Нельзя идти за горизонт - Ильин Владимир Леонидович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/71
• Следующая

— А почему бы и нет? — криво улыбнулся хранитель Закона. — Вы зря боитесь, атомайзер действует чисто и мгновенно. Не будет ни крови, ни разлетевшихся во все стороны мозгов, это я вам гарантирую. Достаточно нажать вот эту кнопочку — и от мерзавца останется пустое место!

— Подождите, граждане! — вмешался Грон. — Мы же еще не проголосовали! Давайте уж соблюдать все процедуры, как положено!

— Да чего там? — крикнул кто-то из толпы. — И так все ясно!

— Нет! — перекрыл шум голосов чей-то громкий голос. — Лично мне не все ясно!

Гарс вздрогнул и вгляделся в море голов. Кто-то проталкивался сквозь толпу к помосту. Это был не кто иной, как старый учитель Айк.

«Так вот кого здесь раньше не хватало, — сообразил Гарс. — И как это я не заметил, что Айк не участвует в собрании?»

Праг поморщился, но не решился воспрепятствовать учителю подняться на помост. Айка все в поселке знали и уважали.

— Мне не ясно, на основе чего вы готовы совершить непоправимую ошибку! — заявил старик, обращаясь к собранию. — Да, у Гарса была убита жена — варварски и злодейски. Да, он был застигнут Прагом в тот момент, когда, перепачканный в крови, стоял над ее бездыханным телом. Да, они не раз ссорились, в том числе и накануне убийства Люмины, и соседи слышали их крики. Да, Гарс не раз собирался уйти за Горизонт, и это вполне могло довести его до умопомрачения. Но разве все это доказывает его вину в убийстве?! А кто из вас знал, что Люмина была беременна? Кто ведал, что она носила под сердцем ребенка, которому так и не суждено было родиться?

Тишина над площадью. И в этой тишине учитель продолжал ронять в толпу гневные слова.

— Я опоздал на собрание потому, что беседовал с Юноном — он сейчас лечит тяжелобольного. Я хотел убедиться в том, что мои подозрения справедливы. И я оказался прав. Незадолго до смерти Люмина приходила в лечебницу на прием, и диагност обнаружил ее беременность. Об этом больше никто не знал, кроме Юнона. И, возможно, Гарса. Во всяком случае, первоначально. Но впоследствии о беременности Люмины узнал еще один человек. Он уже давно тайком, под прикрытием ночи, проникал в лечебницу, чтобы выуживать из диагноста сведения о будущих роженицах и о неизлечимо больных. Он вбил себе в голову, что существует некая взаимосвязь между рождаемостью и смертностью в нашем поселке, что якобы если у кого-то родится ребенок, то кто-то тут же должен умереть. А потом он решил, что одного знания этого явления недостаточно и что можно и нужно управлять этим процессом. И тогда этот безумец сделал страшный вывод: чтобы в нашем Очаге никто не умер, надо не допустить, чтобы на свет появлялись новые жители поселка. Это так, Брюм?

Математик поднял лицо от компнота, в котором он производил какие-то вычисления, и опасливо огляделся. Люди, стоявшие рядом, невольно отодвинулись от него подальше, как от носителя опасной заразной болезни.

— Да, — сказал он глухо, — я сделал это. Но поймите, у меня не было другого выхода. Почему моя мать должна была умереть только из-за того, что какая-нибудь похотливая сучка наплодит целый выводок сопливых чад? Разве это справедливо? А насчет того, что моя теория неверна, тут вы не правы, учитель. Числа никогда не врут. И если в мире существуют какие-то закономерности, то без расчетов их не выявить.

Толпа оцепенела от неожиданного признания математика. А он вдруг резко повернулся и бросился бежать.

— Стой! — проревел ему вслед Праг.

Но Брюм не останавливался. Он выскочил из толпы и устремился в переулок.

И тогда Праг выстрелил ему вслед из атомайзера.

Фиолетовая вспышка на миг озарила площадь, и короткая молния, промчавшись над головами людей, нагнала беглеца.

Поистине, это было страшное оружие.

