Хрустальный лабиринт - Алферова Марианна Владимировна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/76
• Следующая

– Это искусственная смерть, акт сильнейшего физического и эмоционального воздействия… – щебетала эгейская Мона Лиза. – Искусственная смерть используется в некоторых случаях для коррекции внешних условий…

Профессор Рассольников спешно выключил транслейтор и почти бегом пересек площадь. Но ошибся, и свернул не на ту улицу. Во всяком случае, в нужном месте музея не обнаружил. Остановился у дешевого ресторанчика, в витрине сидел тритон и манил гостя пальцем. Меж пальцев всеми цветами радуги переливались раскрашенные перепонки. У ног тритона стояла корзина, и в ней – клубок черных живых морских червей. Тритон хватал их по одному и бросал в пышущую паром пасть гриля. Миг – и зажаренный червь вываливался с другой стороны, уже готовый, весь обсыпанный коричневым морским перцем и солью. Наверное, тритон находил эту сцену аппетитной. Платон – нет.

И тут археолог увидел Крто. Эгеец человека не заметил. Он летел по своим делам на кресле. Весь какой-то зажатый, стянутый невидимой сетью, подавленный великолепием и наглой роскошью Столицы. При этом он даже не поднимал глаз, будто боялся встретиться взглядом со счастливыми соостровниками Императора. Типичный провинциал.

Атлантида, почти не скрываясь, последовал за ним. Видимо, Крто не опасался слежки, потому как ни разу не оглянулся. Он влетел в двери массивного пятиэтажного здания. Справа от дверей сверкала огромная бронзовая пластина. Сверху шла надпись на эгейском. Внизу – на космолингве.

«Институт биокоррекции» – гласила бронзовая вывеска.

И тут до Платона дошло! Бледность Иммы и сведенные в гневе брови Крто. Ну, как он раньше не догадался! Эти эгейцы носят не маски, а сращенные с телом личины. Они могу бледнеть, могут улыбаться или хмурить брови. Эти два провинциала решили сравняться в исполнении своих прихотей со столичными богачами. Вот почему Крто так нагло стяжает, вот почему держит единственную женщину. Все средства поглощает биокоррекция. А когда он сравняется со столичными по всем параметрам, то покинет Северный архипелаг и переберется сюда, быстренько освоится, стряхнет с себя тягостную сеть смущения и превратится в наглого столичного чиновника. Все задатки у Крто для этого есть.

Атлантида нырнул в двери вслед за архонтом. В просторном, совершенно пустом холле плавала в серебряном кресле очаровательная человекоподобная девица. Упругие белые груди прикрывала ажурная перламутровая сетка. Лишь хвост, упакованный в серебристый чехол, выдавал местную уроженку. Русалка, да и только. Крто в холле уже не было.

– Приветствую тебя, отроковица Океана живого, дай только счастье созерцать красоту твою непрестанно, – обратился профессор к администраторше-русалке. – Мой друг только что вошел сюда. Мы договорились встретиться, но я опоздал. Еще вчера Император назвал меня образцом для подражания. Вы наверняка слышали в новостях. Так вот, мой друг решил взять меня за образец в смысле самом прямом…

– Как зовут вашего друга? – спросила русалка с личиком Мадонны – поверила. Упоминание Императора сделало свое дело.

– Крто.

– Он в семнадцатом боксе. Это на третьем этаже.

– Замечательно. Когда мы вернемся назад, вы не сможете нас отличить.

Русалочка хихикнула. Совершенно по-человечески. У Платона мурашки пробежали по спине.

Широченная лестница из черного и белого камня, с панно из ракушечника по стенам и с огромными стеклянными окнами, вела наверх. Марш был мелкий, немало минут придется сосчитать эгейцу во время подъема. Навстречу Платону с распростертыми объятиями вылетел пожилой эгеец.

– Как я рад! – верещал эгеец с лицом благообразного тибетского старца, простирая к гостю щупальца. – Великий воин оказал нам честь! Мы оценим оказанную милость, клянусь приливом. – Он впился щупальцами археологу в плечо. – Принц здесь… ему делают новое лицо. Он как узнал, что вы здесь, так немедленно приказал вести вас наверх. Счастливое желание принца… О, какая честь для вас, профессор! – взвизгнул от восторга эгеец. – Принц заказал себе ваше лицо!

