Последняя дверь последнего вагона - Ильин Владимир Леонидович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/94
• Следующая

— Ну так что же вы нам скажете, Владлен Алексеевич, по поводу того шума, который мы, по-вашему, устраиваем из ничего?

Вот гад — лыбится во всю ширь своих металлокерамических челюстей! Наверняка предвкушает, как сейчас я оправдаю его скрытые подозрения и признаюсь, что ни хрена не верю во все эти переселения душ, в генетическую память о прошлых жизнях и прочую бульварщину.

А потом неторопливо, со вкусом размажет меня по роскошному ковру, который устилает его кабинет. Будет долго напоминать о высоком долге инвестигаторов не проходить мимо любой, даже самой малой, зацепки за Непознанное. И о том, что налогоплательщики всего земного шара платят нам свои денежки не за то, чтобы мы априори отвергали чудеса, особенно если оные основываются на реальных фактах.

Одним словом, начнется столь ненавистная мне публицистика, рассчитанная на непросвещенную публику.

И, главное, знаю я, что на самом деле Игорек глубоко равнодушен к госпоже Истине, за которой мы призваны вечно гоняться. За время работы под его началом я уже успел усвоить, что он хватается за все подряд не потому, что жаждет обогатить человечество знанием об устройстве мироздания. Просто за каждым нашим расследованием стоят деньги. Большие деньги. Часть из которых обязательно перепадет и ему. Ведь в случае настоящего открытия он, Игорек Всеволодович, продаст чудо с потрохами любому достаточно платежеспособному субъекту. А если гора родит «пустышку», то можно будет представить руководству Инвестигации отчет о якобы произведенных расходах и на этом основании выбить дополнительные бюджетные ассигнования. Нулевой результат — тоже результат, особенно если он — со множеством нулей после единицы в бухгалтерских ведомостях…

Вот почему я до сих пор не признался своему шефу в обладании уникальным даром, само существование которого в корне переворачивает наши представления о жизни и смерти. И никогда не признаюсь. Даже если когда-нибудь мое сердце не выдержит перегрузок, которым я его подвергаю, и буквально взорвется в моей груди…

Ладно, пора заставить себя что-то сказать. И так уже все недоуменно смотрят на меня: Сережа Шахурин, Миша Станкус, Игорь Тульчанин, Вадим Ягерь, Кирилл Богун, Вард Марабян, Эдик Альтухов… А больше всех ждет моей реакции Костя. Бедняга, он и в самом деле полагает, что откопал в завалах дерьма золотой самородок, и боится, что я камня на камне не оставлю от его сенсационного доклада о трехлетнем мальчике, в чьем теле непонятным образом поселилось и временами прорывается наружу сознание старшего научного сотрудника Сельскохозяйственной академии, кандидата биологических наук Григория Яковлевича Старобинского, погибшего три года назад в авиакатастрофе в тысячах километров от деревни Малая Кастровка…

Но есть еще одна закавыка, о которой никто из здесь сидящих, похоже, и не задумывается. Ни Референт, ни тем более Шепотин.

Если Инвестигация возьмет чудо-малыша в разработку, то его на всю жизнь разлучат с родителями. Есть масса закрытых НИИ, спецлабораторий и клиник, куда попадают разного рода уникумы. Почти все — навсегда, без шансов когда-либо быть отпущенными на все четыре стороны. Потому что даже если они окажутся шарлатанами, любителями розыгрышей широкой общественности, аферистами или последователями Герострата, то всем им светит наказание за сознательный обман Инвестигации. Причем наказание не обязательно уголовного характера. Быть признанным умственно неполноценным и провести остаток своих дней в психиатрической лечебнице — это тоже не сахар… Ну а уж если ходячие феномены действительно кое-что могут, то они и подавно не имеют права принадлежать самим себе.

Этакое одушевленное имущество человечества — вот что они такое, все эти телепаты разных уровней, контактеры с пришельцами, левитанты, люди-«невидимки» и ясновидцы. Независимо от пола, возраста и прочих критериев…

Неожиданно, словно сжалившись надо мной, ЭТО ослабляет свой нажим.

