«Оранжевая революция». Украинская версия - Коллектив авторов - Страница 23

Аркадий МОШЕС,

руководитель программы «Россия и ЕС» Финского института международных отношений

Вопреки теории заговоров, активно предлагавшейся российскому общественному мнению в качестве главной причины «оранжевой революции», в реальности внешний фактор в событиях такого рода и масштаба никогда не играет определяющей роли. В последние полтора десятилетия для всплеска массовых протестных настроений в Европе были необходимы социально-экономическая катастрофа (Грузия), усталость от военных поражений (Сербия), восприятие власти как оккупационной (Балтия), неприятие идеологического и полицейского пресса (страны Центральной Европы) или их комбинация.

Однако в Украине часть этих явлений если и наблюдалась, то в сравнительно небольшой степени. Украинская экономика росла, не было речи ни о какой внешнеполитической изоляции ни на Западе, ни на Востоке, границы страны – полностью, а информационное пространство – до значительных пределов были открытыми. Поэтому, в моем понимании, людей привели на Майдан не только протест и неприятие – хотя методы, использовавшиеся в ходе кампании против Виктора Ющенко, вызывали именно эти чувства, – но и стремление к изменениям. Иными словами, «оранжевые» боролись не столько против настоящего, для многих в материальном плане приемлемого, сколько за перспективу, за лучшее будущее.

Внешний фактор получил столь большое значение в украинских событиях именно потому, что расклад зарубежных сил совпал с основным водоразделом внутреннего противостояния. Россия стала на украинских выборах стороной, которая защищает прошлое, а Европа – символом будущего.

Любители теории международных отношений могли бы описать происшедшее в терминах модерна и постмодерна, противопоставляя поведение классических держав с их императивом прямого контроля и возникших в эпоху глобализации и отказа от национальных суверенитетов центров soft power («мягкой силы»), строящих свою политику на иных основах. В этой трактовке Россия и Европа вели свои партии за Украину в разном историческом времени. Россия, приверженная принципам realpolitik, играла в игру с нулевой суммой. И по канонам этой игры имела неплохие шансы на выигрыш, поскольку четко осознала свои задачи, сделала ставки и сконцентрировала ресурсы. В эту игру СССР и США играли десятилетиями (и, как многим кажется, играют и сейчас, хотя весовые категории слишком неравны). А Европа ведет себя иначе. Она ограничивается декларациями, не берет обязательств и не дает денег, не борется за влияние в традиционном понимании, но в конечном итоге для соседствующих с ней стран становится символом успеха и примером для подражания – и потому наращивает свою притягательность и политический ресурс.

С точки зрения целеполагания российская украинская политика достаточно прозрачна. Задачи, которые ставит перед собой сегодняшняя российская власть, легко читаемы. Во-первых, в собственно внешнеполитической сфере Москва хотела бы избежать прохождения рубежей политической Европы по российско-украинской границе. До недавнего времени, пока сохранялась перспектива развития российско-европейских отношений по интеграционному пути, эта задача, по крайней мере теоретически, могла решаться через совместное с Украиной движение в Европу. Однако откровенная стагнация, а точнее, ухудшение отношений России и ЕС вновь вывело на передний план стремление сохранить политико-правовой раздел Европы на границе между Украиной и Польшей. Следствием возврата в операционное поле пусть прямо и не высказываемой концепции сфер влияния стала активизация интеграционных попыток на постсоветском пространстве.

Во-вторых, сегодняшней Москве было бы выгодно сохранить в Украине статус-кво и по внутриполитическим причинам. Системные демократические и рыночные преобразования в Украине в какой-то момент предстали бы контрастом с процессами, идущими в самой России, и могли бы породить запрос на аналогичный курс внутри страны. Демонстрационный потенциал Украины относительно России слишком велик для того, чтобы от перспективы выхода Украины из поля управляемой демократии можно было легко отмахнуться.

Сочетание этих двух императивов привело Москву к ставке на преемственность режима в Украине и соответствующему выбору персоналий. При этом, к сожалению, соблюдение таких неконъюнктурных российских интересов, как сохранение политической стабильности и отсутствие конфликта в отношениях с Украиной, а также продвижение российского бизнеса в Украину и совместного – в третьи страны, тоже начало ставиться в зависимость от исхода выборов, хотя достаточных оснований для этого не было.

Мотивация Москвы в ходе украинских выборов-2004 была чрезвычайно высокой. Российская заинтересованность в сохранении преемственности режима в свете приведенных обстоятельств выглядела более сильной, чем у многих представителей украинской власти лично, поскольку последние смогут найти ниши и при новом президенте. Отсюда становится понятной беспрецедентная активность российских акторов и готовность пойти на риск подрыва результатов прагматичного курса, проводившегося Владимиром Путиным в первое четырехлетие пребывания у власти.

Воздействие России на ход выборов в Украине проводилось по четырем направлениям:

1) политическая поддержка «своего» кандидата на самом высоком уровне, включая визит Путина в Киев;

2) информационное давление на избирателя через российские электронные СМИ;

3) консультации российских политтехнологов;

4) финансовая помощь (если верить некоторым публикациям).

Освещение выборов в российских электронных СМИ зачастую выливалось в манипуляцию фактами, а отдельные попытки повлиять на процесс осуществлялись на грани закона, в связи с чем нельзя исключать в будущем организации в Украине судебных процессов против россиян.

Однако результаты российского вмешательства оказались обратными желаемым. Зримое присутствие российского фактора актуализировало для украинцев проблему выбора и способствовало политической мобилизации вокруг Ющенко тех слоев населения, для которых неприемлемо увеличение веса России в украинской политике, но которые в иных обстоятельствах совсем не обязательно пошли бы за лидером «Нашей Украины». Учитывая близкий уровень поддержки двух основных кандидатов, российское настойчивое продвижение собственного взгляда на будущее Украины могло в силу логики отторжения стать переломным фактором, сработавшим на пользу Ющенко.

Россия оказалась неспособной к более гибкому, тактичному и в конечном итоге более продуктивному с точки зрения поставленных задач воздействию на политический процесс в Украине по следующим основным причинам.

Во-первых, российская политика основывалась на неадекватном понимании внутренней ситуации. В России преувеличивалась глубина раскола между западными и восточными регионами Украины и представлявшими их элитами, их якобы неспособность договариваться друг с другом. Преувеличивался уровень ориентации людей на Россию: в результате Виктор Янукович сделал ставку на мобилизацию этого электората и проиграл. Найдя лозунги для объединения группы, включающей 35–40 % населения максимум, он оттолкнул остальных – например, украиноязычное население сельских районов центральных областей.

Во-вторых, оценка российских возможностей повлиять на исход выборов была явно завышенной. Уже в 2002 году Москва оказалась бессильной не допустить победы на парламентских выборах блока «Наша Украина». А после событий вокруг острова Тузла, последовательного отсечения российского бизнеса от знаковых экономических проектов в Украине и провалов в других регионах СНГ (Абхазия и Белоруссия) восприятие России как силы, способной добиваться своих целей, по сути, пропало.

Неоптимальным – после Беслана – был момент личного вступления «в гонку» президента Путина.