Фигура Брюма растворилась в воздухе так, будто принадлежала не человеку, а голообразу. Ни малейшего следа не осталось после этого бескровного убийства — ни кусочка одежды, ни пряди волос. Только компнот нумеролога не пострадал. Некоторое время он, как некий сказочно-волшебный артефакт, висел в воздухе, оставшись без опоры, а затем рухнул на металлопластовую мостовую, и корпус его раскололся от удара, обнажив нагромождение микросхем. Совсем как располосованный виброножом живот Люмины.

Потрясенные люди на площади молчали, затаив дыхание. Потом пришли в себя и, делясь впечатлениями от увиденного, разом стали расходиться.

Гарс почувствовал, как сильные руки Прага освобождают его от пут и снимают пластырь со рта. Наспех размяв затекшие конечности и не слушая сбивчивые извинения смущенного хранителя Закона, он вскочил с кресла и обнял Айка.

— Спасибо, учитель! — хрипло воскликнул он, пытаясь проглотить комок в горле. — Я знал, что ты единственный настоящий человек в этом стаде!

— Ну что ты, малыш, — тихо сказал Айк. — Не надо никого винить. Даже Прага. Представь себя на месте каждого из этих людей, потрясенных тяжким преступлением и стремящихся воздать виновному по заслугам. Да, они ошиблись насчет тебя, но ты не должен возненавидеть их за это. Каждому из нас свойственно ошибаться, малыш. Именно поэтому все мы должны уметь прощать ошибки других.

Гарс не ответил. Его вдруг посетила идея. Земляков, еще недавно готовых казнить его за убийство, которого он не совершал, конечно, можно было бы простить. Но только в том случае, если они отныне будут всегда и во всем верить ему. И сейчас подворачивался удобный момент, чтобы проверить это.

Выпустив учителя из своих объятий, Гарс подошел к краю помоста и крикнул что было сил:

— Люди, я прошу вас задержаться еще на несколько минут! У меня есть очень важное сообщение для вас!

Толпа, растекавшаяся ручейками с площади, остановилась, и к Гарсу повернулись лица людей. Их все еще было много.

— Что ты задумал, Гарс? — с тревогой спросил Грон сзади, но Гарс только отмахнулся.

Краем глаза он уловил удивление на лице Прага, который прикреплял к поясу магнитонаручники, и поднятые брови учителя Айка. То-то они еще удивятся, когда услышат его рассказ!

Когда движение и разговоры на площади прекратились, Гарс наконец заговорил.

Он поведал землякам о своей удачной вылазке за Горизонт. Он рассказал о том, что он там увидел. Он постарался подробно описать тот мир, который открывался за Куполом. Он рассказал о пилоте летательного аппарата, свидетелем аварии которого он, Гарс, стал. Он объяснил, откуда у него взялся атомайзер и каким образом он сумел вернуться домой. А в заключение своей краткой, но полной эмоций речи Гарс взволнованно объявил:

— Отныне мы все — свободны! Это значит, что теперь каждый из нас может в любой момент отправиться за Горизонт и вернуться обратно. Вместе со мной, разумеется. Теперь нам удастся вырваться из плена, и весь мир будет доступен нам! Мы доберемся до других Оазисов и воссоединимся с их жителями! Человечество снова будет единым и свободным, и для него больше не будет преград! Будущие поколения людей будут опять жить так, как жили наши далекие предки, и заново открывать для себя и осваивать окружающий мир! Человек не может и не должен жить без открытий — правда ведь? А иначе его ждет медленная смерть! И поэтому я хотел бы знать: кто из вас согласен завтра же пойти за Горизонт вместе со мной? Кто? Поднимите руку, желающие!

Он замолчал, тяжело дыша, и обвел взглядом площадь. Поднятых рук не было видно. И, судя по выражению лиц, никто не разделял пафос его выступления.

Люди, стоявшие на площади, смотрели на Гарса недоверчиво и хмуро. На лицах других была написана откровенная усмешка. Третьи качали осуждающе головой. А Пустовит шептал что-то саркастическое на ухо Риле, покручивая пальцем у виа. Даже учитель Айк — и тот, вздохнув, отвернулся, словно поставив в уме печальный диагноз Гарсу.

Гарс почувствовал, что бледнеет от гнева и разочарования.

«Безмозглые, ленивые, зажравшиеся животные — вот кто они такие! — промелькнуло в его мозгу. — Такой реакции и следовало ожидать от них, а ты раскатал губы: мол, все они, как один, устремятся за тобой! Бараны!»

• Предыдущая
• 28/71
• Следующая