Король долины - Ирвинг Клиффорд - Страница 13

• Предыдущая
• 13/69
• Следующая

Серебряная жила была богатая и тянулась непрерывной полосой вдоль восточного гребня гор. Первый год Гэвин разрабатывал эту жилу сам, вдвоем с апачем-полукровкой по кличке Большой Чарли. Он занимался этим достаточно долго, чтобы удовлетворить первоначальную жадность и любопытство, а потом начал продавать участки и доли ответвлявшихся жил людям из городка, людям, жаждущим богатства, которое можно было бы подержать в руках, как вот эти холодные, бесцветные куски серебряной руды. С наличными деньгами было туго — они никогда не платили наличными, но покупали свои доли за небольшой первый взнос и подписывали заверенное нотариусом соглашение отдавать какие-то проценты от общей добычи руды Гэвину и его наследникам в течение следующих девяносто девяти лет.

Итак, долина процветала. Переселенцы продолжали прибывать и после того, как здесь остановился караван фургонов Бейкера, потому что земля оказалась плодородной, хотя и требовала упорного труда, и вокруг было множество отличных пастбищ для скота и лошадей — и на равнине, и на пологих склонах предгорий. Через некоторое время люди стали обрабатывать лишь столько земли, чтобы прокормить себя и семью. Они следовали примеру Гэвина и начали превращать пашни в пастбища для стад мясного скота. Если у человека не было денег, чтобы купить несколько коров и быка, Гэвин давал ему в долг. Он кое-что понимал в скоте и охотно тратил время, чтобы помочь людям установить изгороди или отобрать телят на племя, подсказывал другим, что надо делать, чтобы предупредить болезни, а когда приходило время продавать скот, действовал как агент и старался выколотить цену получше.

Серебряный прииск работал непрерывно с весны до осени. Работы прекращались с первым большим снегопадом. Но Гэвин скоро потерял к нему интерес. Когда жила была разведана, нанесена на карту и пробиты шахты, работа стала смертельно скучной, и ею куда лучше руководил инженер, выписанный из Денвера. Гэвин получал прибыль и вкладывал деньги в самый лучший мясной скот, какой удавалось найти, потому что считал, что это — скотоводческая страна, и человек, ставший королем в Абилине или Додж-Сити, может быть королем всего Юго-Запада.

Каждый год после окончания перегона скота он скупал участки в соседних долинах. Он построил несколько магазинов, банк, гостиницу и лесопилку на своей собственной земле в Дьябло. Он наблюдал, как растет город, расходится быстрыми шагами, и планировал его рост, не оставляя ничего на волю случая. Если кто-то собирался открыть свое дело, он должен был сперва прийти к Гэвину в роли просителя и рассказать о своей идее, своих перспективах и своих капиталах. Он должен был показать Гэвину, что понимает свое место в общине; он должен был пообещать верность и послушание, как вассал феодальному владыке. В силу этого в долине не было ничего такого, что хотя бы частично не принадлежало Гэвину. Через десять лет после убийства Эли Бейкера он превратился в самого богатого и самого влиятельного человека на этой земле. Такова была природа этого времени, этой земли и этого человека. В его стадах насчитывалось пятнадцать тысяч голов крупного рогатого скота, лучших лонгхорнов, они паслись на четырех сотнях квадратных миль. Когда он заключил контракт на поставку двух тысяч голов на запад для армейских частей, расквартированных в Форт-Тусоне, он выбрал лучший скот в своем стаде; цена была справедливая, и когда гурт прибыл на место, все коровы до единой были налицо. В этот век всеобщего воровства и попустительства он очень быстро создал себе репутацию во всех гарнизонах Соединенных Штатов и государственных конторах, регистрирующих земельные сделки, по всему Юго-Западу. И подобно феодальному владыке, которым он стал, сам того не осознавая, он поддерживал железный порядок.

Через два года после того, как он начал разрабатывать серебряный прииск, из Чиуауа приехала банда мексиканских скотокрадов и начала вылавливать коров из небольших стад, пасущихся в южном конце долины. Фрэнк Уэтмор, Сэм Харди и Джо Первис пришли к Гэвину со своей бедой.

