселок. Оттар вспомнил о союзе ярлов с конунгом Скатом.

— Хольмгард пал, Хольмгард разбит и повержен, — вдруг, вызвав общее изумление, сказал ярл.

Оттар напомнил своим викингам о созданном зимой в Скирингссале союзе двадцати двух свободных ярлов, которые с десятью тысячами викингов собирались в великий поход на дальний Юг. Оттар открыл тайну этого союза, который ныне уже, несомненно, захватил Хольмгард. Надолго ли ярлы останутся в столице Гардарики, или, удовлетворившись первой добычей, быстро покинут его, это безразлично…

— Хольмгард разбит, разорен, уничтожен, клянусь Рагнвальдом! — воскликнул Оттар, оканчивая свою речь. — Вслед за ярлами на него, как коршуны на падаль, набросятся другие и растащат его на куски!

Вывод ярла показался настолько очевидным, что мысль о возможной угрозе из Хольмгарда покинула сознание викингов. Кто-то из них про себя пожалел об упущенном случае принять участие в грабеже богатейшего восточного города, — не больше.

Пользуясь опытом походов в низкие земли Запада, они обсуждали дальнейшее. Встречалось и на Западе ожесточенное сопротивление. После поражения наступал упадок, разбитые в сражении обвиняли и проклинали вождей, разделялись, мечтали о переговорах с победителями и, наконец, любой ценой соглашались спасти свое существование. Людям низких рас безразлично кому платить дань.

— Не пойти ли на «Акулах» узнать, что есть выше на Вин-о? — спросил Канут.

Все взглянули на своего ярла.

— Нет. Подождем покорности устья. Жареного тетерева глотают по кускам.

По левому берегу Двины, на половину дня пути водой от моря, залегло священное угодье биармов. Тайное от всех людей стойбище кудесников, по народному прозвищу хранителей Дома Йомалы, сокрыто в беспроходных лесных дебрях.

С берега к нему, тайному месту, есть одна дорожка, а все остальные заказаны. От нависшей над речной кручей опушки во мхах протоптана, как выжжена, стежка в один след. Ступая по ней, гляди под ноги, чтобы не запнуться о корни вековечного соснового бора.

Из бора придешь в еловый лес. Седые великие ели подперли небо и затмили день. Стежка глубоко врезалась в хвою, которую насыпали ели, и снизу, от земли, ничто не пробивается — ни деревцо, ни куст, ни гриб. Ели взяли всю земную силу, не растят себе на смену ни одной молодой елочки. У них нет роду-племени, чтобы их помянуть, когда повалит смерть.

Да и нужны ли им дети? Сколько помнит народ биармов, ели всегда были. Не стоят ли вечные ели сами собой, без рождения и без умирания?..

• Предыдущая
• 76/110
• Следующая