История России в рассказах для детей (том 1) - Ишимова Александра Осиповна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/104
• Следующая

Нельзя ничего сказать в похвалу этого князя, он не отличался даже и храбростью, которая всегда была основным качеством русских. Во время войны новгородцев с датчанами и литовскими рыцарями он не водил сам войско в сражение, а всегда посылал или сыновей своих, или других молодых князей. В его княжение русские в первый раз услышали о князьях литовских: до тех же пор литовцы известны были им как дикие разбойники, набегавшие беспорядочными толпами на области русские и польские, на рыцарей литовских и немецких. Вдруг начал славиться между ними князь Миндовг. Погубив многих других князей литовских, присвоив себе землю и имение убитых, разбогатев грабительством, он начал думать о соединении нестройных частей своего государства в одно целое владение, которое с того времени сделалось еще страшнее для соседей. Миндовг не успел, однако, окончить всех своих намерений, потому что вскоре был убит одним из обиженных родственников своих.

За смерть его ужасно мстил всей Литве сын Миндовга Воишелг, который с самых молодых лет славился своим бесстрашием и такой свирепостью, что бывал печален в тот день, когда некого было казнить. Однако еще при жизни Миндовга он вдруг почувствовал раскаяние в своих злодействах, уехал в Галич, к тамошнему князю Даниилу, который был дружен с князьями литовскими, и там постригся в монастырь. Никакие просьбы отца не могли убедить его оставить монашество, но смерть Миндовга возвратила ему всю прежнюю жестокость: он сбросил с себя ризу и поклялся не надевать ее до тех пор, пока не отомстит за отца. С этой минуты Воишелг проливал безо всякой пощады кровь родственников – врагов своих и, победив всех, сделался главным повелителем литовцев. Он исполнил клятву свою и, наказав убийц отца, носил сверх богатого княжеского платья черную мантию монаха, из-за этого его часто называли волком в овечьей шкуре.

В это самое время умер Даниил Галицкий. У него остались три сына – Лев, Мстислав и Шварн. По желанию Воишелга Шварн признан был князем литовским, а сам Воишелг опять ушел в монастырь. Однако недолго он прожил там: Лев из зависти к брату лишил жизни его благодетеля. Но Шварн остался государем Литвы, а злой брат его был у всех в презрении. Итак, Воишелг и Миндовг были первыми известными нам государями Литвы, которая принесла потом столько горя и бед нашему отечеству.

Таблица XXIV

Семейство великого князя Ярослава III

Супруга:

Ксения

Сыновья:

1. Михаил

2. Святослав

У добрых родителей бывают часто дурные, вовсе не похожие на них дети. Это удивительно, однако, к стыду таких детей, случается довольно часто, и случилось даже в семействе добродетельного Александра Ярославича.

Его сыновья – Димитрий, изгнанный из Новгорода по желанию Ярослава III, Андрей, князь Городца Волжского, и Даниил, князь московский – не имели великих достоинств отца своего: двое, Димитрий и Даниил, остались почти незамеченными в истории, но зато третий, Андрей, своей жестокостью, своим непременным желанием быть великим князем надолго оставил память о себе в сердцах русских. Он достиг своего желания – стал великим князем, но когда читатели мои узнают, каким образом, то, верно, пожалеют о бедных подданных его. После Ярослава III великим князем был четыре года меньшой брат его Василий I Ярославич. В непродолжительное княжение его не случилось ничего примечательного.

После смерти Василия Ярославича законным наследником престола был Димитрий Александрович. Все были согласны на это, даже беспокойные новгородцы. Один брат его Андрей думал иначе и, надеясь на помощь татар, поспешил отправиться в Орду, чтобы там выпросить себе Великое княжество, тем более что ссоры, происходившие между разными ханами татарскими, давали ему надежду очень скоро склонить на свою сторону кого-нибудь из них. Эти ссоры в Волжской, или Капчакской, орде начались еще в княжение Александра Невского. Ногай, один из главных воевод татарских, начальствуя над многими ордами у Черного моря, не захотел быть под властью хана Беркия, наследника Мангу-Тимура, он сделался независимым и даже страшным для прежде сильной и богатой Капчакской орды. Примеру Ногая последовали и многие другие ханы и воеводы, так что царство Татарское делилось на части, между собой не согласные, ослабевало от этого деления и мало-помалу приготовлялось к тому падению, от которого зависело освобождение нашего отечества. Но это счастливое время еще далеко. Много еще прольется крови русской, прежде чем оно настанет.