– Мое лицо? Что вы имеете в виду? – Профессор остановился и сделал шаг назад.

– О, вы не так поняли! – эгеец засмеялся на человеческих манер, но все равно слышались булькающие и харкающие звуки. – Мы снимем с вас голограмму, и лицо принца будет точной вашей копией. Этот вопрос как раз проходил обсуждение, когда вы появились.

Вообще говоря, все звезды Интернета, все Мисс Галактики и Мисс Очарования и мистеры Мужества планет проходят сканирование. Сотни людей хотят взять их внешность за образец. И за это, кстати, очень хорошо платят. Но Платон никогда не представлял себя в такой роли… Хотя… Вдруг таким образом можно заработать десять миллиардов?

Вокруг профессора Рассольникова уже вились пять или шесть эгейцев и несколько тритонов. От цепких щупальцев и тритоньих пальцев некуда было деваться.

– Честно говоря, я не собирался… – не слишком настойчиво пытался протестовать Платон. Но его окружили и повлекли наверх.

– Послушайте…

– Принцу нельзя отказывать. – Профессора ввели в просторный зал. На летучем кресле под летучим балдахином восседал принц. Он был без маски, без перчаток, его лицо, осыпанное белой пудрой, казалось рыхлым и каким-то сырым.

– Какая радость, отрок единственного повелителя мира! – воскликнул биокорректор. – Мы можем немедленно приступить к созданию вашего совершенного облика.

«Вот уж никогда не думал, что мой облик совершенен!» – усмехнулся про себя профессор Рассольников.

– Приблизься ко мне, Великий воин! – приказал принц.

Пришлось подойти. Происходящее все больше и больше забавляло Атлантиду.

– Взгляните, какой чудный тонкий нос, какой волевой подбородок, – верещал от восторга биокорректор, – а какой лоб! Сразу виден интеллект. О, принц! Мы будем созерцать вашу красоту…

– Мне бы хотелось… – Атлантида попытался вырваться из кольца тритонов и эгейцев, но не преуспел.

– Вас отблагодарят, – сказал принц. – И притом щедро. Миллион кредитов вас устроит?

– Я бы предпочел миллиард.

Да, занятно… А почему бы, собственно и нет… В некотором роде он станет принцем… то есть его лицо… И к тому же миллион… Что-то его смущало, но что – он не мог понять. Отвлекала суета, запахи косметики и каких-то медицинских препаратов.

– Разденьте его, – приказал биокорректор.

– Честно говоря, у меня были совсем другие планы на сегодняшний день, – заметил профессор Рассольников.

Вмиг несколько тритоньих рук и десятки эгейских щупальцев сорвали с него шляпу, пиджак и рубашку, отобрали тросточку и даже сервисный браслет. Правда, на брюки и ботинки никто не покусился: эгейцы меняли облик лишь верхней половины тела.

– Мне не нравится его шея. Она слишком тонкая… И плечи – слишком острые, – капризно повизгивал принц.

– Мы введем для вас нужные коррективы!

– Послушайте… – вяло запротестовал Платон. Собственные плечи и шея ему всегда нравились.

– Не бойтесь, дружочек, ничего страшного, – бормотал творец новой принцевой личности, – мы лишь снимем с вас голограмму. А потом принц вручит вам орден и миллион кредитов.

– А из чего изготовлен орден?

– Из алмазов. Для людей все ордена изготовляют из алмазов.

Две девушки-тритонихи подхватили профессора под руки и повели в бокс, усадили в кресло, защелкнули на запястьях наручники.

– Прошу вас, не двигайтесь, а то испортите изображение.

И выскользнули. Заурчали приборы, вспыхнул сканирующий луч и, нащупав попавшуюся в сети муху, принялся ткать вокруг нее сверкающую паутину. Раз – и золотая черточка разрезала пространство… два – ее пересекла наискось другая. Точка пересечения вспыхнула, и Платону показалось, что в этот миг иголка вонзилась в висок. Неприятное ощущение. Как долго будет продолжаться процедура? Может, попроситься в туалет и сбежать потихоньку… трезвая мысль… Еще укол… Хм… Что он знает о сканировании? Операция безболезненная и совершенно безопасная, если… Новый укол… И… Платон осознал это, но не ужаснулся – в момент укола сознание выключалось… И остался только золотой свет. И больше ничего…

• Предыдущая
• 41/76
• Следующая