Ну вот и еще один штурм выдержали. Отстояли крепость, не дрогнули перед натиском коварного врага. С чем тебя и поздравляю, приятель…

Глубоко вздохнув, я начинаю говорить.

Однако совсем не то, о чем успел подумать за несколько секунд, прошедших после последнего вопроса шефа.

Я говорю о том, что, несмотря на всю фантастичность идеи реинкарнации, многие серьезные философы находили аргументы в пользу перевоплощения душ умерших, причем отнюдь не на религиозной почве. О том, что положительный ответ на вопрос о возможности выживания личности человека после его смерти позволил бы наполнить существование каждого индивидуума новым, высоким смыслом. О том, что случаи реинкарнации до сих пор не принимались всерьез, в том числе и нами, по той причине, что не было неопровержимых доказательств. Однако теперь имеется возможность применить такие научные методы, о которых еще несколько лет назад мы и не ведали. И если наши усилия увенчаются успехом, то это будет самый настоящий прорыв в новое измерение бытия, причем не только в философско-теоретическом, но и в практическом плане…

К концу моего словесного переливания из пустого в порожнее ЭТО окончательно меня отпускает, и от слабости, которая наступает после каждого «приступа», как после сильной рвоты, я с ног до головы покрыт холодным, липким, вонючим потом. Во рту стоит сухая горечь, словно я наелся полыни.

Но не поэтому я сейчас отвратителен самому себе.

Совсем не поэтому…

Когда я спускаюсь на скоростном лифте в подвал, где находится автостоянка Конторы, в голову мою лезут всякие мерзопакостные мысли.

Хотя видимого повода для этого не имеется.

Например, совещание у шефа закончилось мирно. За неимением очевидных козлов отпущения шеф приберег свой кровожадный пыл на будущее и перешел к деловым вопросам. Таким, как создание опергруппы, которая будет раскручивать «дело вундеркиндов» — именно так, по нашей нелепой инвестигаторской привычке, было зашифровано предстоящее исследование «феномена реинкарнации». Тут Шепотин окончательно подобрел и поведал нам, что факты, когда малые дети обнаруживали несвойственные им замашки, уже давно привлекали внимание Конторы. Проблема, однако, заключалась в том, что трактовать их как доказательства переселения душ пока было нельзя. Ни один из известных случаев не был идеален в этом отношении.

В заключение Игорь Всеволодович довел до нас директиву Генерального секретаря Инвестигации, и суть этой директивы сводится к следующему.

В ходе исследования следует установить, во-первых, что наличие у детей сознания взрослых людей не объясняется ни ясновидением, ни телепатией, ни так называемой криптомнезией, именуемой в обиходе «генетической памятью».

Во-вторых, нужно определить, почему «воспоминания о прошлой жизни» носят спонтанный характер и проявляются лишь в определенных ситуациях — причем, как правило, экстремальных.

В-третьих, задача заключается в том, чтобы исключить возможность искусно разыгранной инсценировки, а также влияния родственников и посторонних лиц на «вундеркинда».

И, наконец, после положительного решения задач первого и третьего пункта оперативная группа должна дать ответ на следующие вопросы: а) является ли «переселение душ» универсальным свойством людей или ей подвержены лишь отдельные индивиды? б) если реинкарнации подвержены все люди, то какое практическое значение может иметь это для человечества, помимо изменения устоявшихся философских, этических и религиозных концепций?

Разумеется, шеф напомнил о необходимости хранения в тайне всех подробностей, связанных с делом «вундеркиндов», ввиду его особой важности.

В состав оперативной группы вошла добрая половина личного состава отдела, в том числе и В.А. Сабуров. А возглавил ее, разумеется, сам Игорек.

После совещания народ расползся по закоулкам Конторы — перекуривать и переваривать новые задачи. Референт сразу стал героем дня, потому что каждому из членов новоиспеченной опергруппы хотелось узнать от него детали, которые не попали в отчет о поездке к Полетаевым. А некоторые вспомнили, что когда-то тем же самым я занимался в Индии, и захотели взять у меня интервью на эту тему.

• Предыдущая
• 5/94
• Следующая