Итак, возвратимся к Андрею Александровичу. Он радовался несогласию татар не для будущего счастья своих соотечественников, а потому, что в случае отказа одного хана надеялся выпросить себе помощь у другого. По совету одного из недостойных бояр и друзей своих, какого-то Семена Тониглиевича, он отправился в Золотую Орду, к хану Мангу-Тимуру. Богатыми подарками и лестью хитрый Андрей так расположил к себе этого хана, что он дал ему и грамоту на Великое княжество, и войско для покорения тех областей и городов, которые вздумали бы противиться ему. Вот с этими дикими толпами варваров, злодеяния которых были еще так живы в памяти народа русского, князь – русский же! – возвратился в отечество требовать себе венца великокняжеского. Никто из удельных князей не смел ослушаться: все покорились повелению Мангу-Тимура. Великий князь удалился из столицы в Новгород, а татары, пользуясь случаем, предались своей природной жестокости и разорили Муром, окрестности Владимира, Суздаля, Ростова, Твери и Торжка. Все опять погрузилось в печаль и уныние в бедном отечестве нашем: каждый оплакивал или отца, или сына, или брата, или друга. Один злой Андрей радовался и пировал с татарами.

Между тем несчастный Димитрий, не принятый новгородцами, для которых выгоднее было перейти на сторону нового великого князя, жил во Пскове, где княжил тогда зять его, славный в истории Довмонт, один из князей литовских, изгнанных из отечества Миндовгом. Довмонт, претерпевший много несправедливостей от литовцев, не любил их и, приняв во Пскове христианскую веру, сделался русским и душой и языком и за отличные достоинства и храбрость выбран был псковитянами князем над всей их областью. Доброго Довмонта уважали все князья русские, а Димитрий Александрович даже выдал за него дочь и во время несчастного изгнания своего к нему же пришел искать утешения. Вскоре услышал он, что ханское войско уже ушло в Орду. Это известие дало ему смелость возвратиться в свою разоренную область. Обрадованные жители начали собираться к нему, а испуганный Андрей опять бросился в Орду и привел с собой новых грабителей, которые со всех сторон нападали на области Великого княжества. Димитрий в отчаянии бежал к Ногаю – просить его помощи. Ногай, владевший тогда всеми землями от степей нынешних Харьковской и Екатеринославской губерний до берегов Черного моря и Дуная, принял его очень милостиво и был так силен, что одним повелением своим возвратил ему престол: не только что Андрей, но даже сам новый хан Тудан-Мангу не смели противиться этому повелению, и оба брата примирились. Однако ненадолго. Андрей пронырствами склонил на свою сторону многих удельных князей и в том числе князя Феодора Ярославского, женатого на дочери Ногая. Через зятя нетрудно было Андрею оклеветать бедного Димитрия и перед самим Ногаем. Несчастный великий князь лишился последнего защитника: Ногай дал Андрею грамоту на престол владимирский и войско для нового разорения России. Начальником этого войска был Дюдень, брат хана Тохты. С обыкновенной свирепостью своей татары устремились опять на области Великого княжества.

Димитрий, может быть предчувствуя близкую кончину свою, не захотел более быть причиной бедствий своего отечества и решил отказаться от великокняжеского престола. За это нужно благодарить, кажется, сына Ярослава II, молодого князя тверского Михаила, у которого жил Димитрий во время последнего изгнания своего и который всеми силами старался помирить братьев. Предчувствие не обмануло Димитрия: он скончался в 1294 году.

• Предыдущая
• 24/104
• Следующая