— Я потерял дюжину голов, и Сэм дюжину, а Джо — семь, — сказал Уэтмор, печально покачивая головой. — Это уже не забава. Долина слишком большая, чтоб держать под присмотром каждую отбившуюся корову. Эти чумазые мексиканцы, небось, валяются себе там, на склонах, а потом спускаются в сумерки и вылавливают их. Я думаю, они уже послали человека на юг с теми животными, которых захватили, потому что я вчера проехал двадцать миль, а потом вернулся обратно, сделав круг, и не нашел ни следа…

Гэвин слегка улыбнулся.

— Ну, и что вы собираетесь с этим делать?

— Ну, — сказал Уэтмор, — я думаю, мы могли бы залечь в горах у них за спиной, возле Прохода… Подождем, пока они несколько штук заарканят, а потом перехватим, когда они попытаются выбраться из долины.

— Хорошо придумано, — сказал Гэвин.

Гости зашаркали ногами, обскребая грязь с сапог на крыльце дома Гэвина. Уэтмор откашлялся и посмотрел вдаль, поверх сарая и кораля Гэвина, в сторону гор, синеющих в свете предвечернего солнца.

— Я так понимаю, — Гэвин улыбнулся, сверкнув зубами, — вы хотите, чтобы я поехал с вами.

— Может, вы и несколько ваших парней, — сказал Джо Первис.

У Гэвина к этому времени была дюжина людей, которые пасли его стада. Он их нанял — кого в Санта-Фе, а кого и южнее, даже в Альбукерке. Это были повидавшие виды люди, они жили у него в спальном бараке, почти не имели дела с другими ранчерами, делали то, что велел им Гэвин, и хорошо получали за это.

— Ладно, — сказал Гзвин, — мы поедем туда завтра во второй половине дня, я, пара ребят и вы трое — если собираетесь принять в этом участие.

Две ночи они провели в уединенной лощине на восточном гребне. На третий вечер, когда уже начало смеркаться, в долину быстро въехали три мексиканца и окружили с дюжину лонгхорнов, которых оставили пастись на берегу как приманку. Света пока хватало, работали они быстро и тут же погнали скот через долину вверх, к Проходу Красной Горы, к тому месту, где Гэвин убил Джека Инглиша. Гэвин и его люди быстро проскакали вдоль гребня и укрылись среди скал в проходе минут за пять до того, как могли появиться мексиканцы — тех задерживал медленно идущий скот.

Они ждали, притаившись в темноте, а Уэтмор и Первис остались с лошадьми подальше, под соснами.

Люди Гэвина были вооружены дробовиками. По его команде они выбили двух мексиканцев из сёдел раньше, чем те успели даже вытащить револьверы, а третьего ранили в шею и плечо. Он взмолился, прося пощады.

Гэвин позволил ему уехать.

— Отправляйся туда, откуда приехал, мучачо [6], — прошипел он на ломанном испанском, — и скажи всем остальным, кому придет охота воровать скот в этой долине, что с ними будет точно так же. А теперь — вамос! [7].

Первис и Уэтмор привели лошадей из сосняка. В темноте медленно поехали обратно в город.

— Не надо было убивать их, — негромко сказал Гэвину Первис, качая головой.

— Если ты ранишь человека или засадишь в тюрьму, он на всю жизнь останется твоим врагом, — ответил Гэвин. — А когда ты убил его, на том дело и кончается. Не знаю уж, как это я так мягко обошелся с третьим парнем… ну, может он посоветует другим таким держаться подальше от моей долины…

Вот так он в первый раз сказал «моя долина», обращаясь к человеку, которого не собирался убить. Другие тоже услышали это, обдумали — и не стали поправлять его.

Месяцем позже вернулся в город Сэм Харди — он отгонял часть своего стада в Санта-Фе. Сэм купил себе новую десятигаллонную шляпу и пару серебряных шпор, украшенных нефритом — он тоже богател. Он пришел к Гэвину домой сразу после захода солнца. Они сидели на веранде и пили кофе с коньяком. Это был коньяк, который Гэвину доставляли по особому заказу из Нового Орлеана.

— Это французский коньяк, — сказал он Сэму. — Я так думаю, ты не найдешь французского коньяка ни в каком другом месте на всей этой распроклятой территории.

• Предыдущая
• 13/69
• Следующая